Светлана поставила чайник и взглянула на телефон. Снова пропущенный от Валентины Николаевны. Третий за день.
"Надо перезвонить", — подумала она и тут же почувствовала тяжесть в животе. Разговоры со свекровью последнее время превращались в допрос. То одно не так, то другое.
Телефон зазвонил прямо в руках.
— Свет, наконец-то! — голос свекрови звучал недовольно. — Ты что, от меня прячешься?
— Валентина Николаевна, я на работе была. В библиотеке же...
— Ладно, слушай меня внимательно. Инна опять в беде.
Светлана села на табуретку и закрыла глаза. Инна. Всегда Инна.
— Что случилось?
— Уволили её. Опять. И квартплата висит, и кредит... Она же одна совсем.
— Но я...
— А ты что? Работаешь в библиотечке за копейки! — свекровь повысила голос. — Неужели нельзя подработку найти? Или второе место?
— Валентина Николаевна, у меня своя ипотека. Еле справляюсь.
— Справляешься! А семья что? Мой сын тебя любил, а ты теперь про нас забыла?
Светлана сжала трубку. Зачем она всегда про Колю вспоминает? Он семь лет как умер, а свекровь его имя использует, чтобы давить.
— Я не забыла. Но...
— Никаких но! Инна — моя дочь, а ты — её невестка. По крайней мере была.
— Валентина Николаевна, мы с Инной даже не общаемся.
— И что? Семья есть семья. Завтра приезжай, поговорим серьёзно.
— Но завтра у меня...
Гудки. Свекровь уже повесила трубку.
Светлана смотрела на телефон и чувствовала, что руки дрожат. Почему она всегда соглашается? Почему не может просто сказать нет?
Чайник закипел и отключился. А она так и сидела на кухне, прокручивая разговор в голове.
"Семья есть семья." Но какая это семья? Инна её даже на день рождения не поздравляет. А Валентина Николаевна звонит только когда деньги нужны.
Семь лет. Семь лет она пытается сохранить связь ради памяти о Коле. А получается только одно — её доят, как корову.
Телефон опять зазвонил. Неизвестный номер.
— Алло?
— Светочка, это я. С соседского телефона звоню. — Голос свекрови. — Ты не подумай, что я злая. Просто Инночка совсем пропадает. Ей тридцать тысяч нужно. До зарплаты.
— Тридцать тысяч?
— Ну да. Немного же.
Немного? У Светланы вся зарплата сорок две тысячи. Минус ипотека, минус коммуналка...
— Валентина Николаевна, у меня нет таких денег.
— Найди! Подработай где-то. Или займи.
— Но...
— Светка, не валяй дурака. Инна — это семья. А семью бросать нельзя.
— А я что, не семья себе самой? — сорвалось у Светланы.
— Что ты говоришь? Эгоистка! Коля на тебе женился, квартиру купил...
— Коля умер! — крикнула Светлана и сразу испугалась своего голоса. — Простите. Не хотела кричать.
— Вот видишь, какая ты стала. Раньше была человеком.
Свекровь опять повесила трубку.
Светлана села за стол и уткнулась лицом в ладони. Что с ней происходит? Она же всегда была покладистой. Коля это любил в ней. "Моя тихоня", — говорил он.
Но тихоня превращается в тряпку. Все вытирают о неё ноги.
На следующий день она поехала к свекрови. Валентина Николаевна жила в хрущёвке на окраине. Квартира маленькая, но чистая. Везде фотографии Коли и Инны.
— Проходи, садись. Чай будешь?
— Спасибо.
Свекровь села напротив и внимательно посмотрела на Светлану.
— Ты плохо выглядишь. Исхудала.
— Устаю много.
— Вот и хорошо. Значит, работать умеешь. Инне сейчас помощь нужна. Серьёзная.
— Валентина Николаевна, я понимаю, что вы переживаете. Но у меня правда нет денег.
— А ты найди! Репетиторством займись. Или уборщицей подрабатывай.
— Уборщицей?
— А что такого? Деньги не пахнут.
Светлана представила себя с тряпкой в руках после восьми часов в библиотеке. В пятьдесят семь лет мыть чужие полы ради капризов Инны.
— Она взрослая женщина. Сорок пять лет. Может сама...
— Сама что? — свекровь наклонилась вперёд. — У неё депрессия! После развода совсем плохая. А ты тут про самостоятельность.
— Но почему я должна...
— Потому что можешь! У тебя квартира есть, работа есть. А она с нуля начинает.
— У меня ипотека!
— Подумаешь, ипотека. Зато крыша над головой своя.
Светлана молчала. Логика свекрови была железной и абсолютно несправедливой одновременно.
— Ладно, не буду тебя уговаривать. — Валентина Николаевна встала. — Но помни: Коля всегда говорил, что ты добрая. Видимо, ошибался.
— Не надо про Колю.
— А что, нельзя про сына вспоминать? Он семью любил. А ты...
— А я что?
— А ты думаешь только о себе.
Светлана поехала домой и всю дорогу плакала в автобусе. Пассажиры косились на неё, но она не могла остановиться.
Дома села за компьютер и стала искать подработку. Репетитор по литературе. Помощник библиотекаря. Няня на выходные.
"Что я делаю?" — спросила она себя вслух.
Но продолжала искать.
Через неделю она нашла работу в частном детском саду. Два раза в неделю, по вечерам. Читала детям сказки за тысячу рублей вечер.
Валентина Николаевна была довольна.
— Вот видишь, можешь же, когда захочешь! Инне переведи пятнадцать тысяч. Пока.
— Пятнадцать? Но вы говорили...
— Говорила тридцать. Но ты же только начала подрабатывать. Остальное в следующий раз.
Светлана перевела деньги. Сидела на кухне и смотрела на чек. Пятнадцать тысяч. Половина зарплаты.
Инна даже спасибо не сказала.
А через три дня свекровь снова звонила.
— Свет, у Инны проблема. Зуб болит. К врачу надо. Десять тысяч нужно.
— Валентина Николаевна, я же только что...
— Что только что? Зуб не ждёт! Человек мучается.
— Но у меня нет десяти тысяч.
— Займи где-то. Или продай что-то.
Продать что-то. У Светланы в квартире ничего ценного не было. Разве что колечко от Коли.
Она повесила трубку и посмотрела на свою руку. Обручальное кольцо. Единственное, что осталось от мужа.
Неужели дошло до этого?
Светлана покрутила кольцо на пальце. Коля надевал его семь лет назад. Говорил: "Теперь ты моя навсегда."
Навсегда кончилось через пятнадцать лет. Инфаркт на работе.
А теперь его мать хочет, чтобы она продала последнюю память.
— Нет, — сказала она пустой кухне. — Этого не будет.
Но на следующий день в детском саду заболела напарница. Светлане пришлось остаться до девяти вечера. Дети капризничали, кто-то разбил стеклянную вазу, пришлось убирать.
Домой добралась в половине одиннадцатого. Упала на диван не раздеваясь.
Телефон молчал три дня. Светлана даже обрадовалась. Может, Инна сама справилась с зубом?
На четвёртый день свекровь явилась прямо на работу.
— Где ты пропадаешь? Я звоню, не отвечаешь!
Коллеги в библиотеке оборачивались. Татьяна Петровна, заведующая, хмурилась.
— Валентина Николаевна, я на работе. Давайте лучше дома поговорим.
— Какие дома! Инна уже неделю с зубом мучается. А ты...
— Извините, — подошла Татьяна Петровна. — У нас рабочее время. Личные вопросы, пожалуйста, решайте после.
— А вы не лезьте! — огрызнулась свекровь. — Тут семейное дело.
— Валентина Николаевна! — Светлана покраснела. — Как можно так говорить с людьми?
— А что я такого сказала? Правду сказала!
Татьяна Петровна развернулась и ушла в кабинет. Светлана поняла: завтра разговор будет серьёзный.
— Пойдёмте отсюда. Пожалуйста.
— Ага, пойдём. К банкомату. Снимешь десять тысяч, и поедем к Инне.
— К Инне? Зачем?
— Деньги отвезём. И извинишься перед ней. За то, что заставила ждать.
— Извинюсь? За что?
— За эгоизм. Она страдает, а ты в библиотечке книжки читаешь.
Они шли по улице, и Светлана чувствовала, что задыхается. Не от быстрой ходьбы. От абсурдности происходящего.
— Валентина Николаевна, остановитесь. Поговорим спокойно.
— О чём говорить? Инне помощь нужна. Точка.
— А мне что, помощь не нужна? Я работаю с утра до ночи. Еле свожу концы с концами.
— Да ладно тебе! Зарплата, подработка... Богатая совсем.
— Богатая? — Светлана остановилась посреди тротуара. — Вы знаете, сколько я ипотеки плачу?
— Знаю. Двадцать три тысячи. Инна мне рассказывала.
— Инна? Откуда она знает?
— А я ей говорила. Мы же семья. Не должно быть секретов.
— То есть вы мои финансы обсуждаете?
— А что тут обсуждать? Считать умеем. Сорок два минус двадцать три. Остаётся девятнадцать. На жизнь хватает.
Светлана смотрела на свекровь и не могла поверить. Те девятнадцать тысяч — это еда, коммуналка, проезд, лекарства. Одежда. Хотя какая одежда? Она три года ничего не покупала себе.
— На жизнь не хватает.
— Хватает! Просто ты привыкла шиковать.
— Шиковать? — голос Светланы сорвался на фальцет. — Я покупаю самые дешёвые продукты! Мясо беру раз в неделю! О каком шике речь?
— Ну вот, опять драму разводишь. Инна вообще макарошки ест. А ты про мясо.
— Пусть работает!
— Не может она сейчас работать! Депрессия у неё!
— У меня тоже депрессия начинается!
— У тебя? — свекровь фыркнула. — У тебя жизнь налаженная. Муж хоть был, квартиру оставил.
— Он мне ничего не оставлял! Мы вместе ипотеку брали!
— Всё равно. Повезло тебе с Колей. А Инна одна мается.
Светлана развернулась и пошла домой. Свекровь догнала её у подъезда.
— Ты куда? Мы же к банкомату собирались!
— Я никуда не собиралась.
— Как это? А Инна?
— А что Инна? Пусть к врачу в поликлинику идёт. Бесплатно полечится.
— Там очереди! Там хамы-врачи!
— Мне тоже приходится в очередях стоять.
— Но ты же здоровая!
— Здоровая? — Светлана рассмеялась. — Я последние полгода на таблетках сижу. От давления. Сердце шалит.
— Ерунда это всё. Придумки.
Светлана зашла в подъезд и нажала кнопку лифта. Свекровь протиснулась следом.
— Ты что, убегаешь от разговора?
— Я устала, Валентина Николаевна. Очень устала.
— Устала! А Инна что, не устала? Она всю жизнь мучается!
Лифт приехал. Они молча поднялись на четвёртый этаж.
— Зайдёте на чай? — спросила Светлана, доставая ключи.
— Зайду. Договорить надо.
Дома свекровь села за стол и сразу перешла в наступление.
— Светка, не мели ерунды. Десять тысяч для тебя не деньги. А Инне жизнь спасёшь.
— Для меня это большие деньги.
— Займи у кого-то.
— У кого? Кто мне даст?
— Не знаю. Придумаешь что-то.
Светлана поставила чайник и села напротив.
— А если не придумаю?
— Придумаешь. Когда надо, всегда находятся деньги.
— Валентина Николаевна, может, хватит? Я уже помогла пятнадцать тысяч. Больше не могу.
— Не можешь или не хочешь?
— И то, и другое.
Свекровь стукнула кулаком по столу.
— Вот оно что! Показала наконец своё лицо!
— Какое лицо?
— Жадное! Эгоистичное! Коля бы в гробу перевернулся!
— Не смейте! — Светлана встала. — Не смейте его имя поминать!
— А что, нельзя? Мой сын был добрым! А ты...
— А я что? Семь лет одна живу! Семь лет всё сама решаю! И вам помогала, когда могла!
— Помогала? Когда это?
— На юбилей деньги давала. На лекарства. Продуктами.
— Мелочи это всё.
— Для вас мелочи! А для меня последние деньги!
Свекровь встала и направилась к двери.
— Всё ясно. Рассчитывать на тебя нельзя. Жалко, что Коля тебя не узнал при жизни.
— Стойте, — сказала Светлана тихо.
Валентина Николаевна обернулась.
— Я больше не буду помогать Инне. Вообще.
— Что?
— Ни деньгами, ни советами, ни участием. У меня своя жизнь.
— Ты что несёшь?
— То, что думаю. Мне скоро шестьдесят. Я хочу дожить до пенсии. А не умереть от инфаркта, зарабатывая деньги для чужой тёти.
— Чужой? Она же невестка тебе!
— Была невестка. Пока Коля жив был. А теперь мы чужие люди.
Свекровь открыла рот, но Светлана продолжила:
— И вы мне тоже чужая. Мать мужа, но не моя мать.
— Да как ты смеешь!
— Смею. Потому что устала быть дойной коровой. Инна взрослая женщина. Пусть сама решает свои проблемы.
— Ты пожалеешь об этом разговоре!
— Не пожалею. Наоборот, жалею, что раньше не сказала.
Валентина Николаевна хлопнула дверью. Светлана осталась одна на кухне.
Села за стол и заплакала. Но слёзы были не горькие. Какие-то освобождающие.
Телефон молчал три недели. Светлана работала, ходила в театр, купила себе новые сапоги. Впервые за долгое время.
Потом свекровь всё-таки позвонила. Голос был холодный.
— Инна работу нашла.
— Хорошо.
— И замуж выходит.
— Поздравляю.
— Не нуждаемся мы в твоих поздравлениях.
— Тогда зачем звоните?
Пауза.
— Больше не буду, — сказала свекровь и повесила трубку.
Светлана посмотрела на телефон и улыбнулась. Наконец-то. Семь лет спустя она поняла простую вещь: чужое счастье не должно строиться на её несчастье.
Коля бы понял. Он любил её именно за доброту. Но доброта к себе тоже важна.
Вечером она сняла обручальное кольцо и положила в шкатулку рядом с фотографией мужа.
— Спасибо, Коль, — сказала она. — За всё. Но теперь я сама за себя отвечаю.
Ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди еще много интересного!
Читайте также: