Клуб психологини

Галина Сергеевна поправила черный платок и тяжело вздохнула. В приемной нотариуса пахло полиролью и какими-то официальными бумагами. Рядом сидел сын — осунувшийся, с красными глазами. Похороны Сергея Петровича прошли вчера, и сегодня они собрались здесь, чтобы узнать его последнюю волю. — Тёма, ты как? — тихо спросила Галина Сергеевна, сжимая руку сына. — Нормально, мам, — Артём устало потер глаза. — Ольга паркуется, сейчас придет. Галина Сергеевна поджала губы. Конечно, Ольга. Она всегда где-то рядом...

Ульяна вытерла руки о передник и присела у окна. Снова пусто. Четвертый раз за неделю Владимир ушел "на встречу с бывшими коллегами". Раньше такое случалось раз в месяц, а теперь постоянно. Чайник засвистел, вырывая ее из раздумий. Прожитые вместе сорок лет научили ее чувствовать перемены. Что-то было не так. Телефон зазвонил неожиданно громко. - Мам, привет! Как вы там? - голос дочери звучал бодро. - Нормально, доченька. Отец вот опять к друзьям ушел. - Четвертый раз? - Марина хмыкнула. - Ничего себе у него социальная жизнь активизировалась на пенсии...

— Валя, нам надо встретиться. Просто поговорить, — голос Сергея в телефоне звучал так, будто между ними не было двухлетней пропасти молчания и развода после двадцати пяти лет брака. Валентина Михайловна замерла с чашкой чая у окна. За стеклом шёл дождь, стекая по веткам сирени. Откуда он взялся сейчас? Почему решил позвонить? — Зачем? — только и смогла произнести она. — Я много думал о нас. О том, что было. Помнишь, как мы ездили в Ялту? Или тот Новый год, когда света не было, и мы сидели при свечах? — его голос звучал мягко, почти интимно...

Валентина Павловна щурилась, разбирая мелкий почерк в документе. Руки предательски дрожали, и очки уже не справлялись со своей задачей. — Ну что там? — нетерпеливо спросила Татьяна, её невестка, нервно теребя край кухонного полотенца. — Погоди ты! — Валентина Павловна раздраженно отмахнулась. — Не могу я так быстро, буквы прыгают. Последние две недели после похорон сына превратились в бесконечную беготню по инстанциям. Эта квартира, в которой Валентина Павловна прожила почти всю жизнь, должна была стать её окончательным пристанищем...

Ирина стояла у плиты, помешивая суп, когда телефон мужа звякнул оповещением. Обычно она не обращала внимания на чужие сообщения, но сегодня что-то заставило ее взглянуть на экран. «Сегодня в 8, как договорились. Скучаю», — светилось на заблокированном экране. Ложка застыла в руке. Тридцать лет брака пронеслись перед глазами как один миг. Алексей вернулся с работы поздно. Ирина не стала устраивать сцен, просто спросила: — Лёш, нам надо поговорить. Он нахмурился, будто предчувствуя неприятный разговор: — Что такое? Я устал...

Елена раскладывала в холодильнике продукты, когда ржавая калитка со знакомым скрипом возвестила о появлении гостя. На дачном участке в этот июньский день было удивительно тихо. Она уже две недели жила здесь после окончательного развода с Виктором, наслаждаясь одиночеством и тишиной, которых так не хватало за тридцать лет семейной жизни. Сначала послышались тяжелые шаги по гравийной дорожке, потом стук в дверь — уверенный, как будто хозяйский. — Лена, открывай! — голос Виктора звучал так же властно, как и всегда...

Наталья вернулась домой после тяжелого дня в банке, чувствуя, как усталость давит на плечи. Припарковав своего старенького «Форда» у дома, она вдруг нахмурилась. Снова. Опять что-то не так. Она точно помнила, что оставляла машину ближе к забору, а сейчас та стояла почти у самой калитки. Кто-то передвинул её, пока Наталья была на работе? Войдя в дом, она застала привычную картину. Свекровь колдовала над кастрюлями на кухне, золовка Марина лежала на диване, уткнувшись в телефон. Муж Алексей читал газету в кресле...

Тот вечер стал каплей, переполнившей чашу моего терпения. Тридцать лет брака, тридцать лет уступок, компромиссов и вечных «ладно, пусть будет по-твоему». Толчком послужила такая мелочь, что даже вспоминать стыдно – я всего лишь попросила Виктора убрать грязную посуду в раковину. – Опять начинаешь? – он швырнул газету на журнальный столик. – Только зашел домой, а ты уже пилишь. – Вить, я просто попросила... – Всю жизнь просишь! Всю жизнь чем-то недовольна! – его голос становился громче с каждым словом...

Запах свежей краски и медленно оседающая пыль от только что установленной люстры — наша новая квартира наконец-то превращалась в дом. Пятнадцать лет копили. Пятнадцать лет съёмных углов, неудобных вопросов и затягивания поясов. - Ну, хозяйка новых хором, принимай гостей! - Сергей появился в дверном проёме с коробкой пиццы и бутылкой шампанского. Я улыбнулась, но внутри что-то сжалось. Хозяйка. Единственная. Документы оформлены только на меня, и прописана здесь только я. Сергей, конечно, согласился с этим, хоть и без особого энтузиазма...

– Таня, нам надо серьезно поговорить, – Николай отложил газету и посмотрел на меня тем особенным взглядом, который я узнала бы из тысячи. Так он смотрел, когда хотел что-то выгодное для себя преподнести как общее благо. Я отвлеклась от вязания и подняла глаза. Тридцать восемь лет брака научили меня распознавать интонации. – Слушаю, Коля. – Ты же знаешь, что по закону в семье все делится поровну? Внутри что-то сжалось. Опять начинается. – К чему ты клонишь? – К справедливости, Татьяна, только к справедливости, – он выпрямился в кресле, словно готовясь произнести речь...

Татьяна медленно поднималась по ступенькам пятиэтажки, тяжело вздыхая под тяжестью двух продуктовых пакетов. Тридцать лет в одном подъезде – каждая ступенька знакома до трещинки, но сегодня что-то было не так. Может, усталость после дежурства в библиотеке, а может, осенняя погода так действовала на суставы. Перед третьим этажом она остановилась перевести дух, когда из своей квартиры буквально выпорхнула Клава – соседка, чья осведомлённость о жизни всего дома временами пугала. – Танечка, – прошипела она, оглядываясь по сторонам, – постой минутку...

Валентина Сергеевна постучала по столу наманикюренными пальцами. Собранные в тугую прическу седеющие волосы и идеально отглаженная блузка только подчеркивали решительность её характера. — Ты понимаешь задание? — она внимательно посмотрела на молодого человека напротив. — Ничего сложного. Познакомиться, очаровать, проверить на верность. Я хочу знать, из какого теста сделана моя невестка. Павел, двадцатипятилетний начинающий актер с внешностью романтического героя, неуверенно кивнул. — А если она не ответит на...