Муж и жена жили, как многие семьи в их возрасте: работа, ипотека, редкие вечера на диване с чаем и сериалом. Квартира, в которой они обосновались, досталась непросто — пришлось влезть в кредит, а чтобы выплаты не давили так сильно, они сдавали жильё родителей. Деньги с аренды помогали держаться на плаву, но всё равно каждый месяц приходилось считать каждую копейку.
Марина всегда шутила, что их жизнь похожа на марафон: чуть сбился с ритма — и уже тяжело дышать. Её дыхание вообще было особой темой. У Марины сильная аллергия на животных. Даже короткая встреча с кошкой оборачивалась красными глазами и удушливым кашлем. Муж, Андрей, понимал это и никогда не настаивал на том, чтобы в доме были питомцы.
Андрей не был из тех, кто привык жить «под крылом» старших. Он уважал мать, но решения в своей семье принимал сам. Иногда это приводило к спорам, но он умел поставить границу, если чувствовал давление.
Всё изменилось одним вечером, когда позвонила мать. Голос её дрожал, но слова резали, как нож:
— Андрюша, беда у тётки Зины! Случился пожар! Дом весь чёрный, жить негде! Она только с животными выбежала — две кошки, собака и попугай. Куда её теперь?
Андрей сразу почувствовал жалость: несчастье в семье, тётка осталась без угла. Он сказал, что подумает, но внутри уже тревожился. Он знал: дома Марина не выдержит ни одного животного.
Вечером за ужином он осторожно завёл разговор.
— Марин, у тёти Зины дом сгорел… Она без жилья осталась. С собой только животные. Мама предлагает… может, мы поможем?
Марина замерла с вилкой в руке.
— Ты серьёзно? У меня от одной кошки приступ! А тут две кошки, собака и попугай! Я в своей квартире задохнусь!
Андрей понимал её реакцию, но чувство вины за то, что он даже не предложит помощь родне, уже давило. Он промолчал, но тяжесть осела на сердце.
Через день снова позвонила мать. Голос её стал уже твёрдым, колючим:
— Сынок, если жена не согласна помочь, тогда пусть катится со своими квартирами куда подальше! Сердца у неё нет. Я тебя таким не воспитывала! У кого-то две квартиры, а у кого-то и угла своего нет. Одну сдают, другую заняли сами. Что вам стоит приютить родную кровь?
Андрей сжал зубы. Он знал, что мать не отступит. Но и Марина уже ясно сказала своё слово.
— Мама, — устало ответил он, — не всё так просто. У Марины аллергия. Это не прихоть, это болезнь. Я не могу рисковать её здоровьем.
— Болезнь! — резко перебила мать. — Это всё надуманное! Да потерпит она пару недель! Попьёт таблетки. Ты что, животных не любишь? Или жену выше своей семьи ставишь?
После разговора Андрей долго сидел молча. Внутри росло чувство тупика: с одной стороны — мать и несчастная тётка, с другой — Марина и её здоровье.
Марина, видя его состояние, сказала мягче:
— Я понимаю, что тебе трудно. Но я ведь не могу себя сломать. Это моё здоровье. Я тоже твоя семья, Андрей.
Он только кивнул. Сил спорить уже не было. Он понимал: разговоры с матерью этим не закончатся.
И действительно, на следующий день звонок раздался снова. В трубке звучала та же знакомая нота — не просьба, а приказ:
— Андрюша, ты чего тянешь? Жену свою уговаривай! Зина сидит у соседей на чемоданах, животные в машине воют. Ты сын или кто?
Андрей сжал кулак.
— Мама, хватит так со мной разговаривать. Я понимаю ситуацию, но у нас не приют для животных. У Марины аллергия, повторяю. Возьми к себе.
— Аллергия, аллергия! — взорвалась мать. — Когда беда приходит, семья должна держаться вместе! Я вот Зину к себе бы взяла, да у меня однушка и внучка маленькая. Мне самой развернуться негде. А у вас целых две квартиры! Что, трудно одной пожертвовать?
Эти слова резанули по сердцу. «Пожертвовать» — как будто чужая квартира лежала на полке, бери и отдавай. Андрей знал: мать считает сдаваемую квартиру «их обязанностью», а не источником выживания. Но для них с Мариной эти деньги были спасением.
Вечером снова вспыхнул разговор. Марина, уставшая после работы, бросила сумку на стул. Андрей рассказал о новом звонке.
— Я так и знала, — тихо сказала она. — Она не успокоится. Ей наша вторая квартира покоя не даёт. Сам понимаешь, жильцов я не могу выгнать. Но и сюда не вариант, пойми, Андрюш, если в доме будут животные, я просто не смогу здесь жить. Ты же видел, как у меня начинаются приступы.
— Я видел, — вздохнул он. — Я тебя не собираюсь ломать. Но мама… она меня рвёт на части.
Марина села напротив, посмотрела в глаза.
— Так выбери. Семья — это мы с тобой. Мы платим ипотеку, мы живём здесь. А мама пусть думает, где разместить Зину.
Слова были справедливы, но от этого легче не становилось.
Через два дня свекровь приехала лично. В руках у неё пакет с какими-то вещами, на лице — недовольство. Она даже не поздоровалась толком, сразу с порога:
— Ну и что это за безобразие? Родная кровь по углам ютится, а вы тут в тепле сидите. Совести у вас нет!
Марина нахмурилась.
— Мы не обязаны превращать свой дом в приют. У меня здоровье одно.
— Здоровье! — передразнила свекровь. — Женщина без сердца! Ты из моего сына верёвки вьёшь а теперь и родне помогать не даёшь!
Андрей не выдержал.
— Мама, хватит! Не смей так говорить про Марину. Она моя жена. Это её квартира так же, как и моя.
Но мать не унималась:
— Значит, я должна свою сестру с животными на улицу выгнать? Внука на руках держать и ещё о Зине думать? А вы тут — аренда, ипотека! Деньги вам дороже семьи! Я прошу на два месяца, пока сын тетки с вахты не приедет.
Андрей шагнул ближе.
— Мама, если ты ещё раз скажешь, что мы бессердечные, я просто закончу разговор. Я готов помочь, но не так, как ты хочешь.
Марина молча наблюдала за этим. Ей было больно видеть, как муж пытается удержать равновесие между ней и матерью. Но внутри крепло чувство: если он уступит, она не простит.
После ухода свекрови они долго сидели на кухне. Андрей молчал, глядя в окно. Марина тихо сказала:
— Она не понимает. Для неё я чужая. Для неё главное — чтобы ты сделал, как она сказала.
Он вздохнул.
— Я устал быть в этом перекрёстке. Но я не позволю никому ломать тебя.
Эти слова прозвучали искренне. Марина сжала его руку. Ей важно было знать, что он на её стороне.
Но она понимала: завтра свекровь снова позвонит. И снова будут обвинения.
Так и случилось. Утро только началось, когда телефон Андрея завибрировал. На дисплее — «Мама». Он тяжело вздохнул и вышел в коридор.
— Андрюша, ты что решил? — голос матери был острый и уставший. — Зина чувствует себя брошенной, с животными её никто не пустит на съемную квартиру, да и денег нет. Ты сын или нет?
Андрей закрыл глаза, сдерживая раздражение.
— Мама, я уже говорил. Мы не можем взять всех в нашу квартиру. Я готов пустить тётю, но не с животными. Но она их тоже оставлять не хочет.
— Только жену свою бережёшь? — вскипела мать. — Для неё животные как дети? Кошки редкой породы, привитые, с документами. А песик от тоски и зачахнуть может, капризный. А попугая ей муж подарил, уже два слова говорит. Ко всем свой подход, как их чужим отдать, не представляю.
Андрей устало потер лицо.
— Мама, пойми: Марина для меня и есть семья. Она моя жена. И её здоровье для меня важнее любых споров.
На том конце повисла пауза. Потом мать процедила:
— Ну, значит, так. Я тебе больше не мать, если ты сестре моей отказал.
Андрей почувствовал, как сердце сжалось. Но он собрался:
— Мама, не говори глупостей. Я помогу Зине, но не так, как ты требуешь. Я уже позвонил дальним родственникам, деньги собирают.
Вечером он и Марина сидели за столом, обсуждая ситуацию.
— Смотри, — сказал Андрей. — Мы можем взять Зину к себе на время. Но животных мы не оставим здесь. Это опасно для тебя.
Марина нахмурилась.
— А что с ними делать?
— Есть приюты. Можно попробовать найти людей, которые возьмут животных. Собака и кошки ведь не виноваты, что так вышло.
Марина вздохнула. Ей было жаль животных, но в глубине души она знала: иначе никак.
— Хорошо. Если ты найдёшь им место, я не против, чтобы Зина пожила у нас.
На следующий день Андрей позвонил тётке.
— Зинаида, мы не сможем принять животных, но тебе найдём место. Животных отдадим в хорошие руки или в приют. А ты можешь у нас пожить, пока не решишь вопросы.
На том конце было молчание. Потом Зина, тихим голосом, сказала:
— Я понимаю. Спасибо, Андрюша.
Но радость длилась недолго. Вскоре позвонила мать. Её слова били, как плеть:
— Вот оно как! Значит, ты решил сдать животных, как старые вещи? Бессердечный! А твоя Марина только рада — избавилась от «проблемы».
Андрей резко ответил:
— Хватит! Это моё решение. Я беру на себя ответственность. И если ты не согласна, это твоя проблема, не моя.
Мать ахнула, но он не дал ей вставить слово:
— Я не мальчик, мама. Я муж и отец в своей семье. И так будет всегда.
Он положил трубку.
Марина сидела рядом, слушала каждое слово. У неё внутри поднялась волна благодарности. Она понимала: муж сделал выбор. Не в её пользу, а в пользу их семьи. Это было важнее всего.
Через пару дней животных действительно распределили: кошек взяла соседка-зоозащитница, собаку пристроили к знакомым в деревню, попугая забрали друзья. Тётка переехала к ним в квартиру, и хоть первые дни было непривычно, Марина относилась с пониманием. Главное — без шерсти и аллергии.
Свекровь долго дулась, перестала звонить. Но однажды, когда они с Андреем приехали проведать её, она нехотя признала:
— Ладно, хоть ты сестру не бросил. С животными… ну, что ж, раз так вышло.
Андрей только кивнул. Он не ждал извинений. Главное, что он сумел отстоять свой дом и свою жену.
Марина смотрела на него и понимала: именно за это она его и любила. За то, что он умел сказать твёрдое слово, когда это было важно.
И в тот вечер, когда тётка благодарила их за крышу над головой, Марина поймала себя на мысли: да, помощь семье — это важно. Но ещё важнее, когда муж стоит рядом и выбирает тебя.