Рано утром Лиле позвонили. Одного взгляда на экран хватило, чтобы превосходное воскресное настроение улетучилось. «Лариса» ― значилось на экране. Телефон настойчиво трезвонил, но Лиля не спешила брать трубку.
― Кто там? ― сонно спросил муж. ― Почему ты не берешь? С работы, что ли?
«Если бы!»
― Нет.
― Кто тогда? Ну, сбрось хотя бы! Чего он орет как бешеный!
― Это сестра.
― О-о-о! Ничего себе! Тогда тем более возьми! ― окончательно пробудился муж, но Лиля медлила. Она не хотела разговаривать с Ларисой. И вообще предпочла бы ее никогда не знать!
Телефон наконец замолчал. Лиля молча смотрела на экран.
― Ну, ты чего? ― потянулся муж и чмокнул ее в щеку. ― Это же сестра твоя!
― Ты не понимаешь, Вася! Это совсем не то, что твоя сестра!
― Ну… все равно. В конце концов, если она звонит, значит, что-то важное.
― Вот именно! Она может позвонить только если ей что-то нужно!
― А вдруг с мамой что?
Мама…С мамой Лиля тоже не общалась ― как раз из-за Ларисы. Но Василий прав. Собравшись с духом, постаравшись унять раздражение, она вышла в кухню и перезвонила.
― Алло! ― ответил в трубке знакомый голос.
― Алло.
― Хорошо, что ты перезвонила! А то я звоню-звоню, а все без ответа!
― Что ты хочешь? ― оборвала пустую болтовню Лиля.
― Почему сразу ― что хочешь? Может, я просто так позвонила! Что я, не могу что ли сестре…
― Хватит болтать! Я тебя прекрасно знаю и не думаю, что за последние три года без общения в тебе пробудились какие-то родственные чувства! Не морочь мне голову! Что случилось?
― Ммм... Я звоню, чтобы попросить у тебя денег…
― Для чего? Опять твои хахали на ставках проигрались?
В трубке повисла тишина. Лиля представляла, как сестра закусывает губу, пытаясь сдержаться от ответного хамства, и понимала, что раз та до сих пор не бросила трубку, значит, деньги ей действительно нужны. По спине пробежал холодок.
― Что-то с мамой? ― спросила она.
― Да! ― Лариса замялась. ― Понимаешь, у нее в последнее время проблемы с давлением… так вот, нужны деньги на таблетки ― ей врач прописал… на постоянной основе! ― она замолкла, словно прислушиваясь.
― Господи! Ну, конечно, я пришлю. Скажи сумму! ― Лиля не на шутку разнервничалась.
― Это еще не все!
― Что еще?
― Понимаешь, ей нужно полное обследование проходить. Ну, там… анализы всякие, МРТ… Кучу всего. В общем, нам сказали, по полису такое не делают ― надо в частную клинику обращаться… а там сама понимаешь, сколько все стоит.
― Хорошо. Сколько нужно? Ты можешь мне назвать конкретную сумму?
Лариса назвала. Немало, но подъемно. Вспоминая свои недавние обследования, Лиля прикинула ― где-то так она и потратила за последние полтора года походов по больницам.
― Хорошо, я пришлю.
― Спасибо!
― Я приеду, навещу маму.
― Нет, нет! Не надо! ― воскликнула Лара.
― Почему это?
― Понимаешь, у нее совсем слабые сосуды ― так врач сказал. И ей сейчас совсем не нужно нервничать. А если ты приедешь… ну, ты и сама все знаешь.
― Ладно, ― мрачно согласилась Лиля. ― Но ты обязана держать меня в курсе всего происходящего!
― Конечно, сестра!
* * *
Лилю передернуло. Она положила трубку и задумалась. Лариса не имела привычки звонить просто так, как и привычки сообщать, что происходит в ее жизни и жизни матери. Впрочем, с этим у них не задалось с детства.
Лиля молча перевела нужную сумму на счет сестры. Она давно держала немного в запасе на накопительном счете ― просто на всякий случай. Сидя с телефоном в руках, она испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, ей неприятен был звонок сестры. С другой ― она как будто скучала по ней и матери, хотя понимала, что безответно ― они могли не вспоминать о ее существовании годами. Это все мешалось с сильнейшей обидой, которую Лиля за много лет так и не смогла перебороть.
Лариса была младше всего на полтора года, хотя порой Лиле казалось ― лет на десять, не меньше. Мать никогда не относилась к девочкам одинаково. Бабушка, которая, по сути, воспитала Лилю, еще при жизни утверждала, что она была желанным ребенком, что мать с нетерпением ждала ее появления на свет и заботилась о ней, когда та была младенцем, да и потом. Но Лиля этого не помнила. В ее памяти осталась только бабушкина забота. Вскоре после рождения Лили Валентина ― мама ― забеременела вновь. Лариса появилась на свет немного недоношенной и слабенькой ― этим все объясняли тот факт, что мать полностью переключилась на младшую дочь.
Лет до девяти Лиля росла с бабушкой, пока та не заболела и не умерла. Валентина была не в восторге от того, что ей придется забрать старшую дочь к себе ― на тот момент она жила с новым мужчиной, Володей, который принял Ларису как свою, но о Лиле и слышать не хотел. Однако деваться было некуда, и девочку пришлось забрать. Тогда-то она и ощутила разницу между собой и сестрой.
Лиле быстро вменили в обязанность следить за Ларисой, во всем ей помогать, выполнять почти всю работу по дому ― от готовки до стирки и уборки. При этом отчим требовал, чтобы она хорошо училась ― за каждую тройку наказывали. Если с Ларисой что-то случалось, Лиле тоже доставалось ― «недоглядела».
Когда девочки чуть повзрослели, ситуация усложнилась. Лиле не разрешали гулять и встречаться с мальчиками. Ларисе тоже, но та, будучи избалованной, плевать хотела на запреты родителей и часто их нарушала. Лиля об этом знала, но Лариса шантажом заставляла ее молчать:
«Расскажешь ― я Володе скажу, что ты мне разрешила!» ― и Лиле снова и снова приходилось выдумывать всякие истории о том, почему сестра задерживается дотемна.
Однажды с такой историей Лиля прокололась. Лариса совершенно перестала ее слушать, и вместо того, чтобы договориться о «легенде», просто сбежала с очередным мальчишкой, загулявшись до полуночи. Дома Лиля сидела как на допросе. Володя усадил падчерицу перед собой и принялся выяснять отношения на повышенных тонах и стуча кулаком по столу: где, почему не уследила... Лиля сказала, что сестра помогает подруге подготовиться к школьному конкурсу.
― Я сейчас позвоню этой подруге, и если это не так ― пеняй на себя!
Подруга ничего не знала и ответила как есть. Разъяренный отчим снял с себя ремень и принялся хлестать Лилю куда попало. Та едва смогла вырваться и сбежать к соседям. Ей тогда было шестнадцать, была весна, и вскоре предстояло поступление в училище.
Ларисе все, как всегда, сошло с рук, а вот Лиля оказалась у родителей в опале из-за вранья. Относиться к ней стали еще хуже:
― Сама ничтожество, и хочешь, чтобы у сестры не было будущего! Толкаешь ее черт знает на что! Может, еще к дружкам своим подкладываешь? ― орала мать.
У Лили не было «дружков». Из-за того, что она все время должна была приглядывать за сестрой или заботиться о доме, времени ни на что больше не оставалось. Накалившаяся ситуация мешала сосредоточиться на поступлении, к тому же теперь она понимала, что от родителей поддержки ждать не следует. А ей нужны были деньги ― на проезд до города, на проживание, на еду. Откуда взять?
Вот тогда она впервые приняла решение, которое окончательно оторвало ее от семьи. Она уехала к тетке по отцовской линии, которая согласилась помочь. Там же, в городе, устроилась на кое-какую работу, чтобы не сидеть у родственницы на шее. Поступить удалось на бюджет ― это спасало, потому что денег на оплату обучения не было. Но приходилось работать за троих ― утром ходить на пары, вечером ― на работу, а ночью ― учить лекции. Но это Лилю не сломило. Тетка помогала ей весь первый курс, а потом Лиля переселилась в общежитие. Там и познакомилась с Василием, будущим мужем.
Позже, по совету все той же тетки, она продала домик, который ей достался от бабушки по наследству, и они вместе с Васей смогли купить маленькую квартирку на краю города. Так и жили много лет, пока не нарисовалась Лариса.
Когда сестра с матерью узнали, что Лиля продала бабушкин дом, они едва с ума не сошли от злости. Вспоминая теперь, как они ее тиранили, Лиля вздрагивала, и благодарила Бога за то, что послал ей такого терпеливого мужа. Ведь чего только они ему не рассказывали, лишь бы разлучить с Лилей! В конце концов Вася психанул ― отдал деньги, которые копил на машину, в качестве доли за дом, хотя по завещанию он полностью принадлежал Лиле. Удивительно, что после всего этого он не стал к ним плохо относиться и всегда переживал, что у жены такие странные отношения с родственниками.
Появлялась Лариса и позже ― всегда с просьбой занять деньги. Мать же наотрез отказалась общаться с дочерью, заявив, что она предательница, оставившая их без дома. Дело в том, что с Володей Валентина разошлась, а тот умудрился оттяпать половину квартиры, которую когда-то они покупали совместно. Мать с сестрой переселились в более скромное жилище, а Лариса все время таскалась с новыми ухажерами. Никого приличного среди них не было ― одни пьяницы и игроманы. Потому Лиля знала ― если звонит сестра, значит ей снова нужны деньги ― покрыть долги нового спутника.
* * *
Очередное появление сестры в жизни Лили не давало ей покоя. Она все время думала, вспоминала, бередя старые раны, анализировала и все больше приходила к выводу, что сама виновата. Вот если бы она тогда не уехала к тетке…
С другой стороны ― что бы ее ждало, не решись бы она тогда на такой шаг? По крайней мере, теперь она почти счастлива ― у нее есть любимый муж, хорошо оплачиваемая работа, и вместе они давно смогли перебраться в родной город, в квартиру получше. Только с детьми не складывалось ― почему-то не удавалось забеременеть. Но они не отчаивались. Врачи спрашивали, не было ли у нее каких-нибудь болезней, и Лиля отвечала ― нет, а сама думала: не тот ли давний случай теперь мешал ей стать окончательно счастливой? Ведь в детстве зимой они с сестрой гуляли на озере. Лариса, как всегда, дразнила ее ― намеренно ходила по тонкому, еще не окрепшему льду, потешаясь над тем, как Лиля нервничает, бегая вдоль берега. И вдруг лед затрещал, Лара завизжала, Лиля легла животом на лед и потянулась к сестре, приказывая ей сделать то же самое, но та лишь изо всех сил рванула к берегу. Лед разломился, но Лиля успела вытянуть провалившуюся по пояс Ларису, а сама оказалась в воде.
Лариса в испуге убежала домой, а Лиля все никак не могла выкарабкаться. Она надеялась, что сестра побежала за подмогой, но Ларисы нигде не было видно. Спас ее чудом проходивший мимо мужчина, он же отвез к врачам. Лиля успела здорово замерзнуть. Только к вечеру мать с сестрой смогли приехать к ней. Лариса не пострадала, а вот Лиля несколько месяцев пролежала в больнице с сильным воспалением легких и кучей всего прочего.
Из печальных воспоминаний ее вытряхивал муж ― он всегда был рядом. Когда Лариса снова позвонила, он настоял, чтобы жена взяла трубку.
Лариса сказала, что с мамой все нормально, но требуются дополнительные обследования. Лилия хотела навестить ее, но сестра все так же сопротивлялась:
― Ей нельзя нервничать! А она как о тебе вспоминает, так ее аж трясет! Я даже не говорю, что эти деньги ― от тебя! Приходится врать, хотя это некрасиво!
Лиля еще больше расстроилась. Почему мать с самого детства ее так невзлюбила?
Так продолжалось долго. Лариса звонила с определенной периодичностью и называла нужную сумму. Во время очередного звонка она сообщила, что у мамы случился приступ, и нужна просто огромная сумма на лечение.
― Она сейчас в больнице, и врачи говорят, что если не купить заграничные препараты, то могут быть тяжелые последствия ― вплоть до полной парализации!
― Ну, а сейчас она как? Двигается?
― Частично. Одну ногу не чувствует, приходится в парк вывозить на инвалидной коляске.
― Какой кошмар!
― Ты, главное, не переживай! И не приезжай, а то у нее от переживаний инсульт может случиться.
Лиля положила трубку, почти плача.
― Что случилось? ― спросил муж, и она передала ему слова сестры.
― Поехали!
― Куда?
― В больницу!
― Но Лариса же сказала…
― А ты с матерью видеться и не будешь. Поговоришь с врачом, все выяснишь, посмотришь издалека, чтобы успокоиться. Ты ведь так с ума сойдешь! А там посмотрим ― может, мать и захочет с тобой поговорить!
И они поехали по адресу, который назвала Лариса. Лиля сходила с ума от беспокойства, но уверенность мужа ее поддерживала.
― В конце концов, ты ее дочь и должна лично все узнать! ― заявил он.
И вот они подъехали к больнице. Лиля вся тряслась, как осиновый лист. Но когда они назвали фамилию больной, медсестра в регистратуре сказала, что она выписалась неделю назад.
― А в каком отделении она лечилась? Мы бы хотели поговорить с врачом, ― уточнил Василий.
― В травматологии. У Силовского, можете его найти во втором корпусе.
― Как странно! ― удивилась Лиля. ― Но мне сестра сказала, что у нее был гипертонический криз! ― медсестра лишь пожала плечами.
Они все же встретились с врачом, и тот сказал, что Валентина попала к ним с растяжением и действительно прошла бесплатное обследование сосудов, пока восстанавливала подвижность ноги.
― Бесплатное? ― уточнила Лиля.
― Да. В рамках диспансеризации. Не переживайте, у вашей мамы прекрасные сосуды, и инсульт ей не грозит. А вот кости стоило бы укрепить ― чудом избежала перелома!
Лиля ничего не понимала. Василий тоже выглядел растерянным. От нервов у Лили закружилась голова, затошнило, и они с мужем вернулись домой. В последнее время ее здоровье вообще ухудшилось. Лиля ослабла, легко утомлялась, и ей стало тяжелее сосредотачиваться на деталях ― а этого требовала ее работа. Впрочем, она всегда плохо реагировала на стресс.
Желая разобраться в ситуации, через несколько дней она попросила мужа отвезти ее к матери. Василий согласился, сказал:
― Давно надо было к ней съездить, и поговорить! Может быть, вы все-таки помиритесь наконец!
И вот Лиля приехала, вышла из машины во двор, оглядела дом. Ей нужна была квартира на третьем этаже, но она смутно представляла, в каком подъезде. Позвонила Ларисе, но та не взяла трубку. Людей, как назло, не было ― видно, в выходной все ушли по своим делам, а те, что остались дома, были поглощены уборкой и готовкой.
Лиля обошла несколько подъездов, чтобы понять нумерацию, и наконец нашла нужную квартиру, но ей никто не открыл.
― Давай, подождем, ― предложил муж.
Они прождали довольно долго, и когда уже собрались уезжать, Лиля заметила знакомую фигуру, возвращающуюся из магазина.
― Мама! ― окликнула она.
Она обернулась, присмотрелась и состроила недовольную гримасу.
― Ты смотри, кого ветром принесло!
― Как ты себя чувствуешь?
― Да уж спасибо ― на здоровье не жалуюсь! А чего это ты стала вдруг переживать?
Лиля рассказала ей об историях, которые передавала Лариса.
― Что за чушь? У меня никогда не было высокого давления! Я себя прекрасно чувствую! Ты опять хочешь свою сестру очернить? Какая же ты все-таки… гадкая! Никогда Лариску не любила, всегда старалась ей что-нибудь плохое сделать!
― Но ведь я…
― Что? Ты думаешь, я не знаю, как ты ее в детстве утопить хотела в озере? Как она чудом выбралась, когда ты лед под ней сломала? Или не знаю, как ты ее к парням всяким подкладывала, дружкам своим? Или, как специально домашние задания за нее неправильно делала, чтобы она двойки получала? Вот как была ты гадиной, так и осталась!
― Я же деньги ей давала! И тебе давала ― потому что она сказала, что ты болеешь!
― Хватит врать! Лариса с мужчиной живет в соседнем районе, и он хорошо зарабатывает. Она и мне помогает ― то продуктов привезет, то услуги мне оплатит! Хотя мне и самой хватает. А от тебя никакой благодарности не дождешься! Растили тебя, растили ― и вон, чего выросло! Глаза б мои тебя не видели!
И мать хлопнула подъездной дверью. Лиля, как пригвожденная, застыла посреди двора. Только когда Василий посадил ее в машину, она дала волю слезам.
― Как же так? Как же так? ― ревела она. ― Почему вот так ― всю жизнь?
― Лиля, успокойся, не переживай так! Ничего! Всякое в жизни бывает! Но мы же вместе, все будет в порядке!
Лиля выла белугой, а потом ее вдруг резко затошнило, перед глазами все поплыло, она начала задыхаться и терять сознание. Василий, испугавшись, отвез ее в больницу.
Зареванная Лиля сидела на кушетке. Ей уже стало лучше, но голова раскалывалась от пролитых слез. Василий суетился вокруг ― «может, тебе водички? Или круассан купить?» ― ожидая вердикта врача.
― Так! Ну, что тут у нас? Ах, да! Вы, мадмуазель, так больше не волнуйтесь, вам категорически противопоказано! ― шутливо обратился к ней врач.
― Почему? У меня тоже плохие сосуды? ― растерянно произнесла Лиля. Врач засмеялся в голос.
― Нет, думаю, с сосудами у вас все в порядке, хотя со временем можно сделать обследование, чтобы быть уверенным. Вы беременны!
Василий подскочил с кушетки:
― Как? Это правда? Правда, доктор?!
― Абсолютная, будущий папаша! Вот вам результаты анализа крови вашей жены на предмет особых гормонов. Вам нужно записаться к специалисту и встать на учет! Так что с этого момента ― никаких нервов!
Позже, когда они были уже дома, Лиля сказала:
― Я не знаю, поддержишь ты меня или нет, но я приняла решение!
― Какое?
― Я больше не хочу общаться со своими родственниками. По крайней мере, с сестрой ― точно. Случилось чудо ― у нас наконец-то будет малыш, и я не хочу, чтобы кто-нибудь помешал ему появиться на свет. Я больше не хочу нервничать. Я хочу перевернуть страницу, забыть прошлое и жить сегодня, нашей счастливой семьей, с тобой и нашим ребенком. А больше мне никто не нужен!
Василий согласно кивнул и крепко обнял жену за плечи.
Автор: Одетта
---
---
Замуж по любви
Клавдия Сергеевна недавно отметила юбилей. Ей исполнилось девяносто лет. Понаехало народу – сразу и не сосчитаешь. И не разберешься – кто и где. Дети, внуки, правнуки, праправнуки – целая рота! Вот сколько людей от одной бабы Клавы получилось!
Ну, конечно, приходили местные журналисты. Освещали знаменательное событие. Немного в городе осталось таких долгожителей. Все Клавдины подружки на погосте давно. И муж Петр там обосновался с комфортом и на почетном месте, возле покойных родителей, справа. Клавдия на Радоницу с внучкой и дочерью специально ездила на кладбище – повидаться.
Повидалась. Пока Татьяна и Кристя возились с цветами, украшая клумбочки возле могил, Клавдя сидела на скамеечке, смотрела на фотографии Пети, мамы Раи и дяди Славы, сыночка Димы и свежую почти, внука Сергея, Кристи мужа, помершего три года назад от инсульта. Кристина буднично переругивалась с Серегой, ругала его, на чем свет стоит. И такой он, и сякой, и нервов ей кучу перемотал, и баб десяток перебрал при живой-то жене, и бросал ее три раза, и возвращался назад, и снова бросил – навеки. И дела ему нет, как тут она с детьми, с их проблемами и заботами живет. И вот она, назло ему, любовника собралась заводить, и заведет, как пить дать, заведет, вот тогда он пожалеет, ох, пожалеет и сто сорок раза в могиле перевернется, паразит!
А Клавдия думала о своем, плакала внутренними слезами и совсем, ну совершенно не вспоминала о своей будущей смерти. Даже не собиралась.
Ей собственная жизнь вовсе не надоела, хотя была нелегкой, как у большинства Клавдиных ровесниц. Закрывая за собой оградку, она тайком от дочери и внучки взглянула на фото свекрухи, недовольно поджавшей губы, а потом взяла, да и показала свекрохе язык – «не дождешься». Сиди покуда с мужиками тут, старая ты вешалка. А я погуляю на белом свете.
Свекруха на фото прямо излучала недовольство и возмущение. Клавдя не удивилась бы нисколько, если бы та вдогон ей пробурчала обычное: ветрогонкой была, ветрогонкой и осталась! Зараз-за! Ни меня, ни свекра, ни мужа ни во что не ставит, гадюка, ша*ава, тьфу на тебя, тьфу!
А Клавде наплевать. Пусть себе бормочет, коли делать нечего. Ручки коротки достать, да земелька не пускает ведьму старую.
- Лежи, лежи, Марья Федотовна, пока лежишь, а мне бежать надо.
И «побежала» Клавдия Таню с Кристиной догонять, тихохонько, аккуратненько, мелкими шажочками малюсеньких ножек, обутых в яркие спортивные тапки какой-то заграничной фирмы, мягонькие, как пух. А все равно в них тяжко нынче бегать – годы одолевают. . .
. . . читать далее >>