Холодный октябрьский вечер опустился на посёлок «Ягодное», словно тяжёлое, влажное одеяло. Туман здесь был особенным — не таким, как в обычных осенних вечерах. Он жил своей странной, почти разумной жизнью, расправлял липкие щупальца белой пелены, просачивался сквозь малейшие щели, забирался под одежду, заставляя кожу покрываться противными мурашками.
Белый BMW X5, привыкший к городским улицам, теперь еле-еле полз по разбитой грунтовке. Фары автомобиля беспомощно упирались в молочную стену тумана, которая, казалось, поглотила весь мир без остатка. Машина двигалась словно подводная лодка в безбрежном океане белой мглы, а каждый метр пути давался с трудом.
— Ну и дыра… — прошептала Катя, вжавшись в пассажирское кресло. Её голос дрожал, а глаза испуганно скользили по окнам, за которыми проплывали тёмные силуэты домов-призраков. — Ты уверена, что твой «источник» не пошутил? Мне кажется, мы только что проехали знак «Конец света, налево пешком».
За окнами редких освещённых домов едва заметно колыхались занавески. Они отступали ровно настолько, чтобы можно было успеть бросить быстрый взгляд наружу, и тут же спрятаться обратно. Ирина чувствовала на себе эти взгляды — любопытные, тяжёлые, безразличные, по-звериному враждебные.
— Пошутил? — фыркнула Ирина, стараясь скрыть нарастающий внутри страх за показной бодростью. — Кать, это же настоящая золотая жила! Представляешь заголовок? «Блогер выживает в проклятой деревне семь дней!» Подписчики будут в восторге! Тем более тебе тут дом от тётки достался! Сама судьба велела сюда приехать! — Она нервно взглянула на телефон. Ещё недавно уверенная полоска связи бесследно исчезла. Весь мир сузился до этого кокона из тумана, хмурого неба и редко освещённых окон. Навязчивое шипение радиоприёмника, ловящего лишь пустоту, вместо волны радио, только усиливало ощущение полной изоляции.
Наконец, машина остановилась у покосившегося забора, который напоминал скрюченный старческий палец, готовый схватить непрошеных гостей. Катя сверилась с картой в своём офлайн-навигаторе.
— Вроде здесь… Дом покойной тёти стал нашим по завещанию. Звучит как начало какого-то ужастика, правда?
Обе вышли из машины. Холодный, густой воздух ударил в лицо. Он пах прелой листвой, влажной древесиной и чем-то ещё — сладковатым, приторным, гнилым. Ирина судорожно вдохнула, пытаясь определить этот тревожный запах, который проникал в самые глубины лёгких.
— Смотри! — Катя с силой сжала её локоть, указывая бледным пальцем на крыльцо небольшого почерневшего от времени и сырости деревянного дома. Его стены казались покрытыми многовековой патиной, а окна смотрели на гостей пустыми глазницами, словно предупреждая о чём-то недобром.
В этот момент туман словно сгустился ещё больше, а где-то вдалеке послышался странный, протяжный вой, от которого по спине пробежал холодок.
На крыльце дома лежала большая чёрная ворона. Её шея была неестественно выгнута. Перья взъерошены, будто птица только что она вылетела из страшной бури, а крошечные чёрные глаза затянуты белесой пеленой. Она смотрела прямо на них безжизненным взглядом, в котором застыло последнее мгновение жизни.
Внезапно в памяти Ирины вспыхнули воспоминания недельной давности.
Бар, приглушённый свет, голос приятеля-криптозоолога, доносившийся сквозь шум музыки:
— Ир, есть тут одно местечко… «Ягодное». Грибники там как сквозь землю проваливаются. Местные — мрачные типы, молчат как рыбы. Говорят, там болото… проклятое. Тебе бы понравилось, с твоей-то любовью к страшилкам.
Тогда она только рассмеялась, отмахнувшись от пьяных россказней. Теперь же, глядя на мёртвую птицу и непроглядную белую пелену, её смех казался глупой ошибкой, горьким напоминанием о беспечности.
Катя побледнела ещё сильнее, сжимая руку Ирины так, что кости неприятно хрустнули. Её пальцы дрожали, а дыхание стало прерывистым.
— Ира, мне страшно. Мне кажется, лес смотрит на нас из-за дома. И он… недобрый. Где этот Пётр Ильич, который должен смотреть за жильем?
В этот момент к скрипучей калитке приблизилась высокая угрюмая тень. Она словно выросла из самого тумана, поглотившего посёлок «Ягодное», материализовалась из молочной пелены, будто сама земля породила это существо.
Тень, отбрасываемая высокой, сухопарой фигурой старика, казалась в обманчивом тумане бесконечно длинной. Она будто тянулась через всю улицу, поглощая мёртвую птицу, затем девушек и терялась где-то в молочной пелене. Катя инстинктивно отшатнулась, натыкаясь на холодный бок машины. Ирина же, напротив, выпрямила спину, бросая вызов немому давлению этого взгляда.
Лицо старика было изрезано морщинами — глубокими, как овраги на карте долгой и трудной жизни. Седые густые брови нависали над глазами, скрывая их выражение. Но даже сквозь эту колючую завесу Ирина почувствовала не злобу, а нечто куда более сложное — тяжёлую, выстраданную усталость и тот самый немой укор, будто они своим появлением нарушили древний покой.
Он был одет в поношенную, пропахшую дымом телогрейку и ватные штаны, но выглядел при этом не нищим, а монументальным. Вечным. Частью этого пейзажа, этого тумана и этой гнетущей тишины. Его руки, узловатые, как корни древних деревьев, казались способными выдержать тяжесть всего мира.
— Вам чего? — его голос проскрипел, низкий и хриплый, будто поросший мхом изнутри. Это звучало не как вопрос, а как обвинение — констатация факта нарушения невидимой, но строгой границы.
— Мы… мы наследники. Вернее, я наследница, — выдавила Катя, робко указывая на почерневший дом. Её голос дрожал, словно осенний лист на ветру. — Это мой дом. Вот, приехали отдохнуть от городской суеты.
Старик — Пётр Ильич — медленно, с тихим хрустом, будто двигая заржавевшими механизмами, повернул голову к дому, потом обратно к ним. Его взгляд скользнул по мёртвой вороне, и на мгновение в глубине глаз мелькнула тень — не удивление, а скорее мрачное признание.
— Так, — бросил он односложно, слово, отсекшее все дальнейшие вопросы. И, не говоря больше ни слова, прошёл мимо них к багажнику. Он взял два самых тяжёлых чемодана Кати с такой лёгкостью, что у Ирины отвисла челюсть. Мускулы на его худых руках напряглись, как канаты, натянутые до предела.
— Тащите остальное. Ночь близко.
Он не предложил помощь. Он оказал её как нечто само собой разумеющееся, как смена погоды. Но в его действиях не было ни капли гостеприимства. Это был ритуал — суровая обязанность сторожа, встречающего новых, но нежеланных хозяев. Его присутствие наполняло воздух тяжестью, а туман, казалось, стал ещё гуще, словно радовался появлению своего верного слуги.
Дом встретил их удушливым дыханием прошлого — спёртый воздух, плотная смесь запахов пыли, старого дерева, тления и той же сладковатой, гнилой сырости, что висела над посёлком тяжёлым покрывалом. Пётр Ильич, не утруждая себя снятием грязных сапог, грузно опустил чемоданы посреди горницы. Пыль встревоженной тучей взметнулась в скупом свете из окна, заставив обеих девушек закашляться.
Он обернулся к дверям, и его фигура на мгновение заслонила весь светлый мир снаружи, превратившись в мрачную тень.
— Не ходите в лес, — произнёс он, и каждое слово падало, как камень в стоячую воду, расплёскивая круги тревоги. — Не суйте нос не в своё дело.
Он вышел, не дожидаясь ответа, и дверь захлопнулась за ним с таким звуком, будто захрустел позвоночник этого тихого жилища. Стук его шагов быстро растворился, поглощённый туманом.
Девушки остались одни, наедине с тишиной и предчувствием чего-то недоброго.
Ирина наконец выдохнула, воздух со свистом прошёл сквозь её сжатые зубы, словно пытаясь вырваться из плена страха. Она огляделась, и взгляд её скользил по комнате, впитывая каждую деталь. Комната была маленькой, обставленной старой, но добротной мебелью, накрытой пожелтевшими газетами, словно саванами, которые хранили секреты прошлого. На стене висели выцветшие фотографии в рамочках — незнакомые лица, застывшие в вечности, чужие судьбы, запечатленные на пожелтевшей бумаге.
— Боже, какой тип… — прошептала Катя, всё ещё вжимаясь в косяк двери, будто боясь, что он вернётся, — он будто из-под земли вырос. И взгляд… пустой, как у мертвеца.
— Зато помог, — с деланной, слишком громкой лёгкостью парировала Ирина, подходя к окну и отдёргивая пыльную, истончённую занавеску. Снаружи туман уже совсем сгустился, превратив мир в размытое чёрно-белое пятно, где реальность смешивалась с фантазией.
Ни огонька.
Ни звука.
Только их бледные, испуганные отражения в стекле — два лица, запертые в маленькой коробке, затерянной в молчаливой, враждебной пустоте.
«Не суйте нос не в своё дело».
Фраза висела в спёртом воздухе, густая и тяжёлая, как сам туман. Она пахла тайной — той самой тайной, что манила Ирину, словно магнит притягивает металл. Для неё предупреждение было не угрозой, а вызовом, красной тряпкой для исследовательского инстинкта.
— Ладно, — обернулась она к Кате, пытаясь вернуть себе ускользающую уверенность, хотя внутри всё дрожало от предвкушения. В её глазах уже разгорался знакомый щемящий зуд любопытства, который она так хорошо знала. — Разбираем вещи. А завтра… завтра начнём «знакомиться с соседями» поближе.
Катя промолчала, её лицо оставалось бледным и напряжённым, словно маска страха. Она медленно подошла к чемоданам, боясь прикоснуться к ним, будто они могли укусить. Ирина заметила, как дрожат её пальцы, как страх сковывает движения.
В комнате царил полумрак, пропитанный запахом старины и тайны. Старая мебель казалась застывшими тенями прошлого — массивный деревянный стол, лавки вдоль стен, покрытые паутиной, словно серебряной сетью времени, комод, хранящий секреты. На полках стояли книги в потёртых переплётах, их корешки хранили следы времени, словно шрамы на коже.
Ирина принялась разбирать вещи, но мысли её крутились вокруг предупреждения Петра Ильича. Почему он так предостерёг их от походов в лес? Что скрывалось за этими словами?
За окном сгустились сумерки, окутывая дом в свои холодные объятия. Где-то вдалеке вновь раздался протяжный вой — то ли волк, то ли ветер играл с воображением.
Ирина поежилась, но не от холода. Что-то тёмное и древнее чувствовалось в этом доме, в этом посёлке, в самом воздухе, пропитанном туманом и тайнами. И она знала, что это только начало их истории в «Ягодном», начало пути, который может привести к чему угодно.
— Спокойной ночи, — тихо произнесла Катя, забираясь под одеяло, словно пытаясь укрыться от всех страхов мира.
Но Ирина не могла уснуть. Её разум лихорадочно работал, выстраивая теории и предположения, словно мозаику из кусочков тайны. Тайна манила её, как магнит притягивает металл, и она уже знала, что не сможет удержаться от того, чтобы не заглянуть за завес.
Внезапно снаружи раздался шорох. Ирина замерла, прислушиваясь. Звук повторился — будто кто-то осторожно крался вдоль дома. Она напрягла зрение, пытаясь разглядеть что-нибудь в окне, но увидела только колышущуюся пелену тумана.
Сердце забилось чаще. Что там? Зверь? Человек? Или что-то совсем иное?
Ирина медленно, стараясь не шуметь, достала камеру. Её пальцы дрожали, но не от страха — от возбуждения. Это было то, ради чего она жила — моменты, когда реальность становилась похожей на сказку, только гораздо более пугающей и настоящей.
Шорох стих так же внезапно, как и начался. Ирина ещё несколько минут сидела неподвижно, вслушиваясь в тишину. Ничего. Только дыхание Кати да редкий скрип старого дома....
Друзья, не стесняйтесь ставить лайки и делиться своими эмоциями и мыслями в комментариях! Спасибо за поддержку! 😊
Также вы можете поддержать автора любой суммой доната