Найти в Дзене
Писатель | Медь

Сбежал к другой, когда жене было плохо

– Лена, открой сейчас же! – сестра Марина колотила в дверь уже минут десять, не меньше. – Я знаю, что ты дома! Машина твоя во дворе, соседка видела, как ты мусор выносила! Или открываешь, или я Витю зову, он дверь выломает!

Елена сидела на кухне, обхватив руками колени. Третий день пошел. Третий день она не выходила из дома, не отвечала на звонки. На работу позвонила, сослалась на температуру, простуду, решила взять больничный. Андрей приходил тем вечером, как и обещал. Постоял за дверью, позвал пару раз, тихо так, неуверенно.

– Лена, открой. Поговорить надо.

И ушел. А что говорить? Все сказано.

– Елена Петровна Сергеева! – рявкнула сестра. – Считаю до трех! Раз! Два!

Пришлось встать, поплестись к двери. Ноги ватные, в голове туман. Когда она ела последний раз? Вчера? Позавчера? Марина ворвалась как ураган, растрепанная, злая, глаза полные тревоги.

– Боже мой! – ахнула она. – На кого ты похожа! Что случилось? Почему молчишь? Я с ума сходила! Витя уже хотел в полицию звонить!

2 часть
2 часть

1 часть рассказа

Елена молча вернулась на кухню. Села на свое место, третий день сидит на этом стуле, смотрит в окно. Там липа цветет. Пахнет медом. Пчелы жужжат.

Марина топталась в дверях, разглядывая сестру. Потом решительно прошла к плите, поставила чайник. Достала из шкафа печенье, то самое, овсяное, которое Андрей любил.

– Рассказывай, – скомандовала Марина. – И не вздумай врать, что все нормально. Вижу же.

– Андрей мне изменяет.

Марина застыла с пачкой печенья в руках. Пачка хрустнула, сжала слишком сильно.

– Что? Как изменяет? С кем?

– С коллегой. Оксаной. Три месяца уже.

И Елена рассказала. Монотонно так, без эмоций. Как будто про чужую жизнь. Про переписку, про то утро, про его слова. «Ты сама виновата». Марина слушала, не перебивала. Только печенье крошила в руке, крошки сыпались на пол, а она не замечала.

– И знаешь что? – Елена подняла глаза на сестру, глаза были сухие, выплаканные. – Он прав. Я действительно умерла три года назад. Вместе с Димочкой.

БАМ! Марина так грохнула кулаком по столу, что чашки подпрыгнули, а чайная ложка упала на пол.

– Так, стоп! – рявкнула она. – Ты сейчас что несешь? Ты винишь себя за то, что он изменил?

– Но я же правда...

– Прекрати!

Марина вскочила, заходила по кухне. Туда-сюда, туда-сюда, как тигр в клетке.

– Просто прекрати и послушай! Ты потеряла ребенка! Ре-бен-ка! Понимаешь? Ты его выносила, родила, держала на руках эти три часа! Три часа, пока он умирал! И ты имела право горевать! Год, два, три, десять – сколько нужно!

Чайник засвистел. Марина выключила газ, заварила свежий чай. Крепкий, черный, плеснула в чашку Елены, потом в свою.

– А что сделал твой распрекрасный муж? – продолжала она. – Поддержал? Помог? К психологу сводил? Нет! Он нашел себе молодую подружку и теперь тебе же мозги пудрит!

– Он пытался. Предлагал съездить...

– Съездить! – фыркнула Марина. – Отличная помощь! Слушай, когда у меня Колька ногу сломал, помнишь? Сложный перелом был, три операции, полгода на костылях. Я рыдала каждую ночь! На Витю срывалась, посуду била! И что? Витя побежал утешаться к секретарше? Нет! Он был рядом!

Елена пила чай маленькими глотками. Горячий, сладкий, Марина три ложки сахара бухнула, как в детстве.

– А твой... Классический манипулятор!

Марина села напротив, взяла Елену за руку. Рука холодная, костлявая. Похудела сильно.

– Ты сама виновата, что я изменил – это из учебника про изменяющих мужиков! Дальше что было? Ты меня не ценила? Превратилась в клушу?

Елена кивнула, Марина всплеснула руками.

– Вот! Все по схеме! И знаешь, что будет дальше? Он уйдет к этой Оксане. А через полгода приползет обратно. Потому что молодая красотка покажет характер! Потребует развода, квартиру, может, ребеночка захочет. А твоему Андрюше это надо?

В дверь позвонили, Елена вздрогнула.

– Сиди, – скомандовала Марина. – Я открою.

Послышались голоса в прихожей. Это был Андрей. Марина что-то резко говорила, он отвечал. Потом снова раздались шаги, Андрей вошел на кухню. С букетом, красные розы, дорогие. Как когда-то давно.

– Привет, – сказал он. – Можно?

Елена кивнула. Он сел на свое место у окна, где всегда сидел, положил цветы на стол.

– Ты похудела.

– Есть не хочется.

– Зря. Тебе нужны силы.

Марина встала в дверях, скрестив руки на груди, Андрей покосился на нее.

– Может, мы наедине поговорим?

– Нет, – отрезала Марина.

– Все в порядке, – сказала Елена. – Марина, посиди в комнате. Пожалуйста.

Сестра нехотя ушла, но дверь не закрыла, чтобы слышать беседу.

– Я расстался с Оксаной, – выпалил Андрей.

Елена подняла брови, вот уж чего не ожидала.

– Это была ошибка, – продолжал он торопливо. – Глупость. Кризис среднего возраста. Я понял, что люблю тебя. Да, всегда любил. Просто... устал. От твоего горя, от твоего молчания.

– И поэтому решил развлечься?

– Нет! То есть...

Он замолчал, потер лицо ладонями, вид у него был уставший, прям постарел за эти три дня.

– Слушай, давай начнем сначала. Я не буду больше видеться с ней. А ты попробуешь... Ну, быть как раньше. Улыбаться иногда. В парикмахерскую сходишь.

«Как раньше»... А когда это было – «раньше»? До Димочки? Но тогда Димочка уже был. Точнее, должен был быть. Они готовились, ждали. А до беременности? Тоже не то. Молодые были, другие.

– Как раньше не получится, – сказала она. – Раньше уже не будет никогда.

– Почему ты придираешься к словам? Ты же понимаешь!

– Нет. Объясни.

Он встал, прошелся по кухне, остановился у окна.

– Я хочу нормальную жену. Которая встречает с работы, интересуется делами, следит за собой.

– А я хочу мужа, который не бежит к другой, когда жене плохо.

Он резко обернулся.

– Три года тебе плохо! Есть же предел какой-то!

И тут случилось странное. Елена вдруг почувствовала... спокойствие. Как будто что-то встало на место. Пазл сложился.

– Да, – сказала она. – Ты прав. Я слишком долго горевала. Забыла про тебя. Но знаешь что? Ты мог поговорить со мной иначе. Настоять на психологе. Мог тысячу вещей сделать. Но выбрал самый простой путь.

– С тобой невозможно было говорить!

– Возможно. Но измена – твой выбор. Не мой. И ответственность тоже твоя.

Андрей подошел, сел на корточки перед ней. Взял за руки, ладони его были горячие, влажные.

– Лена, пожалуйста. Мы столько лет вместе. Неужели можно все вот так вот перечеркнуть из-за глупой ошибки?

Она высвободила руки.

– Не из-за ошибки. Из-за предательства. И из-за того, что ты переложил вину на меня. Знаешь, я много думала эти дни. И поняла, да, я не была идеальной женой. Особенно последние годы. Но я была верной. Даже в горе. А ты при первой трудности сбежал.

– Это несправедливо!

– Может быть. Но это правда.

Он встал, отошел к двери.

– Значит, мы разводимся?

– Да.

Муж постоял молча. Кивнул.

– Я заберу вещи завтра. Квартира делится пополам.

– Хорошо.

Уже в дверях муж обернулся.

– Тебе пятьдесят лет. Думаешь, найдешь кого-то еще?

Она усмехнулась, грустно, но спокойно.

– Знаешь что? Лучше быть одной, чем с человеком, который использует мое горе против меня.

Муж сжал зубы и хлопнул дверью. Елена сидела неподвижно. Внутри была странная пустота, не та черная, что была после Димочки. А Другая. Легкая какая-то.

Из комнаты выскочила Марина.

– Умница! – бросилась обнимать. – Правильно все сказала! Так и надо!

Елена обняла сестру и заплакала.

Месяц спустя…

Елена сидела в кабинете психолога, милая женщина, чуть старше ее.

– Вы себя не вините? – спросила психолог.

– Теперь нет. Понимаю, что каждый делает свой выбор.

Вчера зашла в бывшую детскую. Первый раз за три года. Постояла, поплакала, потом начала разбирать. Вещички отнесла в детдом…

А Андрей... После ее отказа Андрей пытался вернуться к Оксане, но та его не приняла.

– Я не буду запасным аэродромом, – сказала она.

Умная девочка.

Сейчас он снимает квартиру. Общие знакомые рассказывали, что похудел, осунулся. Жалко его кому-нибудь?

Утром Елена проснулась без тяжести на сердце. После стольких месяцев тяжелых пробуждений. Заварила кофе, крепкий, ароматный. Вышла на балкон. Май. Цветет липа. Пахнет медом.

Позвонила Марина.

– Привет! Мы с девочками в театр идем. Присоединишься?

– Знаешь… А присоединюсь.

А Димочка... Димочка навсегда останется в ее сердце. Но теперь это будет светлая память о тех трех часах, когда она держала его на руках. Без разрушающего чувства вины. Без самобичевания. И это правильно. 🔔делитесь своими историями 👈🏼(нажать на синие буквы), поддержите канал лайком 👍🏼 или подпиской ✍️