Глава 1. Сто лет тишины
Сто лет для атлантов — миг. Для Пожинателей, чья жизнь короче, а ритм быстрее, — целая эпоха. Для города-крепости Убежище — время стать домом.
Город больше не был лабиринтом оборонных сооружений. Он стал организмом. Улицы, когда-то узкие ловушки, теперь обрамляли струящиеся водные каналы, питаемые очищенными геотермальными источниками. На «Костяном Шлаке» стен цвел мох, выведенный биотехнологами — гибрид атлантских водорослей и местной флоры, светящийся мягким синим светом в ночи. Дети — уже третье поколение рожденных на Новой Надежде — бегали по крышам-террасам, где росли съедобные грибы и пышные злаки с зернами, твердыми как камень, но полными жизни.
Русий, чье тело теперь поддерживали продвинутые медицинские кибернетические импланты, смотрел на это из окна своей башни-обсерватории. Его лицо было изрезано шрамами и временем, но глаза горели тем же огнем. Рядом стоял Гхарр-младший, внук того самого старейшины, уже седой и мудрый, с тем же каменным спокойствием во взгляде.
— «Орган» молчит уже три поколения, — сказал Гхарр. — Молодые начинают думать, что Исполин и Анкхар — просто сказки. Легенды, чтобы пугать детей.
— Легенды, построившие наши стены, — тихо ответил Русий. — Анкхар не забыл. Он ждет.
— Чего он ждет? Чтобы мы забыли, как сражаться?
— Нет, — Русий обернулся к нему. — Он ждет, пока мы станем чем-то большим. Чем-то, что представляет для него настоящий интерес. Не как угроза, а как… загадка. Он коллекционирует загадки.
В этот момент тишину прорезал не тревожный, а приветственный гул «Органа». На башне зажегся не красный, а мягкий зеленый свет.
— Входящий сигнал, — доложил оператор. — Не вражеский. На частотах… Старого Кутгара. Но очень слабый. Искаженный.
Русий и Гхарр встретились взглядами. Сто лет тишины закончились.
Глава 2. Эхо потерянного ковчега
Сигнал был обрывком. Повторяющимся циклом поврежденных данных. Это был не крик о помощи и не объявление войны. Это был маяк.
После недели декодирования инженеры смогли восстановить суть.
«…ас… зов… т… остатки флотилии «Слеза Нью-Кутгара»… координаты… система на краю Туманности Феникса… выживаем… подверглись нападению неизвестных… нужны… данные… лекарство…»
Это был не голос Анкхара. Это был зов других выживших. Других атлантов, бежавших с Кутгара иным путем, на других кораблях. Они были в беде.
Совет Убежища раскололся.
— Это ловушка! — утверждали ветераны, помнившие битву с Исполином. — Анкхар использует старые коды, чтобы выманить нас из крепости!
— Мы не можем оставить своих! — кричали другие. — Если есть еще атланты, мы обязаны помочь! Наша обязанность — сохранить наследие!
Русий слушал молча, глядя на звездную карту. Система, откуда шел сигнал, была на границе известного пространства. Путь туда был долгим и опасным.
— Мы не пошлем флот, — сказал он наконец, заглушив споры. — У нас его нет. Мы пошлем один корабль. Быстрый. Невидимый. С маленькой, но сильной командой. Не для боя. Для разведки.
— И кто поведет эту миссию самоубийц? — спросил один из старейшин.
Русий посмотрел на молодого атланта, стоявшего у входа. Юноша с горящими глазами и знакомым очертанием подбородка. Внук Кирона.
— Его зовут Кай, — сказал Русий. — И он ведет. Потому что его дед купил нам эту тишину. И теперь пришло время узнать, какой ценой ее купили другие.
Глава 3. Наследник пепла
Корабль «Тень Кирона» был шедевром гибридных технологий. Его корпус был выточен из Костяного Шлака, делая его невидимым для большинства сенсоров. Двигатели использовали геотермальные кристаллы Пожинателей для немыслимых прыжков в подпространстве. Внутри — команда из шести человек: трое атлантов, двое Пожинателей и один из «новых» — рожденный в Убежище, свободно говорящий на обоих языках и мыслящий категориями обеих культур.
Кай, стоя на мостике, чувствовал тяжесть наследия. Он был похож на деда, но не знал его ярости. Он знал лишь тишину и истории. И теперь ему предстояло превратить истории в реальность.
Путь занял месяцы. Они пролетали мимо мертвых звезд, планет-призраков и аномалий, не нанесенных ни на какие карты. Они видели руины кораблей, не атлантских и не знакомых. Космос был не пустым. Он был кладбищем цивилизаций, о которых они не знали.
Наконец, они достигли цели. Система на краю Туманности Феникса. Она была… неестественной. Звезда была слишком молода для этой части галактики. Планеты имели правильные, почти идеальные орбиты. Как будто кто-то расставил их руками.
И на третьей планете, покрытой густыми, биолюминесцентными лесами, они нашли источник сигнала.
Это был не город. Не база. Это было дерево. Гигантское, метало - органическое дерево, пронзающее небо. Его «ветви» были антеннами, «листья» — солнечными панелями. У его подножия виднелись постройки, но они не были похожи на атлантскую архитектуру. Они были срощены с деревом, как паразиты или симбиоты.
— Жизнепризнаки есть, — доложил оператор. — Но… странные. Смешанные. Как будто атланты, но… измененные.
Внезапно на связь вышел голос. Слабый, прерывивый, но чистый.
«Приветствуем… посланцы Убежища… Мы вас ждали… Мы — „Слеза“. Мы нашли способ выжить. Мы стали лучше. Войдите. Соединитесь с нами.»
Кай посмотрел на своих товарищей. В голосе не было лжи. Была правда. Но правда эта была сладкой и ядовитой. Они не просто выжили. Они изменили саму свою суть, слившись с чем-то чужим.
Миссия из разведывательной превратилась в экзистенциальную. Что значит быть атлантом? Сохранять свою чистоту ценой вымирания? Или измениться, чтобы выжить, перестав быть собой?
И самый главный вопрос: был ли это выбор? Или это была очередная, более изощренная ловушка Анкхара, предлагающего не уничтожение, но ассимиляцию?
Кай отдал приказ готовить штурмовой отряд к высадке. Он должен был увидеть это своими глазами.
Глава 4. Плод с Древа Познания
Спускаемый модуль «Тени Кирона» бесшумно коснулся мягкого, упругого грунта у подножия гигантского Древа. Воздух был густым, сладковатым и обжигал лёгкие непривычной химией. Биолюминесцентные мхи пульсировали под ногами, словно живой ковёр.
Кай с отрядом из четырёх человек (два атланта, один Пожинатель и гибрид Зори) двинулись к структурам, оплетающим ствол. Постройки не были построены — они выросли, как кораллы или грибница, переплетая органические и металлические волокна.
Их встретили. Существа, вышедшие из арочного прохода в стволе, были когда-то атлантами. Но теперь их кожа отливала перламутром древесной коры, в висках и вдоль позвоночника пульсировали тонкие жилы зелёного света, а глаза были бездонными и тёмными, как смола. Они двигались с плавной, почти растительной грацией.
— Мы ждали, — заговорил один из них, его голос был похож на шелест листьев. — Сигнал был послан в пустоту, в надежде. Вы — ответ. Вы — доказательство, что чистота может сохраниться. Или… стать основой для нового симбиоза.
Его звали Элион. Он представился главным биоконнектором «Слезы». Он провёл их внутрь Древа.
Внутри не было комнат в привычном смысле. Были полости, камеры, заполненные тёплым золотистым воздухом, по стенам которых струились потоки данных и питательных жидкостей. Атланты - симбиоты лежали в своеобразных коконах, подключённые к корневой системе Древа. Они не выглядели страдающими. Они выглядели… пребывающими в нирване.
— Мы бежали от гибели Кутгара, — объяснял Элион. — Наш корабль был повреждён, мы дрейфовали. Мы нашли это место. Это Древо… оно разумно. Оно было одиноко. Оно предложило сделку: убежище и защиту в обмен на связь. На обмен опытом. Мы даём ему память, знания, культуру. Оно даёт нам бессмертие и единство с жизнью планеты. Мы больше не отдельные «я». Мы — «мы».
Зори, гибрид, смотрел на это с откровенным очарованием. Для него, выросшего в Убежище на синтезе двух культур, это казалось логичным продолжением. Пожинатель, Торк, сжимал свой дробовик, его каменное лицо было непроницаемо, но по напряжённой спине было видно — ему всё это было глубоко отвратительно.
— Вы говорите о потере индивидуальности, — холодно сказал Кай. — Вы стали ульем. Роем.
— Мы избежали эгоизма, что погубил Кутгар! — голос Элиона зазвенел. — Мы победили смерть! Мы предлагаем вам тот же дар! Присоединяйтесь к нам. Ваше Убежище — это попытка выжить враждебной вселенной. Мы предлагаем стать вселенной.
Элион протянул руку. На его ладони лежал небольшой, пульсирующий светло-зелёный плод.
— Плод Древа. Он даст вам связь. Позволит вам почувствовать это единство. Хотя бы на мгновение.
Искушение было огромным. Ответ на все страхи. Конец одиночеству. Вечность.
Кай посмотрел на плод. Он видел в этом не спасение, но капитуляцию. Потерю всего, за что сражался его дед. Он видел идеальную тюрьму без стен.
— Нет, — твёрдо сказал Кай. — Мы не за этим пришли. Мы пришли узнать, нужна ли вам помощь. Вижу — нет. Вы сделали свой выбор. Мы уходим.
Лицо Элиона исказилось не злобой, но глубокой, искренней печалью.
— Жаль. Вы так молоды. Так одиноки. Вы не понимаете. Но Древо… оно настойчиво. Оно хочет этого единства. Для вашего же блага.
Стены полости вдруг сомкнулись. Мягкий золотой свет сменился тревожным багровым. Из щелей в «полу» выползли гибкие, похожие на корни щупальца.
Щедрость закончилась. Началась охота.
Глава 5. Побег из Рая
— Назад к модулю! — скомандовал Кай, открывая огонь по надвигающимся щупальцам. Плазменные заряды прожигали в них дыры, истекающие липкой смолой, но их было слишком много.
Торк, Пожинатель, рыкнул и выстрелил из своего тяжелого дробовика. Заряд картечи из вольфрамовых игл прошил стену, но рана тут же начала зарастать.
— Бесполезно! Оно живое! Всё это — единый организм! — крикнул Зори, пытаясь взломать панель управления, которая оказалась просто хитиновым наростом.
Кай понимал. Силовой побег невозможен. Нужно было бить по разуму. По Древу.
— Зори! Канал связи! — крикнул он. — Подключись к их сети! Влей в него всё, что у нас есть! Все данные о Исполине! О битве! О ярости! О боли! О страхе! О том, что значит быть отдельными! Дай ему почувствовать, от чего мы бежим!
Пока Торк и другие прикрывали их, Зори, дрожащими руками, воткнул щуп своего комлинка в ближайшую пульсирующую жилу. Он загрузил в сеть Древа не вирус, не код. Он загрузил память. Сырую, эмоциональную память Убежища.
Гигантский организм содрогнулся. Для разума, знавшего только гармонию и единство, этот вихрь индивидуальных страданий, ярости, горя и надежды был как удар током. Древо застонало. Свет померк. Щупальца отшатнулись, будто обожжённые.
Элион и другие симбиоты упали на колени, крича от чужой, незнакомой боли, ворвавшейся в их коллективный разум.
Этого мгновения хватило. Отряд вырвался из полости и побежал к выходу. За ними гнался не крик ярости, а стон недоумения и боли.
Они влетели в модуль и стартовали под огнём бьющих с неба энергетических ветвей. «Тень Кирона» поймала их на лету и ринулась в подпространство.
Кай, отдышавшись, смотрел на удаляющуюся планету-сад. Они не нашли союзников. Они нашли новую форму безумия. Красивую, соблазнительную и столь же смертельную.
На связь вышел Русий. Его голос был спокоен.
— Докладывай.
— Мы вернулись, — сказал Кай. — Выживших нет. Есть нечто иное. Очередной тупик эволюции. Очередная ловушка.
— Не ловушка, — поправил его Русий. — Урок. Спасибо, Кай. Теперь мы знаем, за что боремся. Не только за жизнь. За право быть собой. Со всеми нашими ранами и нашим страхом. Это и есть наше Убежище.
Они летели домой. Не с победой, но с пониманием. Враг был не только вовне. Он был внутри — в виде соблазна сдаться, раствориться, забыться. И против этого оружия не было брони. Только воля.
Глава 6. Возвращение в Убежище
«Тень Кирона» вернулась в свою систему не как триумфатор, а как корабль-призрак. Его молчание на подлёте было красноречивее любых сигналов бедствия. Когда корабль пристыковался к главному шлюзу Убежища, толпа, собравшаяся встретить героев, замерла в напряжённом ожидании.
Первым вышел Кай. Его лицо было серым от усталости, на униформе — пятна неизвестной органики и ожоги от энергии. За ним — остальные члены экипажа. Они не смотрели на встречающих. Их взгляды были устремлены внутрь себя, в пережитый ужас, который не смогли бы передать словами.
В зале Совета, под сводами, в которые был вмурован осколок кристалла Кирона, Кай сделал свой доклад. Без прикрас, без пафоса. Он говорил о Древе, о симбиотах, о предложенном «даре» и о том, как едва не стал частью этого коллективного разума.
— Они не враги, — заключил он, и в его голосе звучала не жалость, а ледяное отстранение. — Они — альтернатива. Доказательство того, что можно выжить, перестав быть собой. Они — наше возможное будущее, если мы когда-нибудь сдадимся.
Молчание в зале было густым, как смола. Старейшины, и атланты, и пожинатели, переваривали услышанное. Русий сидел неподвижно, его кибернетический глаз мерцал холодным синим светом.
— Ты сделал правильный выбор, Кай, — наконец произнёс он. Его голос, усиленный имплантами, прозвучал на весь зал. — Мы не будем судить тех, кто выбрал иной путь. Но мы не пойдём по нему. Наша сила — в нашей индивидуальности, в нашей воле, в нашей памяти. Даже если это память о боли. Она — наша.
Он поднялся.
— Этот случай — не поражение. Это — карта. Карта границ нашего мира. Мы узнали, что за этими границами есть не только враги, но и искушения. И мы должны быть к ним готовы. Укрепить не только стены нашего города, но и души наших людей.
Глава 7. Внутренний фронт
В следующие месяцы Убежище изменилось. Внешне — оно продолжало расти, хорошеть, становиться удобнее. Но внутри закипела невидимая работа.
Была усилена программа образования. Молодёжи не просто рассказывали историю — им показывали её. С помощью нейроинтерфейсов они могли пережить обрывки воспоминаний бегства с Кутгара, ужас битвы с Исполином, холодное отчаяние первых лет на планете. Их учили не гордиться прошлым, а понимать его цену.
Философы и психологи, объединившись с инженерами, разрабатывали «ментальный щит» — техники медитации и когнитивного контроля, чтобы противостоять не только физическому насилию, но и ментальным соблазнам, таким как тот, что предложило Древо.
Кай возглавил новый отдел — «Внешнего наблюдения и контакта». Его задачей было не искать союзников, а картографировать окрестности космоса, изучать угрозы и… искушения. Чтобы предупредить о них, а не бороться с ними в последний момент.
Русий часто поднимался на самую высокую башню и смотрел на свой город. Он видел не крепость. Он видел хрупкий огонёк сознания в огромной, равнодушной вселенной. Огонёк, который упрямо отказывался гаснуть, не потому что был сильным, а потому что цеплялся за саму свою хрупкость.
Он чувствовал, что Анкхар наблюдает. И что его брату нравится то, что он видит. Потому что лучший эксперимент — это долгий эксперимент. А лучшая добыча — та, что сопротивляется до конца.
Глава 8. Тихий зов
Прошло пять лет. Убежище процветало. Казалось, угроза забыта.
И тогда «Орган» на башне снова запел. Но на этот раз его песня была иной. Не тревожной, не приветственной. Она была… печальной. Одинокой.
Сигнал шёл не из глубины космоса. Он шёл из глубин самой планеты. Сверхнизкочастотный, едва уловимый гул, который, будучи преобразованным в звук, напоминал протяжный, полный тоски вздох.
Геологи и инженеры не могли определить его источник. Он был везде и нигде. Как будто сама планета стонала во сне.
Старейшины пожинателей мрачнели с каждым днём. Они шептались между собой, вспоминая самые древние легенды, которые считали сказками. Легенды о «Спящем Великане», чьё сердце они когда-то, по мнению Русия, уничтожили.
— Мы убили его тело, — сказал как-то вечером Гхарр - младший Русию. — Но что, если у него была душа? Или то, что мы принимаем за душу? Что, если мы убили лишь оболочку, а сущность… ушла вглубь? И теперь она зовёт? Не из мести. От одиночества.
Русий слушал этот гул через усилители. В нём не было злобы. Только бесконечная, вселенская печаль. Как у ребёнка, потерявшегося в тёмном лесу.
И он понял. Новая угроза была не в том, чтобы быть уничтоженным или ассимилированным. Новая угроза была в том, чтобы пожалеть. Пожалеть это древнее, одинокое существо и впустить его в себя. Не как захватчика, а как… друга. И быть поглощённым не злобой, а состраданием.
Анкхар, где бы он ни был, должно быть, улыбался. Он нашел самый изощренный способ атаки. Он подбросил им не врага, а жертву. И наблюдать, как они будут с ней справляться, было интереснее любой битвы.
Русий отдал новый приказ. Не боевой готовности. Готовности к диалогу.
— Мы попытаемся говорить, — сказал он Совету. — Не огнём. Мыслью. Если это разум — он должен нас услышать. Если это болезнь — мы найдём лекарство. Но мы не поддадимся жалости. Мы предложим руку, но не отдадим своё сердце.
Убежище затаилось, прислушиваясь к вздохам планеты под ногами. Новая битва началась. Битва за самих себя. Против собственного милосердия.
Глава 9. Сердце мира
Совет Убежища погрузился в беспрецедентные дебаты. Как говорить с планетой? Как обратиться к сущности, чье сознание, если оно есть, разлито в магме и кристаллических решётках, чья шкала времени измеряется геологическими эпохами?
Кай, возглавлявший теперь и это направление, предложил амбициозный и пугающий план — «Проект: Корень».
— Мы не можем ждать, пока оно дорастёт до нас, — говорил он, его лицо было серьёзным, а глаза горели одержимостью, которую многие находили пугающей. — Мы должны опуститься к нему. Не физически. Ментально. Создать резонансный контур, используя кристаллическую решётку Костяного Шлака по всему городу как гигантский передатчик. И послать не сигнал. Послать… чувство. Образ. Историю.
Образ был ясен — история их собственного падения, исхода, борьбы и обретения дома. Не как хроника, а как эмоциональный сгусток — страх потери, ярость борьбы, горечь жертв и упрямая надежда.
— Это безумие! — возражали учёные. — Мы не знаем, как отреагирует планетарное сознание! Мы можем спровоцировать тектонический катаклизм!
— Мы уже провоцируем его своим присутствием! — парировал Кай. — Оно стонет от нашего вторжения! Мы либо установим контакт, либо узнаем, что мы имеем дело со стихией, и тогда будем искать способ её усмирить или бежать. Но мы не можем больше игнорировать этот зов!
Русий, молчавший до этого, поддержал внука Кирона.
— Делайте, — сказал он коротко. — Но будьте готовы всё оборвать. Я не хочу, чтобы Убежище стало саркофагом для нового вида безумия.
Глава 10. Песнь Русия
Подготовка заняла месяцы. Весь город превратился в гигантский психотронный резонатор. Кристаллы, вмурованные в стены, были синхронизированы. Каждый житель Убежища знал свою роль — в назначенный час медитировать, направляя свою волю, свои воспоминания в общую сеть.
Кай должен был стать проводником, оператором, рулевым этого колоссального «корабля сознания». Он занял место в сердце башни, в кресле, опутанном нейроинтерфейсами, соединёнными с осколком кристалла Кирона.
В час «Икс» Убежище замерло. На улицах не было ни души. Даже дети чувствовали торжественность момента.
Кай отдал мысленный приказ.
Энергия, не электрическая, а ментальная, хлынула по кристаллическим жилам города. Стены Убежища слабо засветились изнутри тем же синим светом, что и мох на их поверхности. Это был свет коллективной души.
И затем, он послал Послание.
Это не были слова. Это был поток образов:
· Вспышки над гибнущим Кутгаром.
· Холод космического полёта на «Марсе».
· Лицо Кирона в последнюю секунду перед жертвой.
· Суровая доброта Гхарра.
· Ярость битвы с Исполином.
· Трудолюбие пожинателей в рудниках.
· Смех детей, бегущих по сияющим крышам.
· Тихие вечера под искусственным солнцем.
И поверх всего — объединяющее чувство: Мы есть. Мы помним. Мы хотим жить. Мы не одни.
Послание ушло вглубь, в каменную плоть планеты.
Первой реакцией была… тишина. Гул прекратился. Полная, оглушительная тишина, давящая своей пустотой.
А потом…
Планета ответила.
Это не был голос. Это было переживание. Каждый житель Убежища ощутил это одновременно.
Они почувствовали невыразимую, миллиардолетнюю тяжесть. Одиночество, по сравнению с которым их собственная тоска была мимолётным мигом. Они ощутили медленное, неумолимое движение тектонических плит, рождение и смерть гор, испарение океанов и их новое рождение из льдов комет. Они были песчинкой, затерянной в чудовищных масштабах геологического времени.
И сквозь эту тяжесть и одиночество пробивался тонкий, слабый, но бесконечно нежный интерес. Удивление ребёнка, обнаружившего муравейник у себя под ногами. Муравейник, который не просто копошится, а который чувствует. Который помнит. Который любит.
Планета не была враждебна. Она была бесконечно стара и бесконечно одинока. И её «стон» был не угрозой, а попыткой достучаться, узнать, что это за новая, странная, чувствующая жизнь появилась на её коже.
Контакт длился всего несколько секунд. Слишком долгий ментальный резонанс мог сжечь сознание людей.
Когда Кай разорвал связь, он рухнул без сознания. По всему городу люди падали на колени, рыдая от пережитого потрясения, от чувства ничтожности и величия одновременно.
Они поняли. Они не были паразитами на теле планеты. Они были её глазами и сердцем. Её способом познать саму себя.
Глава 11. Новый договор
На следующий день Совет собрался в полном составе. Люди были потрясены, но объединены общим переживанием.
— Мы не можем больше добывать ресурсы как раньше, — первым нарушил молчание старейшина пожинателей. — Рубка живого камня… это как пилить свою собственную плоть.
— Наша технология должна измениться, — поддержал его Корин, всё ещё бледный. — Мы должны научиться не брать, а… просить. И отдавать взамен. Ухаживать.
Родилась концепция «геопатии» — технологии, основанной на гармонии с планетарным сознанием. Добыча руды превратилась в сложный ритуал, где инженеры - геопаты «договаривались» с планетой, показывая ей ментальные образы того, для чего нужен материал — для защиты детей, для роста города, для красоты. И планета… уступала. Иногда рудные жилы сами выходили на поверхность в нужном месте. Иногда — нет.
Сельское хозяйство стало ещё более симбиотическим. Они не просто выращивали грибы — они пели им песни, зная, что планета слышит и через них.
Убежище не просто стояло на планете. Оно врастало в неё, становясь её частью — сознательной, чувствующей частью.
Русий, наблюдая за этим, чувствовал, как меняется его народ. Они становились другими. Не как симбиоты Древа, потерявшие себя. Они становились больше себя. Они обретали корни.
Он вышел на связь с Каем, который пришёл в себя и находился в лазарете.
— Ты сделал это, — сказал Русий. — Ты нашёл третий путь. Не борьбы и не капитуляции. Диалога.
— Это сделали все, — тихо ответил Кай. — Я был лишь проводником. Она… она просто хотела поговорить. Все эти годы… она просто была одинока.
Анкхар, наблюдая из своей далёкой цитадели, нахмурился. Его пальцы замерли над интерфейсом.
Его подопытные не просто выжили. Они не просто укрепились. Они эволюционировали в непредсказуемом направлении. Они вступили в симбиоз с планетарным разумом, не теряя индивидуальности. Они создали не улей. Они создали сверхорганизм, где каждый оставался личностью, но был связан с другими и с планетой через тонкие психические связи.
Это было ново. Это было интересно.
Он отменил все предыдущие планы. Он стёр все расчёты.
Новый эксперимент только начинался. И он требовал нового подхода. Более тонкого. Более личного.
Он встал и направился к залу телепортации. Может быть, пришло время навестить брата лично. Не как незримую угрозу. Как… родственника. И посмотреть, что из этого выйдет.
Эра Убежища закончилась. Начиналась Эра Симбиоза. И в новой эре старые правила уже не работали.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ НАЧАЛО ТУТ
Напишите комментарии. Или поставьте лайк!