Пятидесятилетие Андрея. Ресторан «Прага», много гостей — родственники, коллеги, друзья детства. За главным столом два сына. Максим — двадцать пять лет, высокий, в очках, копия отца в молодости. Артём — пятнадцать лет, ещё не вытянулся, но уже с той же упрямой складкой между бровей.
После третьего тоста Максим встал:
— Пап, это тебе. С юбилеем.
Протянул коробку. Внутри — швейцарские часы, классические, с кожаным ремешком.
— Макс, это же... Сынок, зачем такие траты?
— Пап, мне премию дали. Первая серьёзная после повышения. Хотел, чтобы у тебя было что-то... настоящее. Долговечное.
Андрей обнял сына, похлопал по плечу — их семейный мужской ритуал. Светлана улыбнулась, но в уголках глаз промелькнула тревога.
Артём встал следом, нервно теребя салфетку:
— Я тоже подарок приготовил.
Протянул свёрток в подарочной бумаге. Внутри — портмоне из искусственной кожи, явно из подросткового магазина.
— Спасибо, Тёма. Хорошее портмоне.
— Там ещё кое-что...
В портмоне лежала записка, написанная старательным почерком: "Папе на юбилей. За то, что ты есть. Люблю. Артём."
— Спасибо, сынок. Это очень трогательно.
Андрей обнял Артёма — чуть дольше, чем Максима, компенсируя разницу в подарках. Но подросток это заметил.
Вечер продолжался. Гости расходились по группкам, Артём сидел насупившись. Когда музыка стала громче и внимание переключилось на танцпол, он подошёл к отцу:
— Пап, можно поговорить? Наедине.
Вышли на террасу ресторана. Прохладный апрельский вечер, внизу шумел город.
— Что случилось, Тём?
— Почему ты Максу больше обрадовался?
— С чего ты взял?
— Видел, как ты на часы смотрел. И на моё портмоне. Разница очевидна.
Андрей вздохнул, сел на скамейку:
— Тёма, дело не в цене подарка.
— А в чём?
— Ни в чём. Я одинаково рад обоим подаркам.
— Неправда. Его ты по плечу похлопал. Ваш особый жест. А меня просто обнял, как всех.
Андрей удивился — не думал, что сын это замечает.
— Тём, это просто привычка. С Максом мы так здороваемся с его детства.
— А со мной почему не так?
— Ты же не любишь, когда я тебя по плечу хлопаю. Сам говорил — как с маленьким.
— Но это же особенный день!
— Тёма, что происходит? Это не про жесты же.
Артём отвернулся, смотрел на огни города:
— Ему на прошлый день рождения ноутбук подарил. Дорогой. А мне — телефон.
— Тёма, Максу для работы нужен был. Он дизайнер, ему мощный компьютер необходим.
— А мне для учёбы нужен!
— У тебя есть домашний компьютер.
— Старый!
— Работает же.
Молчание. Потом Артём тихо спросил:
— Пап, если честно. Совсем честно. Ты Макса больше любишь?
Андрей встал, подошёл к сыну:
— Почему ты так думаешь?
— Он твой родной сын. Кровный. А я — пасынок.
— Ты мой сын. Я растил тебя с пяти лет.
— Но не с рождения. У вас с Максом общее прошлое. Фотографии с его детства везде — в телефоне, в кабинете, дома на стенах. Его первые шаги, первый класс, все его победы. А мои фото — только за последние лет пять-шесть. И то в основном общие, семейные.
Андрей не знал, что ответить. Это была правда.
— И ещё, — продолжал Артём. — Ты с ним ездил в Турцию вдвоём. Сказал — рабочая поездка. Но я видел фотки в его инстаграме. Вы на яхте катались.
— Это был корпоратив его компании. Он меня как гостя пригласил.
— А меня почему не взяли?
— Тём, там только взрослые были.
— Удобное оправдание.
Вернулись в зал. Светлана встретила их встревоженным взглядом — по лицам поняла, что разговор был непростой.
Остаток вечера прошёл натянуто. Артём демонстративно сидел в углу с телефоном, на семейное фото еле вытащили.
Дома, когда гости разъехались, Светлана спросила:
— Что произошло?
— Артём считает, что я люблю Макса больше.
— О господи. Я боялась этого.
— Ты знала?
— Подозревала. Он последние месяцы всё чаще сравнивает. Спрашивает, почему Максу то, Максу это.
— Почему не сказала?
— Думала, перерастёт. Подростковое.
Андрей зашёл к Артёму. Тот лежал на кровати, уставившись в потолок.
— Тём, давай поговорим.
— О чём? О том, что я неблагодарный?
— О том, что ты чувствуешь.
Артём сел, прислонился к стене:
— Пап, я не специально. Просто... иногда кажется, что я здесь лишний. Вы с Максом — настоящая семья. А мы с мамой — приложение.
— Тёма, это не так.
— Тогда почему его фотографий больше? Почему ты чаще о нём рассказываешь? "Макс в твоём возрасте уже то", "Макс в твоём возрасте уже это".
— Я сравниваю? Прости, не замечал.
— Постоянно. И знаешь, что самое обидное? Я никогда не смогу догнать его в твоих глазах. Он всегда будет первым. Родным. Настоящим.
Андрей сел рядом:
— Тём, хочешь честности? Да, Макс — мой первый сын. С ним связаны первые отцовские чувства, первые страхи, первые победы. Это не изменить. Но ты — мой второй шанс. Шанс быть лучшим отцом. С Максом я много ошибался — работал сутками, пропускал важное. Его мать ушла во многом из-за того, что я был плохим мужем и отцом.
— Она ушла к другому мужчине.
— Да. Но я дал ей повод. Был холоден, невнимателен. Считал, что достаточно приносить деньги. С твоей мамой, с тобой — я другой. Лучше. Вы меня изменили.
— Но всё равно Макс — родной.
— Знаешь, что такое "родной"? Это не только кровь. Это тот, кого ты выбираешь любить каждый день. Макса я не выбирал — он просто появился, и всё. А тебя я выбрал. Сознательно. Когда встретил твою маму и понял, что хочу быть с вами обоими.
На следующее утро за завтраком царила неловкость. Максим приехал попрощаться перед отлётом в командировку.
— Пап, спасибо за вчерашнее. Отличный вечер.
— Тебе спасибо за часы. Правда, не стоило так тратиться.
— Стоило. Ты их заслужил. За всё. За то, что тащил нас с мамой, потом меня одного.
Артём буркнул:
— Героический отец-одиночка.
Максим удивлённо посмотрел на него:
— Что-то случилось?
— Ничего. Просто констатация факта.
— Тём, что за тон?
Артём встал из-за стола:
— Нормальный тон. Просто не все мы тут страдальцы с трудным детством.
Ушёл в свою комнату, хлопнул дверью.
Максим растерянно посмотрел на родителей:
— Что с ним?
— Подростковое, — уклончиво ответила Светлана.
— Нет, не подростковое, — вмешался Андрей. — Макс, он считает, что я люблю тебя больше.
— С чего он это взял?
— Ты родной сын. Он — пасынок.
— Но это же бред! Ты его десять лет растишь!
Андрей покачал головой:
— Для него это важно. И знаешь, я его понимаю. На твоих детских фото я молодой, счастливый. На его — уже седеющий дядька. Разные истории.
Максим задумался:
— Хочешь, я с ним поговорю?
— Не знаю. Может, станет хуже.
— А может, лучше. Я же знаю, каково это — думать, что отец тебя недолюбливает.
— Макс, я тебя всегда любил!
— Знаю. Теперь знаю. Но в четырнадцать-пятнадцать казалось, что ты только работаешь. Что я тебе не особо нужен.
— Прости.
— Да ладно, пап. Прошло же. Просто Артёму сейчас так же херово. Только по другой причине.
Максим постучал в дверь Артёма:
— Можно?
— Чего тебе?
— Поговорить.
Зашёл, сел на край кровати. Артём демонстративно уткнулся в телефон.
— Слушай, мелкий...
— Я не мелкий.
— Ладно. Артём. Я знаю, что ты чувствуешь.
— Откуда?
— Потому что сам через это прошёл. Думал, что отец меня не любит.
— Тебя? Родного сына?
— Ага. Он вечно работал. На дни рождения дарил деньги в конверте. На выпускной не пришёл — совещание было.
— Но ты же родной!
— И что? Родной — не значит любимый автоматически. Любовь надо показывать. Отец научился это делать только с твоей мамой. И с тобой.
Артём отложил телефон:
— Что ты имеешь в виду?
— На твои утренники он ходит?
— Ходит.
— На мои не ходил. Ни разу. На родительские собрания?
— Да, каждый раз.
— На мои мама ходила. Пока не ушла. Потом классная сама приезжала жаловаться.
— Но он же тебе ноутбук подарил! И с машиной помог!
— Это сейчас. Когда я уже взрослый. А в твоём возрасте максимум — пятьсот рублей и "купи себе что-нибудь".
Артём сел:
— Серьёзно?
— Абсолютно. Знаешь, почему он изменился? Твоя мама. Она его научила быть отцом. Настоящим. Который не только деньги приносит.
— Но он тебя всё равно больше любит. Ты первый, родной.
— Знаешь, что он мне сказал, когда я в восемнадцать собрался съехать?
— Что?
— "Наконец-то заживу спокойно". Потом извинялся, говорил, что пошутил. Но я понял — устал от меня. От одиночки-подростка со своими проблемами. А потом появились вы. И он стал другим. Счастливым.
— Но это же нечестно! По отношению к тебе!
— Почему? Люди меняются. Учатся. Становятся лучше. Мне повезло увидеть отца счастливым. Пусть и не со мной, а с вами.
— И ты не ревнуешь?
— Ревновал. Первое время дико. Приходил в гости и видел — он с тобой в лего играет. Со мной никогда не играл. Читает тебе на ночь. Мне не читал.
— И что?
— И понял — он даёт тебе то, что не смог дать мне. Исправляет ошибки. Это же хорошо.
— Но несправедливо!
— Жизнь вообще несправедлива. Кому-то везёт с первого раза. Кому-то со второго. Главное, что сейчас у нас есть отец. Настоящий. Который умеет любить.
Через неделю Андрей пришёл домой и застал странную картину — Максим и Артём сидели на кухне, пили чай и смеялись.
— О чём разговор?
— Макс рассказывал, как ты его в пятнадцать лет на рыбалку взял. И сам же в речку свалился.
— Было дело, — улыбнулся Андрей.
— А почему меня на рыбалку не берёшь? — спросил Артём, но уже без обиды, с любопытством.
— Ты же не любишь рыбалку.
— Откуда знаешь? Ни разу не предлагал.
— Действительно. Поедем на майские?
— Правда?
— Конечно. Втроём махнём. Макс, ты с нами?
— Попробую отпроситься.
И поехали. Три дня на озере, палатка, костёр, комары. Артём действительно не любил рыбалку — скучно сидеть с удочкой. Зато любил готовить на костре, ставить палатку, слушать истории.
— Пап, расскажи про Макса маленького.
— А что рассказывать?
— Ну, какой он был?
— Упрямый. Если что решил — не переспоришь.
— Как я? — улыбнулся Артём.
— Хуже. Ты хоть иногда слушаешь аргументы. А Макс мог в пять лет устроить забастовку — не ел три дня, пока не разрешили собаку завести.
— И разрешили?
— Пришлось. Реально бы не ел.
— А что потом с собакой?
— Мама забрала, когда уходила, — тихо сказал Максим.
Неловкое молчание. Артём первый нарушил:
— Слушай, Макс. Прости за то, на юбилее. Про твою маму. Это было... жестоко.
— Забыли.
— Нет, правда. Я был мудаком.
— Был. Но я понимаю. Ты защищался.
— От чего?
— От страха. Что ты чужой. Но знаешь что? Мы все здесь немного чужие друг другу. И одновременно — родные. Семья — это вообще странная штука.
На обратном пути, когда Максим вёл машину, а Артём дремал сзади, Андрей сказал:
— Спасибо.
— За что?
— За разговор с ним. Что бы ты ни сказал — помогло.
— Просто рассказал правду. Что ты не всегда был идеальным отцом. Но стал им. Благодаря им.
Прошло полгода. День рождения Артёма — шестнадцать лет. Семейный ужин, без гостей.
Андрей протянул конверт:
— С днём рождения, сын.
Внутри — ключи от мопеда.
— Пап! Это... серьёзно?
— Абсолютно. Мопед в гараже. Ничего особенного, но для начала пойдёт.
— Но это же дорого!
— Нормально. Имею право баловать сына.
Артём обнял отца. Потом спросил:
— А Максу ты что дарил в шестнадцать?
— Честно? Плеер. Дешёвый. Даже не помню марку.
Все засмеялись.
— То есть я обогнал? — ухмыльнулся Артём.
— Ещё как. Но это несправедливо по отношению к Максу, — подмигнул Андрей.
— И что? — Максим пожал плечами. — Мне уже двадцать пять. Поздно обижаться на плееры.
— Но я могу компенсировать.
— Не надо. У меня всё есть.
— Уверен?
— Пап, знаешь, чего у меня не было в шестнадцать? Нормальной семьи. Мама ушла, ты вечно на работе. А сейчас есть. Это дороже любого мопеда.
Светлана вытерла слезу:
— Вы что, сговорились меня расчувствовать?
Артём достал коробку:
— Это тебе, Макс. От меня.
Внутри — шерстяные носки. Серые, простые.
— Носки? — удивился Максим.
— Ага. Помнишь, ты сказал, что семья — это странная штука? Вот и подарок странный. Но полезный. И тёплый.
— Спасибо, — Максим надел носки прямо поверх своих. — Отличные носки.
С тех пор это стало семейной традицией — дарить друг другу носки на праздники. Дурацкие, смешные, тёплые, дырявые — любые.
Гости всегда удивлялись, видя, как взрослые мужчины радуются носкам, как дорогим часам.
— Семейная шутка, — объяснял Артём. — Про то, что неважно, сколько стоит подарок. Важно, от кого он.
На свадьбе Максима через два года Артём был шафером. В своей речи сказал:
— Мой брат научил меня важному. Семья — это не про кровь. Это про выбор. Мы выбираем быть вместе, несмотря на разные истории, разные мамы, разный возраст. И знаете что? Это работает. Неидеально, со скрипом иногда, но работает. Потому что любовь — она не в генах. Она в поступках. В разговорах на кухне. В совместных рыбалках. И да — в носках на день рождения.
Все смеялись. А Андрей смотрел на своих сыновей — такие разные, но оба его — и думал, что жизнь удалась. Не с первого раза, не сразу, но удалась.
В конце вечера официальный фотограф сделал снимок — вся семья задрала штанины брюк, демонстрируя одинаковые серые носки.
— Дурацкое фото, — сказал кто-то из гостей.
— Зато честное, — ответил Артём. — Мы такие и есть — немного дурацкие, но настоящие.
— И тёплые, — добавил Максим. — Как шерстяные носки.
Фото повесили в гостиной. И каждый раз, глядя на него, вспоминали — семья измеряется не в крови или деньгах. А в готовности быть рядом. Даже если ты пришёл в эту историю с опозданием на десять лет.
Или на двадцать пять.
Неважно.
Главное — пришёл и остался.
_____________________________________________________________________________
Друзья! Стараюсь писать истории для вас максимально качественно. Ваша подписка, лайк и комментарий будут для меня лучшей наградой и мотивацией!
Спасибо за то, что прочитали :) Также рекомендую другие мои рассказы: