Она стояла на кухне. Мыла посуду. Обычный день.
И тут... Свекровь.
– Бабушка тебе оставила деньги в наследство, отдай их мне – сказала она просто. Как будто попросила передать соль. – Они мне нужнее.
Я выронила тарелку. Она упала в раковину с глухим стуком. Не разбилась. Странно... В такие моменты всегда что-то должно разбиваться.
– Что?
Марина Петровна стояла в дверном проёме. Руки на боках. Поза генерала. Я её хорошо знала – эту позу. Когда мир вообще шёл не по её плану.
– Ты слышала, что я сказала.
Слышала. Конечно, слышала. Но понимала? Нет. Совсем нет.
Бабушка Вера умерла месяц назад. Моя бабушка. Единственный человек, который меня понимал. Который никогда не спрашивал, почему я такая. Просто любил.
А теперь...
– Марина Петровна, это наследство моё. Бабушка мне завещала.
– И что с того? – она пошла к холодильнику. Открыла. Достала йогурт. Как ни в чём не бывало. – Ты живёшь в нашем доме. Ешь нашу еду. Пользуешься нашим всем.
Нашим.
Вот оно. Ключевое слово.
За пять лет брака я так и не стала "нашей". Всегда была гостьей. Долгожданной... нет. Терпимой.
– Но это мои деньги – повторила я тише.
– Ничего твоего здесь нет, дорогая.
Дорогая. Она называла меня так только когда хотела сделать больно. Когда нужно было подчеркнуть: ты чужая.
Я посмотрела в окно. Двор. Качели, на которых когда-то качался Серёжа. Гараж, где он теперь копается в машине. Жизнь идёт своим чередом.
А у меня внутри всё рухнуло.
– Где Сергей? – спросила я.
– На работе. А что?
Конечно, на работе. Он всегда на работе, когда происходит что-то важное. Когда нужно принимать решения. Когда жена превращается в мишень для его мамы.
– Поговорю с ним вечером.
– Говори, не говори – свекровь махнула рукой. – Решение принимаю я. Это мой дом. Мои правила.
Её правила...
Пять лет назад, когда мы только поженились, она сказала:
– Добро пожаловать в семью!
Я поверила. Искренне поверила, что буду частью этой семьи. Что Серёжкина мама станет и моей мамой. Что мы будем готовить вместе супы, обсуждать сериалы, делиться секретами.
Но...
Супы она готовила сама. "Ты не так режешь капусту", – говорила она. Сериалы смотрела одна. "Тебе это не интересно", – отмахивалась. А секреты... У неё были секреты только с сыном. Тихие разговоры на кухне, которые прекращались, когда я появлялась.
– Сколько денег завещала бабушка? – спросила Марина Петровна.
Я не ответила. Не хотела отвечать.
– Ладно, сама узнаю. У нотариуса спрошу.
И узнает. Конечно, узнает. Она всегда всё узнаёт.
Двести тысяч рублей. Для кого-то – мелочь. Для меня – целое состояние. Первые мои собственные деньги. Первое, что принадлежит только мне.
Бабушка знала. Она всё понимала.
– Эти деньги – твоя свобода, – сказала она мне за неделю до смерти. – Помни это.
Свобода...
Какая может быть свобода в этом доме? Где каждый мой шаг контролируется. Где моё мнение – это просто звук. Где я – декорация к жизни сына.
– Думай быстрее – сказала свекровь. – Завтра иду к нотариусу. Будешь оформлять дарственную.
– Что?!
– Дарственную. На меня. Проще будет.
Проще... Для кого проще?
Я смотрела на неё. На эту женщину, которая пять лет назад обнимала меня на свадьбе. Которая плакала от счастья, что у её сына такая хорошая жена.
Где та женщина? А может, её никогда и не было? Может, я просто видела то, что хотела видеть?
– Марина Петровна, это нечестно.
– Честно? – она засмеялась. – А честно ли, что ты живёшь здесь практически даром? Что я готовлю, стираю, убираю? А ты... что ты делаешь?
Что я делаю?
Я работаю. Правда, зарплата небольшая. Но работаю. Я покупаю продукты. На свою зарплату.
Я тоже убираю, тоже готовлю. Каждый день. Стараюсь, чтобы дом был чистым.
Я слушаю её жалобы на жизнь. Часами. Как будто я её психолог.
Я терплю её замечания. Про мою внешность. Про мою готовку. Про то, что я до сих пор не родила внуков.
Что я делаю?
Я существую. В её тени. В тени её правил. В тени её любви к сыну.
– Я много что делаю – сказала я наконец.
– Ерунда – отмахнулась свекровь. – Серёжа и без тебя справлялся. А вот деньги пригодятся. Крышу надо делать. Машину сыну подремонтировать.
Крыша... Машина...
А где я в этих планах?
Где моя жизнь?
Где мои мечты?
Бабушка знала. Она всё предвидела:
– Там ещё письмо есть – сказала она мне тогда в больнице. – Прочитаешь дома. Когда будет трудно.
Письмо... Я совсем забыла про письмо!
Оно лежало в спальне. В коробке с бабушкиными вещами. Я боялась его открывать. Боялась расплакаться. А теперь... Теперь хотелось прочитать.
– Мне нужно подумать – сказала я.
– Думай до завтра – кивнула свекровь. – А потом едем к нотариусу.
Она ушла в свою комнату. Телевизор включила. Как всегда.
А я осталась на кухне. С мокрыми руками. С пустым взглядом. С вопросами, на которые не было ответов.
Что делать? Как жить дальше?
И вдруг... Звонок в дверь.
Странно. Никто не должен приходить в это время.
Я пошла открывать. За дверью стояла моя подруга Лена. С чемоданом. С заплаканными глазами.
– Можно к тебе? – спросила она. – Муж выгнал. Окончательно.
И тут я поняла...
Иногда жизнь посылает нам знаки. Именно тогда, когда мы готовы их увидеть.
– Конечно, заходи – сказала я и обняла Лену.
Мы прошли на кухню. Она села за стол. Положила голову на руки.
– Всё, Катя. Финиш. Десять лет брака... и всё.
Я поставила чайник. Достала печенье. Обычные движения. Но внутри что-то менялось. Кристаллизовалось.
– Что случилось?
– Он завёл молодую. Двадцать пять лет ей. – Лена подняла глаза. – А мне сорок. Я для него старая стала.
Старая...
Как часто я слышала это слово в последнее время. От свекрови. "Старые привычки", "старые взгляды", "старая закваска" – про всё, что связано со мной.
– Куда теперь? – спросила я.
– Не знаю. Квартира его. Работа... ну, секретарша в конторе. Копейки. Детей нет. Родители умерли. – Она всхлипнула. – Одна как перст.
Одна...
А я? Разве я не одна в этом доме? Разве у меня есть союзники? Серёжа считает маму святой. Всегда поддержит её, а не меня.
– Лен, а ты счастлива была? В браке?
Она задумалась. Долго молчала:
– Знаешь... Последние годы точно нет. Я жила как... как прислуга. Готовила, убирала, молчала. А он жил своей жизнью.
Как прислуга...
Боже мой. Это же про меня.
Чайник закипел. Я заварила чай. Поставила на стол две чашки. И вдруг вспомнила про письмо.
– Лен, посиди пока. Я сейчас.
Пошла в спальню. Достала коробку с бабушкиными вещами. Нашла конверт.
Открыла:
"Катенька, моя дорогая.
Если ты читаешь это письмо, значит, настал тот момент, когда тебе нужна помощь. Я всегда знала, что он настанет.
Я видела, как ты живёшь в том доме. Видела твои глаза. В них пропадает свет. Каждый день понемногу.
Эти деньги – не просто наследство. Это твой билет. В новую жизнь. В настоящую жизнь.
Не бойся. Страх – это ложь. Смелость – это правда.
Ты достойна любви. Настоящей любви. Не той, которая требует от тебя становиться невидимкой.
Помнишь, как мы с дедушкой жили? Мы были командой. Партнёрами. Лучшими друзьями. Вот какой должна быть семья.
Иди за своим счастьем, Катя. Жизнь коротка.
Твоя бабушка Вера.
P.S. В банке ещё есть депозит. Триста тысяч. Только на твоё имя. Никто больше не знает."
Триста тысяч?!
Я перечитала письмо ещё раз. Слёзы текли по щекам. Но это были не слёзы горя. Это были слёзы... освобождения.
Пятьсот тысяч общей суммой. Этого хватит на съёмную квартиру. На первое время. На новый старт.
Вернулась на кухню. Лена пила чай. Смотрела в окно.
– Лен, а что, если мы снимем квартиру вместе? Пополам?
Она обернулась.
– Ты что, серьёзно?
– Очень серьёзно. У меня есть деньги, работа. У тебя есть работа. Мы справимся.
– А муж? Свекровь?
Я села рядом с ней. Взяла за руки.
– Лена, ответь честно. Когда ты в последний раз была по-настоящему счастлива?
Она задумалась. Долго.
– Давно. Мы с подругами тогда поехали на море. Смеялись до утра. Купались. Чувствовала себя живой.
– Вот видишь. А я... Я не помню, когда была счастлива в этом доме. Совсем не помню.
В это время в дверь хлопнула. Серёжа пришёл. Усталый. Как всегда.
– Привет – сказал он. – А это кто?
– Моя подруга Лена. У неё проблемы дома.
– Понятно – кивнул он. – Мама где?
– В комнате.
Он ушёл к матери. Через минуту я услышала их голоса. Тихие. Заговорщицкие. Она рассказывала ему про наследство.
– Катя – тихо сказала Лена. – Ты уверена?
– Никогда в жизни не была так уверена.
Серёжа вернулся. Сел за стол:
– Мама сказала про деньги – начал он осторожно. – Про бабушкино наследство.
– И что?
– Ну... Логично было бы потратить их на общие нужды. Семейные нужды.
Семейные нужды...
А я часть семьи? Или просто удобное приложение?
– Серёж, это мои деньги. Мне их завещала бабушка.
– Формально да. Но мы же семья. У нас всё общее.
Общее... Интересно. А его зарплата тоже общая? Или её контролирует мама?
– Серёжа, ты меня любишь? – спросила я вдруг.
Он растерялся. Не ожидал такого вопроса:
– Конечно, люблю. Глупый вопрос.
– Тогда защити меня. Скажи маме, что это мои деньги. И точка.
Он молчал. Долго молчал. И в этом молчании был ответ.
– Мама не поймёт – сказал он наконец. – Ей нужны деньги на ремонт.
– А мне нужна поддержка мужа. Что важнее?
Опять молчание.
– Катя, не усложняй. Отдай деньги маме. Потом купим тебе что-нибудь красивое.
Что-нибудь красивое...
Как собачке. Дал косточку – и собачка довольна.
– Нет – сказала я тихо.
– Что нет?
– Не отдам. Это мои деньги. И я потрачу их на свою новую жизнь.
Серёжа вскочил.
– Какую ещё новую жизнь?!
– Съезжаю. Завтра. С Леной. Снимем квартиру.
– Ты что, сошла с ума?!
А знаете? Может, и сошла. От их сумасшедшего дома. От жизни в клетке. От того, что пять лет была невидимкой.
Прибежала свекровь:
– Что здесь происходит? Серёжа кричит?
– Катя хочет уйти – сказал сын.
– Куда уйти? – не поняла свекровь.
– Насовсем. Жить отдельно.
Марина Петровна посмотрела на меня. В её глазах была не злость. Было... удивление. Как будто мебель вдруг заговорила.
– Из-за денег? – спросила она. – Из-за каких-то денег ты готова разрушить семью?
– Не из-за денег – ответила я спокойно. – Из-за того, что я хочу жить. По-настоящему жить. А здесь я просто существую.
– Бред какой-то! – взорвался Серёжа. – У тебя есть дом, муж, всё что нужно!
– У меня есть место, где я сплю. Есть человек, который меня не слышит. И есть свекровь, которая считает меня своей собственностью.
– Собственностью?! – возмутилась Марина Петровна. – Да я тебя как дочь…
– Дочерей не заставляют отдавать наследство от бабушки.
Тишина.
Лена взяла меня за руку.
– Катя, может, не стоит так резко...
– Стоит – сказала я твёрдо. – Лен, ты же сама говорила. Жизнь коротка. Я не буду тратить её на то, чтобы быть удобной.
Встала из-за стола.
– Завтра утром еду к нотариусу. Оформлю все документы. Потом мы найдём квартиру.
– Катя, одумайся! – Серёжа схватил меня за руку. – Мы же можем договориться!
– О чём договориться? О том, что я имею право на собственные деньги? О том, что моё мнение что-то значит? О том, что я тоже член этой семьи?
Он молчал. Потому что знал: ничего из этого он мне гарантировать не может. Мама важнее.
– Тогда до свидания – сказала я.
И пошла собирать вещи.
На душе было... легко. Впервые за пять лет – легко.
А из кухни доносился плач свекрови:
– Серёженька, как же мы без неё? Кто помогать будет?
Вот и вся любовь. Кто помогать будет. Но знаете что? Пусть учатся. Жить без прислуги.
А я наконец-то начну жить сама...
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍