Начало:
Продолжение:
Глава 3. «Каліны чырвоныя гронкі»белорусский
" Калины алые гроздья "
Прошел год после того «Гукання вясны». Год тревожного затишья, взглядов исподлобья и горьких догадок. Анна металась между желанием все выведать и страхом узнать правду. Работала до седьмого пота — по хозяйству, с детьми, на колхозном поле. Тело ее стало тонким и жилистым, как стебель полыни, а в глазах поселилась усталая тревога.
Василь будто и не замечал перемены в ней. То был ласков и внимателен, то пропадал до поздней ночи, ссылаясь то на ремонт техники, то на помощь соседу. А в деревне, как известно, слухи разносятся быстрее ветра.
До Анны долетало: «Васілька бачылі ( видели)каля( возле) хаты Ларысы Кудрашовай... Тая, што з суседняга сёла, швачка( швея), пасля вайны ўдава (вдова)засталася...».
Лариса. Те самые инициалы «Л.К.» на злополучном платке. Женщина худая, юркая, с глазами-щелочками и острым языком.
Окончательно все решил случай. В Заболотье справляли первую борозду — еще один старинный обычай. Мужики выходили в поле, наблюдали, как лошадь с сохой проводит первую в году борозду , судили по ней об урожае. Потом все шли к общему столу.
Анна несла к столу горшок со свежесваренным сбитнем, как вдруг увидела их. Василь и Лариса стояли в стороне, за амбаром. Он что-то оживленно ей рассказывал, а она заливисто смеялась, положив ему руку на рукав. И в этом жесте была такая фамильярная простота, что сомнений не оставалось.
В Анне что-то оборвалось. Не помня себя, она поставила горшок на землю и двинулась к ним. В ушах шумело.
—Васіль! — голос ее прозвучал хрипло и совсем чужим. — Ідзі ад яе. Хутчэй.
Он обернулся, смутился, отшатнулся от Ларисы.
—Ганна, ты чаго? У людзей свята...
—Я не людзям, я табе кажу! — она уже почти кричала, и гул на поляне стал затихать, все оборачивались на них. — Гэта яна табе той хустачак вышывала? «Л.К.»? Ларыса Кудрашова?
Лариса, вместо того чтобы смутиться, язвительно улыбнулась.
—Ой, Васілёк, твая жонка, здаецца, крыху перагрэлася на сонцы. Ці можа, знянацку? Ідзі, ідзі да яе, супакой.
Эта снисходительность, этот притворный лепет добили Анну. Вся боль, вся унизительная годовая ложь вырвалась наружу.
—Маўчы ты! — крикнула она Ларисе, и голос сорвался на визг. — Не на тваёй хаце працуе, каб ты яго супакойвала! Вось табе за твае «хустачкі»!
И она, не помня себя, двинулась к ней. Кто-то из женщин вскрикнул. Василь попытался встать между ними, но Анна была быстрее. Она не била ее, нет. Она вцепилась руками в плечи этой женщины, трясла ее, кричала что-то бессвязное, слепое от ярости и горя.
И тут же Лариса внезапно замерла, ее лицо исказилось не фальшивой , а настоящей болью. Она скрючилась, обхватив живот.
—Ай... адчапіцеся... — простонала она уже совсем другим, слабым голосом.
Анна отпрянула, будто обожглась. Ее руки повисли в воздухе. Она посмотрела на Ларису, на ее неестественно выпяченный под поневой живот, который та раньше ловко скрывала. И все поняла. Все. Беременность была видна невооруженным глазом.
Вокруг повисла мертвая, оглушительная тишина. Было слышно, как где-то далеко каркает ворона. Весь народ, все соседи, друзья, старики и дети — все видели это. Видели ее позор, ее унижение. Видели беременную любовницу ее мужа.
Анна обвела взглядом окружившие ее лица — одни с осуждением, другие с жалостью, третьи с нескрываемым любопытством. Взгляд ее упал на Василя. Он стоял, опустив голову, бледный, жалкий. Он не смотрел ни на нее, ни на Ларису. Он просто смотрел в землю, которую только что благословляли на богатый урожай.
Вместо ярости ее вдруг накрыла ледяная, всепроникающая пустота. Словно душу из нее вынули, а внутрь насыпали колотого льда.
—Вось яно як... — тихо, почти шепотом, сказала она, и в этой тишине ее слова прозвучали на весь мир. — Вось дзе твая праўда, Васіль. На каленях ляжала, клялася дзяцьмі... А праўда вось яна.
Она повернулась и пошла прочь от поля, от стола с недопитым сбитнем, от людей. Она шла, не видя дороги, прямо по мокрой, холодной пахоте. Слез не было. Была только тишина. Та самая, что наступает после бури, когда все вокруг выжжено и разорено.
А позади оставался гул голосов, причитания Ларисы и жалкая, сгорбленная фигура человека, который был когда-то светом в ее жизни. И гроздья калины у их калитки, что он сам когда-то посадил, казались ей теперь не символом любви, а каплями застывшей крови.
(Продолжение следует...
https://dzen.ru/a/aM2wheOjgg8LJxy-
Будет опубликовано в 7 утра 24 сентября
