— Мама, тебе одной тяжело, давай ты ко мне переедешь? — вкрадчиво спросила Алла.
— Спасибо, Аллочка, — спокойно сказала Валентина, — я подумаю.
— Ну подумай, подумай. А пока мы пойдем, ага?
— Идите.
— Пока, мам, — подхватил сын, — я к тебе еще заскочу на недельке. Ты это... самое главное, таблетки свои не забывай пить. Хорошо?
— Не забуду, сынок.
Когда дети ушли, Валентина села в кресло мужа и крепко задумалась.
— Значит, вот как… — сказала она себе. — Значит, все решили уже…
Она встала, подошла к зеркалу и посмотрела себе в глаза.
— Ну что ж, — сказала своему отражению, — посмотрим, кто кого. Ох, дети, дети. Во что вы превратились, а? Или вы всегда такими были, а я, наивная, глаза все закрывала?
— Впрочем, — решила она, — все, что ни делается, — к лучшему.
— Алка думает или хочет думать, что я безумна? — усмехнулась женщина. — Что ж, разыграем эту карту.
Начать она решила с самого простого. Позвонила дочери и попросила ее приехать, а сама ушла в парк. Телефон она, конечно же, «забыла» дома. Когда Валентина подошла к своему подъезду, ее ждала очень замерзшая и очень злая Алла.
— Аллочка? — прощебетала Валентина, подходя к дочери. — А что ты тут делаешь? Ты же на другом материке живешь! Приехала, да?
— Какой другой материк? Мама, ты чего?! — Алла смотрела на мать по-настоящему испуганно. — Ты же мне позвонила и попросила приехать! Ты чего, а?
— Сегодня просила? — Валентина нахмурилась, потерла лоб. — А сегодня какой день? Вторник?
— Суббота, мама. Суб-бо-та! — Алла говорила громко, как будто Валентина была глухой. — А ты где была? И почему трубку не снимаешь?
— В магазине я была… — невинно захлопала ресницами Алла. — Хлебушка вот купить пошла.
— Ты три часа за хлебом ходила?
— Три часа? — пролепетала Валентина. — Да ну, не может быть. Я только что вышла. Только что!
— Я три часа тебя жду! — воскликнула Алла. — Ну ладно, пойдем.
— Куда?
— К тебе домой, — терпеливо, как ребенку, сказала Алла.
Она твердо взяла мать под руку и повела к подъезду.
***
— А Костя где? — спросила Валентина, когда они наконец добрались до квартиры. — Он на работе, да?
— Мама, папы давно уже нет, — ответила Алла.
— Как нет? — ахнула Валентина. — А когда его не стало? А почему мне не сказали?..
— Мама, ну что ты?! — истерично воскликнула Алла. — Мы же на похоронах с тобой были! Ты сама поминки организовывала! Потом сорок дней, годовщину… Ну неужели не помнишь?
Валентина опустилась на стул и подперла щеку рукой.
— Я... Я забыла, — пробормотала она. — Прости, доченька. Что-то с головой у меня не то... Все путается.
— Ага… — Алла внимательно посмотрела на мать. — Ну ничего, мам. Все будет хорошо. Слышишь? Все будет хо-ро-шо!
— Я в этом не сомневаюсь, — усмехнулась про себя Валентина.
***
В следующую субботу Валентина встретила детей в старом застиранном халате. Специально с антресолей достала, еле нашла. Волосы не причесала, и они у нее торчали в разные стороны, ну точь-в-точь как у Бабы-яги. На ногах — разные тапки. Один клетчатый, другой в цветочек.
— Ой, — воскликнула она, удивленно переводя взгляд с сына на дочь и обратно, — а я забыла, что вы придете… Сейчас, сейчас переоденусь! Димочка, а ты похудел! Тебя кормить надо!
Алла пошла за ней в спальню. И Валентина «случайно» открыла шкаф с постельным бельем.
— Где же мои платья? — бормотала она, перебирая простыни. — Куда я их дела? Тут же висели… Во дела-а-а… Домовой-домовой, поиграй да отдай…
— Мама, вот твой шкаф с одеждой! — воскликнула Анна, подводя ее за руку к нужному шкафу. — Вот здесь твои платья висят.
— Ах да, да. Спасибо, доченька. Ты такая умная…
За чаем она раз пять спросила, как зовут внучку. Потом уточнила, когда нужно забирать ее из садика.
— Мама, ну что ты? Она на втором курсе уже! — воскликнула испуганная Алла.
Затем Валентина дважды назвала Дмитрия Костей. Потом поправилась и назвала его Колей, так звали ее дядю. Ну а под занавес уронила тарелку с салатом.
— Ой, какая я неловкая… — забормотала она. — Рученьки мои что-то меня совсем подводят…
От нее не укрылось, что Дмитрий и Алла с пониманием переглянулись.
***
Еще через неделю Валентина позвонила Алле в три часа ночи.
— Аллочка, а ты не видела папины очки? Он без них читать не может. Обыскалась вся! Может, ты знаешь, где они, а?
— Мама! — голос дочери был сонный, раздраженный. — Три часа ночи! Какие еще очки?
— Папа просил найти… Он расстроится, если я не найду. Ты же знаешь, какой он... Нервный.
— Мама, папы нет. Спи давай. Утром поговорим.
— Как нет? А где он? На работе? Но сейчас же ночь!
— Мама, ложись спать, — зевнула Алла, — все хорошо…
***
Утром Алла приехала и привезла с собой доктора.
— Он просто поговорит с тобой, хорошо?
— Ладно… — согласилась Валентина, растерянно моргая.
И сыграла свой лучший спектакль. Ох, как она играла!
Сама Раневская бы ей позавидовала! Она путала даты, имена, сказала, что ей тридцать пять лет. Показала доктору фотографию давно ушедшего из жизни кота, великолепного рыжего красавца Рошфора, и сообщила, что это ее внук.
А потом спросила у доктора, не видел ли он ее маму, она пошла за молоком и пропала…
Доктор долго что-то писал в блокноте, поправлял очки, хмыкал. Потом тихо говорил с Аллой в коридоре. Валентина слышала только обрывки: «деменция», «прогрессирует», «нужен постоянный уход», «опасно оставлять одну»…
***
После этого дети стали приезжать к ней чаще, буквально через день. Они привозили на подпись какие-то документы, и Валентина послушно водила ручкой по бумаге, выводя каракули. Наконец Алла устало сказала:
— Мама, мы думаем, тебе лучше пожить пока у меня.
— А Костя что скажет? — невинно поинтересовалась Валентина.
— Мама, папы нет, — терпеливо объясняла Алла. — Но он бы одобрил. Он же тебя любил…
***
Прошло еще немного времени, и настал день рождения Валентины. Алла торчала у нее с самого утра, нельзя же, в конце концов, оставлять больного человека наедине с газовой плитой и спичками!
Из гостей, по понятной причине, были только дети. Когда они втроем сели за стол, Алла, улыбнувшись матери, льстиво сказала:
— Мамуля, ты сегодня прямо молодец! Так здорово выглядишь! Помолодела прямо-таки!
— Спасибо, доченька, — засмущалась Валентина. — Ну как не выглядеть? Сегодня же мой день рождения… Мне сорок исполнилось!
Дмитрий кашлянул:
— Мам, тебе… Эм… шестьдесят восемь сегодня.
— Правда? — удивилась Валентина. — Ой, как время-то летит! А я думала... Ну ничего. Сорок, шестьдесят, какая разница!
После чая с тортом Алла придвинулась к матери ближе и вкрадчиво молвила:
— Мама, мы тут с Димой подумали… Эм… Тебе нужен хороший постоянный уход. И… Мы, скажем так, нашли хорошее место...
— Какое место?
— Ну... где за тобой присматривать будут. Врачи, медсестры, все такое... Хорошо кормить тебя там будут…
— А, больница! Но у меня ничего не болит…
— Не больница, мама, — поправил Дмитрий, — пансионат. Дом отдыха такой. Там хорошо, спокойно. И мы навещать будем.
Он достал документы, ручку и мягко вложил ее матери в руку.
— Вот, мам. Подпиши-ка здесь. И здесь. И вот тут еще.
Валентина взяла ручку, поднесла к бумаге. Замерла, будто соображая, что делать. Вдруг она подняла голову, и взгляд ее стал совершенно другим.
— Пансионат, значит? — усмехнулась она. — Вот вы как решили, да? А квартиру мою сдавать будете? За пятьдесят-шестьдесят тысяч в месяц? Или уже дороже? А?
Алла оторопела, Дмитрий побелел.
— Мама... ты... — пробормотала дочь.
— Я все слышала, Алла, — холодно сказала Валентина, — я имею в виду тот ваш разговор, когда ты Митю подбивала мою квартиру сдавать. Как вы планы строили, как сервант бабушкин оценивали... Все слышала! Каждое ваше слово!
— Но как... — Дмитрий ничего не понимал. — Ты же... Ты путалась, все забывала!
— Играла я. Спектакль вам показывала. Специально, чтобы маски с вас послетали. И послетали ведь!
— Мама, но мы же хотели как лучше… — совсем растерялась Алла. — Мы же для тебя же старались!
— Для меня? — Валентина горько усмехнулась. — Нет, доченька. Для себя вы старались. Квартиру мою хотели сдавать, деньги получать. А меня — в богадельню, с глаз долой. Чтоб не мешала. Чтоб не путалась под ногами.
— Это не так! — Дмитрий аж со стула вскочил. — Мы волновались за тебя! Ты же правда забывала все, путалась!
— Играла я, говорю же! — сказала Валентина.
Немного погодя она добавила:
— А знаете, что самое горькое? Если бы вы только попросили по-честному, если бы сказали, мол, тяжело нам, помоги! Я бы помогла. Продала бы квартиру, переехала бы в однушку, а вам отдала бы оставшиеся деньги. Но вы на подлость решили пойти. Как последние...
Она запнулась. Хотела было сказать грубое слово, но не стала. Алла и Дмитрий угрюмо молчали. Наконец Алла спросила:
— И? Что теперь?
— А ничего, — отозвалась Валентина, — живите своей жизнью, а я буду жить своей. И помните, что я вам ничего не должна. И на квартиру эту теперь роток не разевайте, я ее племянникам завещаю, а не вам. Потому что вы показали, что я для вас не мать, а проблема, которую надо решить. Вот и живите с этим. Все, не смею задерживать!
Дочь и сын потоптались немного в квартире, помялись и, в конце концов, ушли. Больше Валентина с ними не общается, и уже оформила дарственную на племянников. (Все события вымышленные, все совпадения случайны)