В темноте кто-то был... Он приходил уже не в первый раз.
Егорыч это знал, потому как спал плохо, по-стариковски. Часто просыпался, ворочался, не в силах больше заснуть, разглядывал зыбкие тени на потолке, слушал скрипы старого дома.
И никогда до недавнего времени у него не было ощущения, что в доме кто-то есть.
Но последнюю неделю он знал – темнота перестала быть пустой. Кто-то тихонько, без наглости, бродил в ней...
Егорычу очень хотелось посмотреть, что этот кто-то там делает, но было жутковато. А вот сегодня он осмелел.
Резко сел на скрипучей панцирной кровати и увидел, как со стола что-то метнулось вниз. Еле заметно – более черный сгусток мрака сиганул на пол и исчез.
«Забавно, — подумал Егорыч. — Я его боюсь, а он меня, похоже, еще больше. Ну, раз такое дело, я, пожалуй, расхрабрюсь и выясню, кто это тут у меня хозяйничает. Все равно бессонница-поганка спать не дает...»
*****
Черный клубок наблюдал за Егорычем из темноты и размышлял:
«Чего же это деду не спится? Напугал, окаянный, до заикания. Осторожнее надо теперь, хотя, куда уж осторожнее...»
Подождав, когда старик натянет клетчатую фланелевую рубашку и отправится «до ветру» в сырую осеннюю ночь, неведомый гость шустро выбрался из своего укрытия.
Пора было уходить...
*****
Иван Егорыч был из тех, кого обычно называют бирюком. Необщительный, хмурый, одинокий.
Вот и гадали соседи: что он за человек такой? Почему из города на старости лет переехал в их деревню со странным названием Гора?
Отчего дружбы ни с кем не водит? Ведь если у человека все хорошо, то вряд ли он купит домишко в забытой богом деревеньке.
Ну, а если несчастье у него, то почему людей сторонится?
Живому живое нужно. Беду ведь как из сердца изгоняют? По капле, по крупинке в слова наряжают да наружу выпускают.
Ведь ежели ее в душе запереть, так она и с ума свести может в два счета...
Не знали соседи, что думать, поэтому заполняли пустоту кто чем мог:
— Скрывается он от кого-то! Зуб даю, — говорил дед Кеша, сосед Егорыча слева и ярый любитель детективов.
— Ага, и кличка у него «Вор в маразме»! — подначивала его соседка справа, кругленькая, смешливая баба Вера.
— Зря хихикаешь, — обижался дед Кеша. — Из стариков очень даже отличные преступники получаются. Кто такого, как наш сосед, заподозрит? Седенький, худенький, маленький. Ни дать, ни взять – божий одуванчик.
— Ну, вот ты сам себе противоречишь, Иннокентий, — не сдавалась баба Вера. — Раз никто на такого не подумает, чего же ему скрываться в нашей Горе приспичило?
Дед Кеша смущался, понимая, что его детективная версия рухнула, но сдаваться было не в его правилах:
— А кто тебе сказал, что он проколоться не мог? Что-то не учел, где-то напортачил. Вот наша доблестная полиция его на карандаш и взяла. А он, не будь дураком, раз-раз-раз – и к нам.
— Да ну тебя, Кеша. Меньше ерунду всякую читай. Я думаю, что все просто. Либо его черные риэлторы без жилья оставили, либо детки-спиногрызы.
— Все может быть, — нехотя соглашался дед Кеша. — Но моя версия интересней. А ты, Вера, у него спроси. Авось женщине он не откажет...
— Как же, не откажет. Он же нас всех в упор не видит. Даже здоровается через два раза на третий! Глаза все время в землю. На людей и не глядит. Вот как такого спрашивать?
— Да, дела... Вот так живешь и не знаешь, кто у тебя в соседях ходит. А однажды утром проснешься мертвым! — сетовал дед Кеша.
— Балбес ты старый, Иннокентий, — смеялась баба Вера. — Мертвым ты уж точно не проснешься. Отстань от человека.
В общем, был Иван Егорыч тайной для деревенских, которую им страсть как хотелось разгадать...
*****
На самом деле история его была проста до невозможности и так же печальна. Потерял Иван Егорыч ту, которая была в его жизни важнее всего. Жену свою Людочку.
Только она и имела значение в этом мире для него. А все остальное творилось для ее счастья: работа, квартира, отпуск у моря...
Лишь с одним Иван Егорович не справился. Не смог подарить Людмиле ребенка.
Его вины в этом не было. Что-то намудрила природа в Людочкином организме. Егорыч во врачебные термины не углублялся. Главное понял – не может она детей иметь...
Люда это известие приняла тяжело. Плакала, уйти от Егорыча хотела. Но он не дал:
— Да ты сама для меня вся жизнь. Я вот думаю, что судьба нам любви с лихвой отмеряла. А потом спохватилась и решила: «Этим двоим и без детей счастья хватит», — успокаивал он ее.
Люда поверила, потому что невозможно было не верить. Врать Иван Егорыч не умел. Говорил редко, но каждое слово вес имело.
— Спасибо, — ответила. — Будем тогда жить, как получится. Счастье на двоих делить. Одно обещаю тебе наверняка – никогда я тебя не брошу. Уж не знаю, за что мне такой подарок, но ты лучший мужчина в мире.
Но не сумела сдержать Людмила своего обещания... Заболела. Долго боролась, но ушла-таки с Костлявой под руку. Оставила Егорыча одного.
А он не смог без нее. Извелся в пустой квартире. Словно не домой приходил, а в склеп. Холодно, пусто. Будто всю жизнь их дома Людмила с собой забрала. Тоска из углов выглядывает, с ума сводит.
Утешал он себя по первости:
«Ну чего ты, дурень старый, мечешься. Скоро свидишься с женой. Тебе ведь лет-то сколько? Недолго осталось ждать».
Только вот через год сдался...
Костлявая за ним не спешила. А дожидаться ее в осиротевшей квартире сил уже не было. Продал он свое жилье, да и рванул в Гору.
Почему туда? А название понравилось, и расположение глянулось. Лес кругом, природа, озера.
Да и соседи вполне приличные. Любопытствуют за спиной, но в душу не лезут, рану не теребят. Меж собой сплетничают, конечно. Как же без этого. В Горе новички – редкость. Но это уж их личное дело.
И вот, пожалуйста, кто-то невидимый в гости к нему стал захаживать...
*****
Она оказалась в этой деревушке чудом. Измученная, уставшая, голодная. Неделю пробиралась по лесу, кляня весь род человеческий. За что они так с ней?
Ведь не напрашивалась, сами к себе пригласили еще совсем девчонкой. Имя красивое дали – Ночь. Гладили и ласкали...
А потом уехали, забыв о ней. Словно и не живую душу бросили, а ведро ненужное ржавое.
Оставаться возле пустого, холодного дома было глупо. И она пошла, рассудив:
«Даст Мать-кошка сил, найду спасение, а не даст, так сгину бесследно».
Про Мать-кошку ей рассказывала еще мамка. Такая же черная, как и сама Ночь.
— Есть у нас защитница, — говорила она. — Любит она наш род. А особенно ценит черных кошек. Потому как умеют они ходить меж мирами.
— И я? — удивлялась Ночь.
— И ты. Но только это со временем приходит. А пока твое дело – расти, да на глаза людям не попадаться. Так как они глупы и жестоки. Погрязли в суевериях, считают нас предвестниками беды.
И Ночь избегала людей до поры. Но однажды ее увидели двое – мужчина и женщина. И оказалось, что мамка ошиблась. Есть и в человеческом роду хорошие...
Ей тогда так казалось. Потому как они не обидели Ночь, а забрали домой.
Только осенью выяснилось, что, к сожалению, мама была права.
К счастью, была права она и насчет Матери-кошки...
Берегла она Ночь в ее путешествии по лесу. Охотиться помогала, где укрыться от непогоды подсказывала. Шептала ветром на ушко, учила, предостерегала.
И именно Мать-кошка привела ее в этот самый дом на краю деревни. Велела забраться в форточку, прямиком к тарелке с бутербродами.
Ночь была осторожна. Пряталась во мраке, кралась на мягких лапах, замирала, когда старик-хозяин ворочался на своей скрипучей кровати. Но вот сегодня чуть не попалась!
Ночь прислушалась к темноте. Мать-кошка сегодня молчала. Значит, опасности нет?
Можно тогда повременить искать себе новое пристанище...
*****
Егорыч лежал без сна. Не шевелился, не скрипел кроватью, даже дышал через раз. Очень уж хотелось разглядеть таинственного гостя.
А вдруг это домовой? В деревнях, наверное, они водятся...
И вот он почувствовал, даже не услышал, а ощутил: кто-то появился в комнате. Егорыч скосил глаза.
Темнота у окна разбавлена лунным неверным светом. Но на столе она плотная, словно покрывало. И в ней что-то движется, едва заметно. Дышит.
Глаза наконец привыкли, увидели более плотный черный. Потом разглядели голову, хвост, два треугольничка-уха. Не домовой. Вроде им хвостов не положено.
Кошка? Обычная кошка, ворует его бутерброды. А Егорыч-то уж в сказки уверовал!
Пугать не хотелось – жалко. С голодухи она явилась, не от хорошей же жизни.
— Кис-кис-кис... — шепотом позвал Егорыч.
Кошка замерла, а потом нырнула вниз, в совсем уж непроглядный мрак на полу.
«Не придет больше», — подумал Егорыч.
Но следующей ночью кошка пришла. И даже чуточку дольше задержалась на столе после зова Егорыча.
Еще через сутки позволила ему сесть на кровати и только тогда сбежала. А через неделю он первый раз погладил ее черную шерсть...
*****
Ночь удивлялась себе. Она-то была уверена, что больше никогда не поверит человеку. Предательство – имя двуногим! Но Мать-кошка считала иначе.
«Этот хороший, я знаю, — шептала она в голове у Ночи. — Он одинок и сломлен, душа умирает, а это плохо. Ему еще долго на свете жить. Без души нельзя. Ты поможешь ему. Не трусь».
Ночь послушалась. Разрешила старику коснуться смоляной шерсти. Зажмурилась от страха...
Но рука у того была доброй. И Ночь открыла глаза. Старик улыбался ей:
— Хватит тебе воровать да прятаться. Оставайся со мной.
И кошка осталась.
*****
У Егорыча раньше не было кошек. Но эта, черная, гладкая, желтоглазая, стала родной. Она заглядывала в сердце, трогала лапкой душу, пела убаюкивающие песни.
И однажды приснилась ему.
— Неправильно ты живешь, — сказала кошка во сне.
— А ты откуда знаешь? — проворчал Егорыч. — Ты же кошка. Живу, как умею, не тебе меня учить...
— А есть кто-то, кого ты послушаешь?
— Больше нет, — вздохнул Егорыч.
— Ты по жене тоскуешь, — кошка не спрашивала, она знала. — Могу принести от нее весточку. Ее ты станешь слушать?
— Ты правда сможешь?
— Конечно. Черные кошки умеют ходить между мирами. Завтра жди...
Егорыч проснулся и долго смотрел на кошку, дремавшую у него под боком.
«Притворяется? Или я, старый дурак, опять в сказку поверил?»
Гадать было глупо. Ждать обещанного нелепо. Но он ждал...
И на следующую ночь кошка опять пробралась в его сон:
— Людмила просила тебя жить. Она приказала тебе жить! Хватит себя жалеть да к ней торопиться.
«Покойно мне станет, если Ваня тосковать прекратит. Больно смотреть, как он мучается», — вот что она сказала. Жену-то хоть послушаешься?
И Егорыч поверил. Ну как не верить кошке, если она его жену по имени назвала, да так точно ее манеру говорить изобразила.
— Послушаюсь, — ответил Егорыч.
И проснулся...
*****
Осеннее утро сегодня милостиво выпустило солнышко из-за туч. Зажгло золотом редкие листья. Растопило ледок на лужах. Словно и не осень, а весна на улице.
Кошка глянула на Егорыча желтым глазом, потянулась.
— Ну что, начинаем жить! — улыбнулся Егорыч. — Поздновато, правда, но я ведь Людочке пообещал. Для начала дадим тебе имя. Будешь Ночкой.
«И на том спасибо, — подумала кошка. — Сговорились они все, что ли? Одно хорошо – привыкать не придется. Ладно, надо дать ему знак, раз уж он у меня такой сознательный. Для начала пусть людям откроется».
Она вскочила на подоконник, увидела соседку бабу Веру в окно и замуркала, заходила взад-вперед, подзывая Егорыча.
А когда тот подошел, поддела его руку:
«Поздоровайся, с тебя не убудет».
То ли Егорыч понял, чего от него хочет кошка, то ли просто от неожиданности... Но приветственно помахал соседке. А потом и вовсе в его голове родилась непривычная, словно чужая, мысль:
«Может, в гости ее пригласить?»
Впрочем, идея была неплохая. Люда жить ему велела, а он даже разговаривать почти разучился. Вот пригласит бабу Веру на чай и вспомнит.
И Егорыч, накинув куртку, вышел на крыльцо:
— Может, зайдете, соседка? — неловко предложил он.
И баба Вера согласилась.
— Ой, какая у вас кошечка славная, — проходя в дом, похвалила она Ночку...
*****
— Да никакой он не преступник. Это я теперь точно знаю! — на следующий день сообщила баба Вера деду Кеше. — Горе у человека случилось, еле оправился, а ты уж и рад стараться – напридумывал жути какой-то.
— Откуда информация? — подозрительно спросил дед Кеша.
— В гости Егорыч меня пригласил по-соседски. Разговорились мы с ним. Нормальный человек. Кошку вот приютил бездомную, черную. Добрый.
— Прямо в гости? Сам? — изумился дед Кеша. — Может, и мне к нему наведаться? Чтобы получить подтверждение, так сказать, из первых рук?
— Зайди, а чего ж? Только языком не мели. Друзья ему нужны, а не болтуны досужие.
— Да из меня отличный друг! — обрадовался дед Кеша. — Читаю много, кроссворды как семечки щелкаю. На рыбалку его свожу. Я просто находка! Да и он для меня тоже, а то надоело уже с бабами болтать. Хочется нормальных мужских разговоров!
— Неблагодарный, — проворчала баба Вера.
Но дед Кеша ее уже не слышал – торопился к Егорычу...
*****
Потихоньку жизнь налаживалась. Тоска все реже подбиралась к Егорычу. И бессонница ушла другим досаждать.
Оказалось, что даже в старости жить – не значит сидеть и ждать конца. В жизни есть много хорошего.
Например, черная ласковая кошка, греющая колени. Неугомонный дед Кеша, не дающий закиснуть. Заботливая баба Вера, пекущая замечательные пироги.
А еще есть Новый год с пушистым снегом, теплой печкой и задушевными разговорами. Звонкая, нежная, прозрачная весна. Зеленое, душистое, теплое лето. И, конечно, желто-багряная, загадочная осень...
Теперь Егорыч не ждал смерти, он жил и верил, что рано или поздно встретится с женой. А это совсем другое дело.
Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО (все рассказы: #алёна слюсаренко)