Итак Костенко благодаря упорству, профессионализму, дедуктивному методу и всем остальным тонкостям сыскного дела, взял след Кротова и как гончая пошёл по следу. В пылу погони полковник опрашивал всех, кто знал и был близко знаком с нац-истс-ким пре-ступ-ни-ком лично, родственников, знакомых, коллег по работе, одноклассников и даже бывшую учительницу, стараясь понять ход действий, разгадать мысли безжалостного пре-ступ-ни-ка, пока тот не натворил ещё бед и горя. И вот, идя по кро-вав-ому следу, Костенко вышел на одноклассника Кротова, с которым повёл этот, описанный ниже разговор. Забегая вперёд, скажу честно, по моему мнению, вот именно с такими оппонентами, Костенко обожает спорить на тему того, «неправильного» времени. Его собеседник, не хочет и не желает вступать в жаркий спор, да если честно, не шибко и старается отстаивать свою позицию в этом вопросе. Складывается впечатление, что оппонент даже как-то опасается, боится что-ли, каких-то последствий для себя, если будет доказывать и отстаивать свою точку зрения работнику МВД. Кстати, на это, что одноклассник именно побаивается сотрудников МВД, есть определённые намёки в тексте, о котором будет написано чуть ниже. Вот в такой обстановке, против такого оппонента, Костенко моментально выходит победителем и может с упованием купаться в лучах славы, возвышаясь над побеждённым любителем прошлого.
«— А почему вы так странно улыбнулись, когда вспомнили? — спросил Костенко.
— Заметили?
— Профессия такая.
— У меня, между прочим, подобна вашей. По цехам идешь — замечай, иначе все разнесут по кирпичикам. Только вы за это наказать можете, а я обязан по-отечески журить прощелыгу, чтобы он посовестился впредь воровать соцсобственность и понял, наконец, что зарплата — это честнее, чем уворованное добро, хоть и меньше в деньгах. Если б мог гнать взашей мерзавцев, спекулирующих званием рабочий, если б мог поощрять реальной, ощутимой премией, если б, наконец, неисправимых прогульщиков и расхитителей мог посадить, как вы…
— Я посадить не могу — к счастью. Посадить может прокуратура, мы под нею ходим.
— Ну и плохо!
— Нет, хорошо! Беспамятство — опасная штука, Глеб Гаврилович.
— Вы на то время не нападайте, не надо… Были перегибы, но время трогать не след, правильное было время…
— Если то было правильным, значит, нынешнее — нет?
— Я этого не сказал.
— Что ж вы позицию свою не отстаиваете? Коли замахнулись — рубите. И речь идет опять-таки не о том, чтобы нападать на то время — после драки кулаками не машут, просто надо помнить. Я все помню, Глеб Гаврилович, оттого нынешнее время — при всех его издержках — ценю высоко. Оно — доброе, и если сейчас это не все понимают, придет время — поймут. А в том, чтобы алкашей и расхитителей гнать взашей, я с вами согласен, не думайте. Только по закону, а не по вашей воле или чьему доносу. Вот так-то. Ну давайте вернемся к Заике.
— Что он натворил?
— Он — враг.
— Доказательства есть?
— Это хорошо, что вы доказательств потребовали. Раньше-то, в те времена, которые вам по душе, мы себя этим не очень обременяли, — не удержавшись, заметил Костенко. — Прямых улик нет, одни косвенные.»
Да, да, да! Это очень хорошо, что Костенко про эти самые законы вспомнил! Про «новое» время тоже не забыл, про то что раньше себя не обременяли доказательствами, что теперь, расхитителей социалистической собственности сотрудник милиции не должен сажать и даже задерживать! Про доброе время и про забвение памяти о «неправильном» времени тоже не забыл, ткнуть более взрослого человека. Как всегда начнём с конца, про память. С памятью у Костенко к его 48 действительно что-то не того, впрочем как и у автора. Итак повесть написана в 1979 г. Точного года, когда происходит действие повести нет. Но предположим что это 1977 год, так как майор Жуков, рассказывая о семейных кафе, упоминал конституцию СССР, которую изменили или переписали, кому как удобней, именно в 1977 году.
Конечно пару лет можно было ещё накинуть, но не станем этого делать, и так сойдёт! Отнимите от этого 48 лет, получится 1929. Что мог помнить Костенко, от 1937 годе в свои 8 лет? Какой беспредел, произвол, нарушение законов, он мог видеть, когда ходил строем, носил пионерский галстук и звёздочку октябрёнка, давал торжественную клятву, вступая в ряды пионеров и как все остальные товарищи кричал «ура» и «славу» товарищу Сталину? В 1949, когда ему исполнилось 20 лет, он тоже мало что мог знать и понимать по этому поводу, могу сказать даже больше, что и до ВОВ и после, Костенко, как и многие подростки, мог поддерживать и одобрять все эти процессы, обсуждая их на классных собраниях и одобряя все шаги товарища Сталина.
Вот что мог помнить и кем был, Костенко в то «неправильное» время. Далее, дорогой полковник, опять запамятовал, что-то насчёт доказательств, честной и справедливой посадке преступника, ну и вообще "новой" законности, при производстве дела, когда о Кротове, ещё даже и информации не было.
«— Он — враг.
— Доказательства есть?
— Это хорошо, что вы доказательств потребовали. Раньше-то, в те времена, которые вам по душе, мы себя этим не очень обременяли, — не удержавшись, заметил Костенко. — Прямых улик нет, одни косвенные.»
Хорошая оговорка по Фрейду! Мы себя не очень обременяли! Не они, те, «сотрудники», а именно мы! То есть, Костенко сам признался что этим занимался, что тогда, ну и что сейчас. Вообще, по делу Кротова, там вагон улик и ещё целая тележка, к этому времени собралась. Но Костенко, об этом либо говорить не хочет однокласснику, либо он на столько «профессиональный» следователь, что за половину книги, смог нарыть только чуточку косвенных улик. Хотя читая повесть, постоянно задаёшься вопросами, почему Костенко не сделал это, почему не сделал то.
Как пример. Отсутствует фотография Кротова. Подлый и коварный пре-сту-пн-ик подчистил всё, чтоб не было известно его внешности. Слава богу, потом в таксопарке фотку отыщут, которую Кротов не смог выкрасть. Но опрашивая свидетелей, почему, почему, сотрудники милиции не смогли составить фоторобот!? Пускай приблизительная, пускай не совсем похожая и точная, но это уже, была-бы примерная внешность подозреваемого! Неужели, Юлиан Семёнов, хочет меня убедить в том, что такого в Советской милиции отродясь не было никогда и что этот метод им был не доступен и ни как не помогал в поимке пре-ступ-ни-ков? Ну чёрт с всеми этими современными примочками для поимки преступников, я опять к доказательствам возвращаюсь. А как насчёт Загибалова? Напомнить?
«— Значит — сажаете?
— Сажаем, — согласился Кондаков.
— Произвол, — сказал Загибалов. — Прежним временем пахнет.»
Интересно полковник Костенко извинился перед бывшим осуждённым и подозреваемым, когда оказалось что его знакомый, с которым он сидел на зоне, потом в месте пили на квартире Загибалова, а после того как тот стал преставать к жене Загибалова, он его выгнал из своей квартиры и именно этого дружка Костенко и Жуков считали убитым, а он, как на зло, оказался живым и здоровым? Что в книги, что в кино, об этом ни слова! Что, неужели Костенко стало так стыдно, за своё беззаконие, что он сразу свалил из города Магадан, в неизвестном направлении, оставив извинятся за свои деяния, скорее всего майора Жукова, перед не за что заключённым под стражу Загибаловым. Кстати посадили Загибалова, только по косвенным и не точным уликам! Хорош, борец за правду, с современными «честными» и «новыми» взглядами но новое время!
«Я все помню, Глеб Гаврилович, оттого нынешнее время — при всех его издержках — ценю высоко. Оно — доброе, и если сейчас это не все понимают, придет время — поймут. А в том, чтобы алкашей и расхитителей гнать взашей, я с вами согласен, не думайте. Только по закону, а не по вашей воле или чьему доносу. Вот так-то.»
Красиво сказано, по новому! Расхитителей Костенко сажать не хочет, ловить тоже, тем более предавать их законному суду, он предлагает современный, демократический, можно сказать гуманный способ воздействия, гнать в зашей!
Ох как-бы был рад Горбатый, Фокс и Ручечник, Костя Сапрыкин, Манька Облигация и прочие пре-ступ-ни-ки, если б они попали в руки не Глеба Жеглова и Володи Шарапова, в те, «неправильные» времена, а в эти, «правильные», к полковнику Костенко! Убийство, грабежи, воровство? Да вы что, товарищ начальник! Мы люди законопослушные, мы этим не промышляем, мы только расхищаем, то что плохо лежит! Нам высшей меры нельзя давать, нас надо только в зашей! И как можно скорей, у нас очень важное дело на одной продовольственной базе и в театре!
Мне даже трудно представить что было-бы со страной, если-бы вот такие как Костенко, с такими мыслями и взглядами управляли-бы страной! Хотя, девяностые, да и сейчас это можно увидеть в живую на деле. Когда взяточникам и бизнесменам, которые уходят от налогов, предлагается возвращать часть государству и гулять на все четыре стороны, в место высшей меры в те «неправильные» времена. Вот что должно было быть в голове у Юлиана Семёнова, который писал всё это? Милиционер не хочет ловить, арестовывать, сажать пре-сту-пни-ков! Он сваливает всё это на кого-то другого, прокуратуру, ОБХСС, возможно на народных дружинников и простых граждан, но только-бы самому не прикасаться к этой неблагодарной работе! И при этом, нарушает закон, сажает в камеру по притянутым зауши обвинениям, неповинного человека и продолжает рассуждать о том и этом времени, о том какое из них доброе, а какое нет! А может стоило бы вернуть, ненадолго «старое» время и применить одно Постановление Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(Б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»? Там ведь есть что почитать именно Костенко.
«<…> Следственные дела оформляются неряшливо, в дело помещаются черновые, неизвестно кем исправленные и перечеркнутые карандашные записи показаний, помещаются не подписанные допрашиваемым и не заверенные следователем протоколы показаний, включаются не подписанные и не утвержденные обвинительные заключения и т. п.
<…> б) при истребовании от прокуроров санкций на арест — органы НКВД обязаны представлять мотивированное постановление и все, обосновывающие необходимость ареста материалы
в) органы Прокуратуры обязаны тщательно и по существу проверять обоснованность постановлений органов НКВД об арестах, требуя в случае необходимости производства дополнительных следственных действий или представления дополнительных следственных материалов;
г) органы Прокуратуры обязаны не допускать производства арестов без достаточных оснований.
Установить, что за каждый неправильный арест, наряду с работниками НКВД, несет ответственность и, давший санкцию на арест, прокурор.
<…> СНК СССР и ЦК ВКП(б) предупреждают всех работников НКВД и Прокуратуры, что за малейшее нарушение советских законов и директив Партии и Правительства каждый работник НКВД и Прокуратуры, невзирая на лица, будет привлекаться к суровой судебной ответственности.
Председатель Совета народных комиссаров СССР В. МОЛОТОВ
Секретарь Центрального Комитета ВКП(б) И. СТАЛИН
17 ноября 1938 года»
Может надо было вернуть всё это, чтоб Костенко не чувствовал себя вольготно, свободно, расхлестано и безнаказанно, когда ведёт уголовные дела и занимается произволом. Может это было-бы полезней, разумней и продуктивней, чем давать премии за раскрытие преступлений, без каких либо последствий при нарушениях следствия? Впрочем, об философии, убеждениях, ответственности полковника Костенко, сказано мной так много при разборе этих повестей, что тыкать его в эту кучу, уже порядком надоело, поэтому перейдём к директору и однокласснику главного мерзавца повести Кротова.
Ознакомиться с этим и другими материалами можно на моей странице в VK. Поэтому приглашаю всех кому это интересно, у кого есть чувство юмора и фантазии, поразмышлять о фильмах и книгах. Буду рад! Ссылка прилагается.
ВНИМАНИЕ!!! Перепечатка, цитирование, копирование текста только с разрешения автора. Все фото, скриншоты, видео, рисунки, картинки взяты с поисковика «Яндекс» и «Яндекс картинки»!!!