Солнечный свет, игривый и навязчивый, пробивался сквозь щели штор, выхватывая из полумрака комнаты пляшущие пылинки. Лена зажмурилась, пытаясь продлить сладкое небытие утра, но назойливый луч лёг на веко, и сон как рукой сняло.
Она потянулась, с наслаждением чувствуя, как тянутся мышцы, и первая мысль, как всегда, была о нём: «Что бы ему такого вкусного сделать на завтрак? Он вчера так устал, бедный». Эта мысль возникла сама собой, непроизвольно, став уже неотъемлемой частью её утреннего ритуала.
Так было не всегда. Было время, которое отдавалось в душе лёгким, но ощутимым уколом стыда. Тогда её утро начиналось иначе.
С протянутой руки к телефону - «проверить, написал ли он», с рассматривания себя в зеркале — «а достаточно ли я хороша для него», с мысленного перебирания его слов, поступков, взглядов в поисках подтверждения: «любит — не любит».
Мир вертелся вокруг неё: «я», «мне», «моё», «хочу». Хотела красивой любви, как в кино: с страстными признаниями, громкими ссорами, бурными примирениями, с подарками и клятвами, брошенными к ногам. Она получала всё это. И почему-то оставалась скучно и пусто.
Его звали Артём. Они встретились на дне рождения общего друга. Он был не самым заметным в шумной компании — не громко смеялся, не пытался перекричать музыку, не сыпал остротами. Он сидел в углу, спокойный, наблюдательный, и что-то рисовал в блокноте. Лена, тогда ещё Елена, уверенная в своей неотразимости, решила его «развлечь». Подошла и кокетливо наклонила голову.
— Рисуете грустного клоуна? — бросила она заготовленную фразу.
Он поднял на неё глаза. Они были удивительного цвета — тёплые, карие, с золотистыми искорками. В них не было ни смущения, ни восторга от её внимания. Лишь спокойный, немного отстранённый интерес.
— Нет, — ответил он просто. — Рисую вот этот торшер. Смотрите, какой у него интересный изгиб.
Она опешила. Весь её боевой арсенал кокетства, заученные фразы оказался бесполезным. Он предложил ей посмотреть на торшер. На торшер!
— Я… не вижу в нём ничего особенного, — растерянно пробормотала она.
— А вы присмотритесь, — он улыбнулся, и в уголках глаз собрались лучики мелких морщинок. — У него свой характер. Он стоит тут, светит всем, никого не ослепляя и никому не навязываясь. Молодец, в общем.
Это было так неожиданно и странно, что Лена засмеялась. Не для прикрытия смущения, а искренне. Они разговорились.
Оказалось, он архитектор, любит старую мебель, плохо готовит, но обожает ходить на рынок за продуктами. Терпеть не может шумные тусовки, но его втянул сюда друг.
Артём проводил её домой. У порога не пытался поцеловать. Просто сказал: «Мне сегодня было очень интересно с вами. Спасибо». И ушёл.
Лена осталась стоять в лёгком недоумении. Он ей определённо нравился. Но игра шла по каким-то непонятным ей правилам.
Их первое свидание окончательно сбило её с толку. Они гуляли по парку, и он всё время задавал вопросы. Не о том, сколько у неё бывших парней и какие у неё планы на жизнь.
Он спрашивал: «Какое дерево тебе кажется самым мудрым?», «Как ты думаешь, о чём шепчется эта парочка вон там на скамейке?», «Какой звук этого города тебе нравится больше всего?»
Она отвечала, сначала сбивчиво, потом всё увереннее. Ловила себя на том, что сама начинает всматриваться, вслушиваться, чувствовать. А потом, когда она промочила ноги, неудачно ступив в лужу, он не стал восклицать: «Бедняжка! Сейчас купим тебе новые туфли!»
Он спросил: «Тебе холодно? Может, пойдём пить горячий чай? Я знаю одно тихое место неподалёку».
В тот момент, в уютной полутьме маленькой чайной, глядя на его спокойное, внимательное лицо, она вдруг поняла разницу. Все её предыдущие романы начинались со слов «я», «мне», «моё», «хочу». «Я хочу тебя», «Мне нравишься», «Будь моей», «Подари мне своё внимание». А этот человек с самого начала задавал единственно важный вопрос: «Что я могу для тебя сделать?» Пусть даже в таком мелком, бытовом вопросе — согреть чаем.
Их отношения развивались. Лена, привыкшая к буре страстей, сначала скучала. Где сцены ревности? Где требования доказательств любви? Где попытки переделать её под себя? Артём просто был рядом.
Внимательный, заботливый, но без тени раболепия. Он не осыпал её подарками, но всегда знал, какая книга может её порадовать, какой фильм ей стоит посмотреть. Он не устраивал скандалов, если она задерживалась с подругами, но всегда предупреждал, если задерживался сам.
Однажды она заболела. Банальная простуда, но с температурой и насморком. Её предыдущий кавалер в таких случаях ограничивался смс «Выздоравливай, котик» и пропадал до её полного выздоровления. Артём появился на пороге её квартиры с огромной сумкой. Оттуда он извлёк не только лекарства и фрукты, но и её любимый сбор трав для полоскания горла, который она однажды обмолвилась в разговоре, что мама ей в детстве заваривала. Потом достал несколько старых журналов про архитектуру («Чтобы не скучно было разглядывать, если телевизор надоест») и… новый торшер.
— Твой мне показался слишком грустным, — пояснил он, устанавливая его у кресла. — А этот светит тепло. Как раз для больных.
Он сварил ей куриный бульон, по всем правилам, с кореньями и зеленью, посидел рядом, почитал вслух, потом ушёл, чтобы не мешать спать.
Лена лежала и смотрела на мягкий свет нового торшера. И плакала. Тихо, от умиления. Никто и никогда не заботился о ней так. Не потому что должен, а потому что искренне хотел сделать для неё что-то хорошее. Не для галочки, не чтобы потом предъявить счёт, а просто так.
Она начала меняться. Медленно, неосознанно. Её эгоизм, постоянный запрос миру «а что мне за это будет?» начал таять. Она ловила себя на том, что в магазине думает: «Артём любит эти печенья, куплю ему». Видит книгу про историю мостов и сразу вспоминает, что это его страсть, что замечает, как он устал после проекта, и тихо ставит перед ним чашку горячего чая, не требуя ничего взамен.
Как-то раз они поехали в маленький старый городок, который он хотел посмотреть для вдохновения. Шёл мелкий, противный дождь. Планы на долгую прогулку рухнули. Они сидели в машине у обочины, смотря на залитые дождём поля.
— Эх, пропащая поездочка, — с досадой выдохнула Лена. — Я так хотела погулять.
Артём молчал секунду, глядя на стекающие по стеклу капли.
— Знаешь, а по-моему, она очень даже удачная, — сказал он наконец.
—Что? — она удивлённо посмотрела на него.
— Мы вместе. Тепло, сухо. Можно слушать дождь. И молчать... Есть время просто помолчать рядом. Разве это не прекрасно?
Она посмотрела на него, на спокойные руки на руле, на уютный полумрак салона, на узор из капель на стекле. И поняла, что он абсолютно прав. Её «хочу погулять» разбилось о реальность, а его «что я могу сделать для нас сейчас?» превратило неудачу в маленькое приключение.
Главное испытание пришло позже. У Артёма был большой, сложный проект. Он работал днями и ночами, был измотан, на нервах. Лена почти его не видела.
И её старая, эгоистичная натура подняла голову. Внутренний голос шептал: «А я? А внимание мне? Моё время? Он совсем обо мне забыл! Это несправедливо!»
Она собралась устроить сцену, предъявить претензии. Но вовремя остановилась. Посмотрела на него и устыдилась себя. Он спал за столом, положив голову на чертежи, с лицом, осунувшимся от усталости. И вместо «я хочу, чтобы ты уделял мне время» она спросила себя: «Что я могу для него сделать?»
Ответ пришёл сам собой. Она накрыла ему плечи пледом, выключила яркий свет, сварила большой термос крепкого кофе и оставила рядом с ним с запиской «Выпей, когда проснёшься. Я рядом».
Она отменила свои планы на вечер, чтобы просто быть в соседней комнате, на случай, если ему понадобится. Не требовала благодарности, не ждала ответной услуги. Просто делала. Потому что любила.
Он закончил проект. Защита прошла блестяще. Вернувшись домой, он выглядел опустошённым, но счастливым. Он обнял её и прошептал:
— Спасибо тебе. Если бы не ты, не знаю, как бы я выдержал. Твоя поддержка была мне нужнее всего.
И в тот момент Лена поняла окончательно. Красивая любовь — это не про страсть и не про жертвенность. Это про тихое, ежедневное, взаимное «что я могу для тебя сделать?». Это когда два человека добровольно и радостно выходят из тюрьмы собственного «я» и начинают строить общее пространство, где главный вопрос — не «что я получу?», а «что я могу дать?».
Теперь, спустя годы, глядя на его спящее лицо на подушке, Лена улыбнулась. Она тихонько встала, на цыпочках прошла на кухню. Достала муку, яйца, его любимый кленовый сироп. Сегодня суббота. И она знает, что нет большего удовольствия для Артёма, чем проснуться в выходной от запаха свежих оладушек.
Она замешивала тесто, и в голове сама собой сложилась мелодия — простая, светлая. Любовь — это не слово. Это поступки. Утренние оладьи, чашка чая, поставленная вовремя.
Вопрос: «Что я могу для тебя сделать?» И ответ, который знаешь ещё до того, как его произнесли. Это и есть просто любовь!