В блокноте жены я нашёл список мужчин. Моё имя было последним.
А началось всё с того заедающего замка на чемодане. Лена ушла в душ, а я не выдержал.
Взял тёмно-синий блокнот, который она достала из кармана чемодана. Двадцать три года брака, а я понятия не имел о его существовании.
Руки дрожали, когда открыл первую страницу. Её почерк — аккуратные буковки с наклоном. Но здесь было что-то другое. Личное.
"15 мая 1999. Свадьба через месяц. Мама спросила: 'Точно любишь?' А я не знаю, что ответить. Люблю или привыкла к мысли о замужестве?"
Кровь застыла в жилах.
— Что ты делаешь? — Лена стояла в дверях в халате.
Волосы мокрые, лицо без макияжа — совсем девочка. Испуганная девочка.
— Читаю про список мужчин, — прохрипел. — Лена, ты меня вообще любила?
Тишина натянулась как струна. Она медленно подошла, села рядом на кровать.
— Читай дальше, — сказала спокойно. — Раз начал.
"Андрей принёс цветы просто так. Сказал: 'Увидел и подумал о тебе'. И я впервые почувствовала что-то настоящее. Может, любовь — это медленное горение?"
Облегчение захлестнуло волной. Значит, было что-то.
— Ты полюбила меня на третьем году, — констатировал.
— Когда ты ночами сидел с Аней. Тогда увидела в тебе отца. И поняла — вот он, мой человек.
Но блокнот хранил другие секреты.
"Встретила Максима из института. Фотожурналист, объездил полмира. Показал снимки из Тибета — дух захватывает. Это могла быть моя жизнь..."
Комок встал в горле. Максим. Высокий блондин с наглыми глазами.
— Ты встречалась с ним? — голос сорвался.
— Один раз. Десять лет назад.
"Сидели в кафе три часа. Максим рассказывал про Индию, Непал. А я — про детский сад Ани и рецепт борща. Серая мышь рядом с павлином..."
— Он позвал к себе?
— Позвал. Я отказалась и пошла домой. К тебе.
"Максим спросил: 'Ты счастлива?' И я соврала про счастье. Но он видел правду..."
Блокнот дрожал в руках. Моя идеальная жена десять лет скрывала встречу с бывшим.
— Почему не сказала?
— А что бы это изменило? — Встала, подошла к окну. — Ты бы устроил скандал. А мне нужно было понять, кто я.
— Жена или просто Лена?
— Именно.
Листал дальше. Каждая запись — как удар ножом:
"Андрей купил украшения на юбилей. Дорогие, красивые. А я думаю: это подарок или подкуп узнице?"
— Узница?
— Золотая клетка. Красивая, удобная. Но всё равно клетка.
"Записалась тайком на курсы фотографии. Страшно сказать Андрею — найдёт тысячу причин отговорить..."
— Ты ходила на фотокурсы?
— Полтора года. По вечерам. Говорила, что у Маши.
Полтора года лжи. Каждый вечер она училась мечтать, а мне врала.
— Преподаватель сказал, что у меня талант, — продолжила Лена. — Предложил участвовать в выставке.
— И?
— Ты слёг в тот день. Высокая температура. Я осталась.
— А выставка?
— Прошла без меня.
В животе сжалось. Из-за моей простуды она потеряла шанс.
"Андрей выздоровел и не спросил про Машу. Он настолько уверен в моей предсказуемости, что не подозревает о второй жизни..."
— Вторая жизнь.
— Единственный способ остаться собой. Официально — твоя жена. Неофициально — искала себя.
"Жду, когда Андрей заснёт, чтобы почувствовать свободу. Нормально ли — избегать собственного мужа?"
Она меня избегала. Не физически — эмоционально.
"Анька звонит из Питера. Рассказывает про планы, друзей. А я завидую собственной дочери. Ей двадцать, она смелее меня..."
— Ты завидовала Ане?
— Каждый день. Она живёт, как я мечтала. Без оглядки на мнения.
"Хочу поехать в Италию одна. Но как объяснить Андрею? Решит, что кризис..."
— У тебя кризис?
— Пять лет уже.
Пять лет. Я жил с женщиной в кризисе и не замечал.
"Смотрела на Андрея и думала: мы стали соседями. Вежливыми. Но чужими..."
Захлопнул блокнот. Больше не мог.
— Лена, посмотри на меня.
Она повернулась. Глаза красные.
— Ты меня ненавидишь.
— Нет. Хуже. Я к тебе равнодушна.
Удар под дых. Ненависть можно исправить. А равнодушие...
— Когда это случилось?
— Постепенно. Каждый раз, когда ты не слышал, что говорю.
— Я хотел как лучше...
— Для семьи. Но не для меня.
За окном моросил дождь. Мелкий, нудный.
— И что теперь? — спросил, не оборачиваясь.
— Не знаю.
— Развод?
Долгая пауза. Тиканье часов.
— Не знаю. Развод — тоже решение. А я разучилась принимать решения.
Открыл блокнот на последних страницах:
"Андрей опять решает за меня. Куда ехать, что покупать. А я киваю. Удобная кукла. Думаю: что если просто исчезнуть?"
— Ты хотела исчезнуть?
— Каждую ночь. Лежу и фантазирую: проснусь в другой стране, с другим именем.
— А я?
— А ты найдёшь новую удобную жену.
Слова били точно в цель.
— Лен, а если попробуем по-другому? Ты будешь принимать решения сама.
Усмехнулась горько:
— Знаешь, что самое страшное? Я не помню, чего хочу.
Встала, подошла к зеркалу. Долго смотрела на отражение.
— Вижу незнакомку. Сорок пять лет, чувствую себя невидимкой.
— Ты красивая.
— Красивая функция. Жена, мать, хозяйка. Но где я?
Блокнот открылся на вклеенной фотографии. Лена в белом платье читает с листа. Люди слушают, затаив дыхание.
— Что это?
Лицо озарилось впервые за день:
— Литературный вечер. Два года назад. Читала свой рассказ.
— Ты пишешь?
— Писала. Три года ходила в клуб. По субботам. Говорила — спортзал.
Ещё одна ложь.
— Получалось?
— Предлагали в журнал отправить.
— А ты?
— Испугалась. Лучше не рисковать.
"Прочитала рассказ о женщине, которая боится жить. Люди плакали. Девушка подошла: 'Вы написали про меня'. А я поняла — про себя..."
— Ты талантливая.
— Была талантливая.
"Андрей спрашивает, почему грустная. А как объяснить — грущу по себе? По девочке, что мечтала изменить мир..."
"Смотрю фотографии подруг в соцсетях. Лена — директор агентства, Света — врач в Германии. А я — просто жена Андрея..."
— У тебя работа есть.
— Имитация работы. Три дня в неделю, простые задачи. Ты же выбрал — чтобы не уставала.
Виноват. Во всём виноват.
"Решила: буду откладывать деньги втайне. По тысяче в месяц. Может, хватит смелости потратить на мечту..."
— У тебя заначка?
— Сто восемь тысяч. За девять лет.
— На что копишь?
— На билет в никуда. На день, когда решусь исчезнуть.
Девять лет она готовилась меня бросить.
"Анька приезжала на каникулы. Рассказывает про парня, планы. Светится изнутри. А я думаю: где моё свечение?"
— Когда ты последний раз была счастлива?
Задумалась, глядя в окно.
— Помнишь, Аня в пять лет заболела ангиной? Температура под сорок.
— Помню.
— А утром проснулась здоровая. Вот оно — счастье. Когда ребёнок здоров.
— Это материнское. А твоё личное?
Долгое молчание.
— В литературном клубе. Когда читала рассказы и люди слушали.
"Хочу написать книгу. Про женщин, потерявшихся в браке. Но боюсь — вдруг Андрей прочитает и узнает себя?"
— Ты хотела написать книгу обо мне?
— О нас. О парах, которые из любящих превратились в соседей.
— И что мешало?
— Ты мешал. Садилась писать, представляла твою реакцию. И руки опускались.
Закрыл блокнот. Каждая строчка резала по живому.
— Лена, есть ли у нас хоть один шанс?
Повернулась, посмотрела долгим взглядом.
— Шанс есть. Но не у нас.
— Как это?
— У тебя — найти подходящую женщину. У меня — найти себя.
— А вместе?
— Вместе мы можем только играть в семью. Как двадцать три года.
Слова повисли в воздухе. Жёсткие. Правдивые.
— Значит, всё?
— Всё. Но не так, как думаешь.
Подошла к чемодану, достала блокнот из кармана.
— Этот блокнот — история исчезновения. А сейчас хочу написать историю появления.
— Не понимаю.
— Я остаюсь. Но совсем другой.
— Какой?
— Честной. Без масок. Без страха перед твоим мнением.
Достала новый блокнот — красивый, кожаный.
— Завтра куплю курсы писательского мастерства. Найду нормальную работу. Может, поеду в Италию — одна.
— А я?
— А ты решай сам. Сможешь жить с женщиной, которая не спрашивает разрешения?
Вопрос завис в воздухе. Двадцать три года я был главным. А теперь — равными.
— Подумаю, — честно сказал.
— Хорошо. А я подумаю, хочу ли, чтобы ты остался.
Открыла новый блокнот. Взяла ручку, задумалась:
"День первый. Меня зовут Лена. Мне сорок пять. И я только учусь жить."
Дождь прекратился. В комнате стало тихо.
— Лен.
— Да?
— Можно я иногда буду читать новый блокнот?
Подумала:
— Можно. Но только то, что разрешу. И когда сама покажу.
— Договорились.
Встал, подошёл к окну. Во дворе появились лучи солнца.
— Знаешь, о чём думаю?
— О чём?
— Двадцать три года думал, что делаю тебя счастливой. А делал удобной для себя.
— Многие мужчины путают заботу с контролем.
— А женщины позволяют.
— Потому что так воспитывают. Быть удобными. Семья — главное, амбиции — эгоизм.
Открыл старый блокнот:
"Мама звонила про работу. Сказала: 'Главное — чтобы муж был доволен. Женщина должна быть тенью мужчины'. А я подумала: неужели это всё?"
— Твоя мама тоже так считала?
— Прожила в тени отца сорок лет. И считала нормой.
Нашёл запись после маминого ухода:
"Нет мамы. На поминках говорили: 'Какая хозяйка, какая жена'. Ни слова о том, какая она была сама. Не хочу такой памяти..."
— Но ты не исчезаешь.
— Исчезаю. Каждый день понемногу. Десять лет уже.
Встал, обнял сзади. Она не отстранилась, но и не расслабилась.
— Лен, что если начнём сначала? Познакомимся заново?
— Сначала нужно закончить то, что было. А потом посмотрим.
Подошла к зеркалу:
— Знаешь, что хочу завтра?
— Что?
— Покрасить волосы в рыжий. Всегда мечтала, но ты говорил — блондинка лучше.
Вспомнил тот разговор. "Зачем портить красивые волосы?"
— А ещё?
— Запишусь на танцы. На латину. Помнишь наш свадебный танец?
— Ты была как пёрышко.
— А теперь хочу танцевать сама. Без партнёра.
Каждое слово — как пощёчина.
"Андрей принёс билеты в театр. На балет, который терпеть не могу. А я поблагодарила. Сидела два часа, мечтая о современной хореографии..."
— Ты не любишь балет?
— Терпеть не могу. Люблю современные постановки.
— Но мы столько раз ходили...
— Ты ходил. А я составляла компанию.
Сколько я не знал о собственной жене?
"Андрей купил духи на день рождения. Дорогие, французские. Но я люблю лёгкие, цветочные, а эти тяжёлые. Брызгаюсь и чувствую себя не собой..."
— И духи не те.
— И украшения. И отпуск не там, где хотелось.
— А где хотелось?
— В горы. К морю равнодушна, а ты каждый год — путёвки на побережье.
Двадцать три года жил с незнакомкой.
"Боюсь Андрея расстроить больше, чем боюсь не жить своей жизнью. Это диагноз..."
— Ты меня боялась?
— Боялась разочарования. Ты так хотел идеальную семью.
— А сейчас?
— А сейчас всё равно, расстроишься или нет. Буду делать, что хочу.
Подошла к шкафу, достала коробку с верхней полки. Фотографии — много фотографий.
— Это твои работы?
Взял чёрно-белый портрет пожилой женщины с живыми глазами.
— Хобби, о котором не знал.
Перебирал снимки. Каждый — произведение искусства.
— Лена, это профессиональный уровень!
— Преподаватель предлагал персональную выставку.
— И?
— Боялась. Вдруг раскритикуют? Вдруг никто не придёт?
"Страх — главный враг. Страх быть не такой. А в результате — страх жизни..."
— Но теперь не боишься?
— Теперь боюсь другого — прожить ещё двадцать лет и ничего не попробовать.
Села за стол, открыла новый блокнот:
"Список на завтра: 1. Волосы. 2. Танцы. 3. Галерист. 4. Билет в горы — одна."
— В горы одна?
— А что такого? Взрослая женщина не может путешествовать одна?
— Может, но...
— Никаких "но". Именно из-за них я просидела дома двадцать лет.
Встал, прошёлся по комнате. За окном совсем рассвело.
— А что со мной?
— А что с тобой?
— Остаюсь? Ухожу? Как живём?
Подняла глаза. Взгляд твёрдый:
— Пока остаёшься. На новых условиях.
— Каких?
— Я больше не удобная жена. Не буду спрашивать разрешения, подстраиваться, играть роль.
— А если не понравится?
— Найдёшь женщину, которой понравится. Их много.
Честно до жестокости.
— Лен, а есть шанс, что я снова понравлюсь?
Задумалась. Долго смотрела в окно.
— Не знаю. Сначала должна понравиться себе. Потом посмотрю на тебя новыми глазами.
— Справедливо.
Поцеловал в макушку — осторожно, как хрупкое.
— Иди завтракай. А я поплачу.
— Почему?
— По девочке, которая боялась жить. Надо её стереть, чтобы женщина родилась.
Встала, подошла к окну. Солнце освещало лицо — впервые за годы живое.
— Андрей.
— Да?
— Помнишь, какой я была, когда мы познакомились?
Закрыл глаза, вспоминая. Двадцатидвухлетняя Лена в университетской библиотеке. Смеющаяся. Спорящая с преподавателями.
— Помню. Ты была яркой. Как маленькое солнце.
— Вот её я и хочу вернуть.
— А если она окажется не такой, как мне нравится?
— Тогда честно скажи. И разойдёмся без обид.
Повернулась, посмотрела прямо в глаза:
— Но я больше не буду гасить свой свет ради чужого спокойствия. Даже ради твоего.
В голосе такая решимость, что понял — это не угроза. Это факт.
— Хорошо. Попробуем.
— Не попробуем. Будем. Или не будем вместе — но я буду.
Открыла новый блокнот, перевернула страницу:
"Сегодня Андрей читал мой старый дневник. И впервые за двадцать три года мы говорили правду. Страшно. Больно. Но правда."
— Что пишешь?
— Начало новой истории. Про женщину, которая решила жить честно.
— А я в этой истории есть?
— Не знаю пока. Посмотрим, каким окажешься, когда перестану быть удобной.
Закрыла блокнот, встала:
— Иди завтракай. А я схожу в парикмахерскую. Пора становиться рыжей.
— Лен, — окликнул у двери.
— Да?
— Прости, что двадцать лет не видел тебя настоящую.
— Прости, что не показывала. Думала, защищаю нас обоих.
Она ушла собираться. А я остался с её старым блокнотом — свидетельством жизни, прожитой втайне.
И от меня. И от самой себя.
На последней странице приписка, сделанная утром:
"Всё. Больше не буду жить чужой жизнью. Даже если это будет жизнь в одиночестве. Лучше быть одной и настоящей, чем в паре и фальшивой."
Встал, подошёл к окну. Во дворе соседка выгуливала собаку. Обычное утро обычного дня.
Но для нас — первое утро новой жизни.
Или конец старой.
Услышал, как она возится в прихожей. Звук ключей, шаги по лестнице.
Через полчаса вернётся рыжей.
И я впервые за двадцать три года не буду знать, что об этом думать.
Потому что моё мнение больше не главное.
А может, именно поэтому у нас появился шанс снова стать интересными друг другу.
Завтра иду покупать ей новый фотоаппарат. Профессиональный. Пусть делает выставку.
А я научусь не бояться её успеха.
Если получится, конечно.
Подпишитесь. Если хотите читать честные истории о том как мы на самом деле живем любим. И скрываем друг от друга.
Начало истории здесь: