Начало:
День рождения моего полка подкатил, вот и
вспомнилось, как я "на работу" нанимался.
310 оплап дд посадили к нам в гарнизон последним, поэтому
им досталось все то, что не смогли "освоить" два ракетоносных
полка и управление дивизии. Для штаба полка им выделили
деревянный барак, жилья для личного состава практически
не выделяли, поэтому полк выживал, как мог. Мы, ракетоносцы,
очень удивлялись, как, в таких условиях, этот полк мог успешно
решать важнейшие задачи. Тем более, что и ракетоносная дивизия
"помогла" укомплектованию этого полка, то есть передала им всех
тех, с кем не смогли справится воспитательные органы полков МРА.
Короче, тот еще получился полк, и прозвище имел соответсвующее
- "хунхузы".
Наступили трудные для страны времена. Прошел слух, что дивизию
расформируют, один ракетоносный полк сократят. После того, как
наш командир полка торжественно объявил на построении, что именно
наш полк не тронут, все поняли, что пора искать новое место службы.
В соседнем, ракетоносном полку, НШ АП служил брат, командира АП
я знал с "лейтенантизма", понимал, что я без должности не останусь, но,
захотелось чего-то новенького. Решил я "нанятся на работу" к "хунхузам".
К тому времени я был подполковником на должности РП, исполнял
обязанности ДШ КДП, особенно не утруждался, мыслил и дальше
продолжать в том же духе. Выяснив, что у "хунхузов" одна должность РП
вакантна, поговорив с их старшим штурманом, получив его принциальное
согласие, решил я сходить к командиру "хунхузов", узнать, что он думает
по этому поводу.
Пришел я к ним в штаб. Штабом, в нормальном понимании этого слова, этот
барак назвать было нельзя, но кое-какая служба там была, меня проводили в
кабинет командира. Меня очень удивило, что для того, чтобы попасть в кабинет командира, надо было спуститься ниже "уровня моря", то есть в полуподвал.
Зашел к командиру. Командиром полка был удивительный человек, достаточно оригинальный, на 6 лет старше меня, однокашник MORLET-а. В общей сложности, он прокомандовал этим полком около 10 лет, он же и сделал меня потом НШ этого полка. Но, это в будущем. А пока, командир посмотрел на меня с какой-то тоской, предложил сесть, и спросил, - "Что привело?". Ничего от него не скрывая, я так и сказал, что мой полк разгоняют, и я, посоветовавшись с его старшим штурманом, хочу предложить себя на должность РП, с исполнением обязанностей ДШ КДП. "А кем ты раньше был?" - спросил командир. Я ответил, что раньше я был штурманом полка. Он обрадовался, сказал, что у него как раз штурмана полка и не хватает, предложил эту должность. Но, зная, что на эту должность хочет попасть мой товарищ, штурман разгоняемой дивизии, я мягко отказался, сказав командиру, что на эту должность уже запланирован кандидат.
Ну ладно, сказал командир, я тебя возьму, и опять с тоской посмотрел на меня.
Я не очень понял, что мне дальше делать, но тут командир мне все подсказал,
- "Надо как-то скрепить наши договоренности". Попросив подождать 10 минут, я помчался в магазин, где и взял 2 бутылки коньяку. Вернувшись в кабинет, я увидел подготовленный стол, и мы приступили к более близкому знакомству.
В конце первой бутылки командир предложил мне спеть хором, я опрометчиво согласился. Голосом меня природа не обидела, поэтому через некоторое время в кабинет ворвалась "чернобровая дивчина" в погонах прапорщика, осмотрела стол, и строго сказала командиру - "Завязывай!". На мой вопросительный взгляд командир сказал - "Вот, дочку на службу взял, мучаюсь теперь". Потом командир задал мне вопрос, смысл которого показал, что он не очень вникал в жизнь ракетоносной дивизии. "Скажи, почему ты, РП, ходишь вместо Генки (командир мрап) на гарнизонные планирования?". Я ему рассказал, что подполковников с таким
лицом в гарнизоне аж два, один из них - НШ Генкиного АП, вот он и ходит.
Командир с облегчением выдохнул, видимо, этот вопрос уже давно ему покоя не давал. Когда я выставил на стол вторую бутылку, командир сказал, что дочь, да и жена, этого не поймут, предложил зайти в кабинет "замов", мол, там тоже есть, с кем познакомиться. Когда, попрощавшись, я выходил из кабинета, командир меня остановил, вспомнив, что мы так и не доделали главное дело. Дав мне лист бумаги, он предложил мне написать рапорт о переводе в его полк. Я написал рапорт, отдал его командиру, пошел знакомиться с "замами". Там служили серьезные ребята, поэтому домой я попал уже поздно ночью.
Через две недели я начал свою службу в 310 оплап, о которой всегда вспоминаю с чувством гордости за "небесцельно " прожитые годы.
Так, ни о чем...
Вот зашли в класс два подполковника, - Хусейн Мамедович
и Мансур Хабибулович, и начали приставать к капитану "Сене" .
А "Сеня", на самом деле Саня, в свободное от Ту-16-х время,
летал на Ан-2. Вот "Мамедыч" и спрашивает у "Сени", почему
это он на Ан-2, в прошлом полете, начал 1-й разворот на высоте
менее 100 метров? "Сеня" вяло отбрехивается, "Мамедыч"
настаивает, что с КДП все видел.
И кто меня за язык тянет?
Вот сижу рядом, и говорю "в воздух", что с КДП определить
истинную высоту невозможно, а вот если к хвосту Ан-2
привязать веревку длиной 100 метров, то по её отрыву
от земли сразу станет ясно, что высота более 100 метров,
это и можно считать инструментальным контролем.
Народ смеется, "Мамедыч" шипит, и выскакивает из класса.
"Халабудыч" с укоризной смотрит на меня.
"Ну а что? Грубый солдатский юмор!" - парирую я этот взгляд.
"Если бы не твой язык, давно бы был штурманом эскадрильи",
- раскрывает причину моего "служебного неуспеха" "Халабудыч".
"Зато сохраняются перспективы карьерного роста", - успокаиваю
я себя вслух.
И народу не так скучно штаны в классе протирать.
Решили меня штурманом полка назначить. То есть ст. штурман
решил, и вынес этот вопрос на заседание методического совета,
или какой-то там комиссии. Но меня пригласить забыли, а может,
и не посчитали нужным. Да я и не знал об этом совещании.
Надо отметить, что "старшой" пришел после академии из другого
полка, не все мои особенности знал, да и командир полка тоже
"не из наших" был, только назначили.
После этого сборища "старшой" поделился впечатлениями.
- Не все хотят видеть тебя в этой должности, не все.
- А какие претензии? Что-нибудь "по делу" было?
- Да странные какие-то претензии, я их толком и не понял.
Вот твой замполит, не понимаю, что он там делал, прямо
сказал, что не надо тебя продвигать, "сильно умный".
- Ну, это мне понятно, он у меня оператором летал, я все время
у него карту и бортжурнал требовал.
- А "один штабной" сказал, что если тебя взять в штаб, то все узнают,
чем мы тут на самом деле занимаемся, так как тёща твоего брата
служит в особом отделе.
- А этот "штабной" не заметил, что тот брат, о чьей тёще он говорил,
работает в этом штабе заместителем НШ, и ему давно известно, чем
в этом штабе занимаются?
- Логично, я как-то и не сообразил ему так ответить.
- А командир что решил?
- Он, как и я, ничего не понял, кроме того, что "друзей" у тебя хватает.
- Да, с такими "друзьями" и врагов не надо, так что будем делать?
- Как что делать? Служить будешь штурманом полка, ведь я тоже
здесь не балалайка!
Иногда меня заставляли использовать свое семейное положение.
Разговор со старшим штурманом.
- Миша, вот ты уже работаешь у нас в "цеху".
- Ну?
- А тебе не противно в этом сарае находиться?
- Ну?
- А что, если нам здесь ремонт сделать?
- Ну?
- У тебя жена служит начальником КЭС, у неё на складах
есть стройматериалы.
- Ну?
В твоей бывшей АЭ есть много прапорщиков с руками,
выросшими из нужного места.
- Ну?
- Ты не "нукай", а попроси жену выделить стройматериалы,
а прапорщиков - навести здесь порядок.
- Сейчас я план нового "цеха" нарисую, ты утвердишь, потом
займемся остальным.
- А что это за "дырка" на плане?
- Это "уголок психологической разгрузки", его от входа
не видно, здесь будет стоять диван, а я буду на нем сидеть.
- Ну, ты размахнулся, и "уголок", и стол откидной, и обшивка
деревом...
- Да не сомневайся, все построим на халяву, давай, диван
утверждай, иначе все пропало.
- Ладно, утверждаю.
Материалы жена выделила согласно расчетам присланного
техника, прапорщики приложили свои "золотые руки"
согласно выделенному спирту, и "цех" получился очень
даже симпатичным.
Война
Шла очередная "военная война", - тревога, указания, подвеска,
готовность к вылету. Находимся на стоянке, в домику летного
состава, точнее, в избушке, которую построили своими руками.
К войне мы всегда готовы, поэтому смотрим телевизор, играем
в нарды и домино. Все портфели, шлемофоны, маски и противогазы
валяются в углу аккуратной кучей.
Командир полка, устав ожидать сигнала на вылет, решил проехать
по стоянкам. Приехал и к нам, зашел в домик. Мы на него внимания
не сразу обратили, - ведь война идет, не до чинопочитания. А зря.
Командир разозлился. Он вообще был оригинальным человеком,
именно поэтому, так и не получив полковника, уехал потом
служить заместителем командира полка в Приморье.
Зачем он возил в "Уазике" какую-то дымовую шашку, я не знаю,
но тут она ему и пригодилась. Командир зажег шашку, вбросил
её в домик, и закрыл дверь, подперев её плечом. А парень он был
не хилый.
Поняв, что дверь нам не открыть, мы лихорадочно разобрали
противогазы, надели их, и продолжили наши занятия. Только
мой командир "Яшуха" продолжал носиться по домику, не смотря
на надетый противогаз. В конце концов он напрягся, выбил дверь
вместе с командиром, и выбежал на свежий воздух, где очень долго
кашлял и плевался. Не вникая в сущность происходящего, командир
сказал командиру АЭ, чтобы "Яшухе" "выписали" выговор, и уехал.
Когда "Яшуха" прокашлялся, я спросил у него, зачем он носит на
себе неисправный противогаз? "Яшуха" открыл сумку, и я увидел,
что там вообще нет коробки, а шланг намертво закреплен на стенке
сумки. "Яшуха" мне объяснил, что устал эту "тяжесть" таскать, вот и
выкинул коробку, ведь никогда противогазы не проверяют. А когда я
спросил, зачем он тогда маску напялил, если коробки нет, Вовчик
сказал, что сделал это машинально, повинуясь "стадному инстинкту".
Но, с тех пор, "Яшуха" стал очень внимательно относится к средствам
химзащиты, и даже иногда проверял у нас "химкомплекты".
Правак
Пришел к нам в экипаж правак. Прозвали его "Щелчком", потому,
что фамилия была ... Ну, была фамилия, была... И стали мы летать
в одном экипаже. То есть, мы продолжали летать, и он с нами
находился в одной кабине. Я даже горжусь тем, что мне удалось
послужить с таким летчиком.
Если у него и были какие-то знания, то находились они, как говорится,
"на молекулярном уровне", и никто не мог понять, в какой именно
области они были. Но ничего, мы из него "выковали" воздушного бойца,
хотя и нелегко нам пришлось.
Начались наши, а вернее мои, страдания, сразу после того, как он
попросил у меня карту района полетов с аэродромными зонами,
чтобы сделать себе такую же. Когда "Щелчок" представил мне свое
творение для контроля, я чуть с лавки не упал. Он не карту нарисовал,
нет, он написал картину. Все зоны были разукрашены разными цветами,
ширина ЛЗП была в полсантиметра, средства РТО "стояли" не там, где
надо, а там, где удобнее их было рисовать, а все надписи сделаны шрифтом
высотой 3 сантиметра. Ну, как нормальный штурман отряда, я выдал ему
ещё один "хабаровский" лист, и попросил просто скопировать мою карту,
причем порекомендовал использовать для рисования только черный цвет.
Карту района аэродрома, на которую можно было смотреть без содрогания,
он нарисовал с четвертой попытки.
Пришло время полетов. Чему его учили в училище, я не знаю, но наш
первый взлет, с "Щелчком" на борту, мне запомнился на всю жизнь.
До исполнительного старта мы дорулили без приключений, потому,
что этим занимался командир. И от земли оторвались нормально,
но дальше что-то не заладилось. Ещё на разбеге я услышал в кабине
нехарактерный шум, который нарастал по мере увеличения скорости,
после взлета шум превратился в рёв. После отрыва я высунулся из
своей "норы", чтобы увидеть, что там у летчиков происходит. И увидел
"Щелчка", который сидел, подперев щёку, повернувшись к окну, и
обозревал окрестности аэродрома в незакрытую форточку. И командира,
который одной рукой пилотировал самолет, а другой бросал в правака
свою маску. Короче, у летчиков было не скучно.
Когда, в аэродромных полетах, командир научил правака закрывать
форточку перед взлетом, а после взлета убирать шасси и закрылки,
мы перешли к маршрутным полетам. Ну, про рисование карты и плана
полета я много говорить не буду, эти картины можно было смело
отправлять в "Третьяковку", настолько они были не похожи на полетную
документацию. Особенно "доставали" командира "полетные листы" с
дырками от "подчисток", потому, что даже в своей фамилии этот мастер
делал ошибки. В ходе выполнения маршрутных полетов открылась ещё
одна особенность летчика, - ему было очень скучно просто так сидеть, и
контролировать показания приборов. Так я научился пилотировать Ту-16.
Потому, что как только мы уходили в море, и "картинка в окне" становилась
однообразной, - "сверху небо, снизу море", так правак начинал канючить,
чтобы его пустили в штурманскую кабину, "посмотреть телевизор", как
он называл РЛС. Строго запретив что-либо делать в кабине, я запускал его
на свое место, а сам был вынужден садиться на его кресло. Но, пилотирование самолета мне показалось не очень "интеллектуальным" занятием, поэтому подобные перемещения я скоро прекратил, мотивируя тем, что "кто на что учился", тот тем и должен заниматься.
Надо отметить, что в "земной" жизни этот правак был вполне вменяемым,
за водкой бегал "быстро и правильно", и не было случая, чтобы он принес
вместо водки минеральной воды. Через год, когда я уже перестал вздрагивать
от слов моего правака: "Можно я новую карту нарисую?", мы поняли, что
больший объем знаний может только навредить дальнейшей карьере этого
летчика, и передали его в другой экипаж, где он и продолжил применять
полученные от нас знания и навыки.
Помню, в партию меня принимали
Мой первый штурман отряда был "академиком",
то есть выпускником Лесотехнической Академии.
Ему было уже под 40, а в этом возрасте раньше
капитанов из Армии увольняли. Но ему так нравилось
служить в Армии, что он мечтал о "майоре", и продлении
службы до 45 лет. По специальности ему было трудно
продвинуться, поэтому он мечтал стать замполитом АЭ.
Для этого он работал секретарем партийной организации
АЭ. И вот ему где-то вверху попеняли, что он не множит
ряды "продвинутых" строителей коммунизма. Решив эту
ситуацию исправить, он подошел ко мне, предложил вступить
в ряды "ума, чести и совести нашей эпохи", то есть в КПСС.
Я понимал, что это будет нужно для карьеры, но в тот
момент я был просто к этому не готов, даже не думал об
обязательных рекомендациях. Он меня успокоил, показал
свою рекомендацию, а о второй сказал, что комэска уже
пишет. Отступать было некуда.
Дал Игорь мне образец заявления, попросил переписать
"слово в слово", сам пошел за второй рекомендацией.
Написал я заявление, тут и Игорь подошел, прочитал,
ругаться начал, носом меня тыкать в ошибки. Оказывается,
я вместо "передовой авангард", написал просто "авангард".
Как я его не уговаривал, что "задних", или "боковых"
авангардов не бывает, что авангард, сам по себе, - это
передовой отряд, он со мной не согласился, сказал, что
партком полка такое заявление не примет.
Я другое заявление писать отказался, сказав, что заявлениями
о приеме в Партию разбрасываться не привык. Короче,
довел я Игоря до истерики. Но, когда я ему наплел, что
любая комиссия из дивизии может заметить ошибку, и спросить,
куда это секретарь первичной организации смотрел, Игорь собрал
последние силы, и побежал согласовывать заявление в партком
полка. Вернулся он довольный, партком все понял правильно
и, для разнообразия, разрешил писать либо "передовой отряд",
либо "авангард".
И конечно, лавры борца за "чистоту коммунистического языка"
достались Игорю, но не смотря на явные успехи в деле
коммунистического строительства, замполитом он так и не стал.
Почитываю итоги "локальной" войны, комментарии, удивляюсь,
огорчаюсь, недоумеваю, и вспоминаю, как нас учили воевать.
Апофеозом боевой подготовки были, конечно же, полковые и
дивизионные вылеты. По 25-55 самолетов в воздухе. И в них мы,
молодые ребята, ничего не боявшиеся, умевшие, если надо было,
и "Бога за бороду подергать".
А начиналось все с постановки задачи. Вывешивалась "латуха" с
планом выполнения вылета, начальники зачитывали порядок
выполнения задания, мы записывали, прекрасно зная, что сейчас
все поменяется. И точно, после выключения магнитофона старший
штурман подзывал ведущих штурманов, и, уже "на пальцах",
рассказывал, как все будет на самом деле. Потом начиналась
бумажная работа. Штурмана ведущих экипажей быстро рисовали
маршруты, считали ИШР, отдавали все это ведомым экипажам
на переработку. Праваки перерисовывали порядок взлета, сбора,
посадки. Никогда не забыть эти планы, с номерами бортов,
фамилиями и позывными, эту "колбасу" на плане, порядок набора
эшелона, пробивания облачности. В это время штаб полка все
время "ставит помехи", то есть, меняет номера бортов, фамилии
и позывные летчиков, маршрут и высоты полета.
Нарисовав все бумаги с последними изменениями, все идут на
полковой контроль готовности. Это небольшое цирковое
представление. Командир полка задает, как ему кажется, каверзные
вопросы, утомленный подготовкой летный состав вяло демонстрирует
свои знания. Практической пользы этот цирк не имеет, но надо
отрабатывать и этот элемент, согласно руководящих документов.
И вот наступает день вылета. Еще до предполетных указаний
летный состав измордован бесконечными проверками снаряжения
и экипировки, получением бортпайков и пистолетов, переноской
"химкомплектов" и противогазов, портфелей, "говорящих шапок"
и масок. Как обычно, на предполетных указаниях что-то меняется,
начинается лихорадочная доподготовка, летный состав потихоньку
"звереет", и уже сам полет кажется единственным мероприятием,
когда можно будет отдохнуть от этой свистопляски.
Ну, вот и кабина самолета. Вся суета отходит на задний план.
Полет будет проходить в радиомолчании, и только РП и ведущие
групп иногда будут подавать условные команды. "Курс взлета 303".
Это разрешили выруливание. Потянулись... Выстроились на МРД,
хвост этой "колбасы" загибается на "стояночную. "Справа под 30,
3 метра". Взлет. С одноминутным интервалом. Не зевать, быстренько
выруливать, щелкать секундомером,- "20 секунд, 10, 5, пошли!".
Взлетели. Собираемся. Днем в ПМУ проблем нет, а вот в облаках,
или ночью, - это занятие не для слабонервных. Главное, уцепиться
за впередиидущий борт, рассмотреть его номер, определиться со
своим местом в боевом порядке. А ночью номер не видно. И подходить
близко страшновато. У кого в задней кабине (на Ту-16) остались
заправочные прожектора, тем "корма" подсветит номер, а те, у кого
этих прожекторов нет, выкручиваются, как могут. И радиомолчание...
Вот тогда и случился один анекдот, который рассказывали при всех
последующих подготовках. Ночью летчик подошел к впередиидущему
борту, номер рассмотреть не смог, и тогда, как ему казалось шепетом,
спросил по УКВ, - "Ты кто?". В ответ получил встречный вопрос, который
его ничем не порадовал - "А ты?".
Набрали эшелон, продолжаем сбор. "701-й, рубеж 1 - 20-ю минуту".
Это ведущий помогает собираться. Посчитал, добавил, и головой крутишь.
Эшелонирование минимальное, 200м, или, того хуже, "150 встык".
Вылез из облаков, всех увидел, обрадовался, расслабился. Зря. Ведущий
начинает гасить лишнее время. А ты на верхнем эшелоне, на минимальной
скорости, болтаешься, как... Но, в конце концов, все прибывают на рубеж
удара, ведущий, своими условными командами, формирует ракетный залп,
отцепили, погнали домой. Но, праздновать победу рано. Впереди роспуск,
и заход на посадку с 2-х минутным интервалом.
Очень, я вам доложу, увлекательное занятие. Тут, как никогда, очень важно
взаимодействие между командиром и штурманом. Летишь, видишь, что
до впередиидущего 1мин. 20 сек, а до ведущего - 4мин. Вот и думаешь,
прибирать, или "эта сволочь" сейчас встанет на свое место? В башке -
километры, минуты и секунды, и, главное, нельзя забывать, что ты тоже
заходишь на посадку, и сзади тебя тоже люди летят. "265" - посадочная
впередиидущего, секундомер, ближний, посадка, "260" - твоя посадочная,
секундомер, 2.05, отлично.
Зарулили. Впереди любимая "колбаса", тягачей не хватает, сидишь в кабине,
ругаешься, отходишь от вылета. Выключаемся на рулежке, выскакиваешь из
кабины, бежишь на край рулежки, выплескиваешь из себя лишнюю жидкость,
закуриваешь, и думаешь - "Вот оно, счастье!".
Продолжение:
Другие рассказы автора на канале: https://dzen.ru/suite/0cb61be6-f35a-43d5-a6de-cae853a2ec5f