Первая часть
Он всегда так делал, когда не знал, что сказать: соглашался со всем, что говорила Рита, выжидал, пытался понять настроение, прежде чем открыть рот. Эта привычка раньше казалась ей проявлением мудрости и деликатности, а сейчас выглядела как попытка выкрутиться из неловкой ситуации.
– А кто это была? – вопрос прозвучал почти буднично, как будто Рита спрашивала о почтальоне или соседке, которая заходила за солью.
Игорь провёл рукой по лицу, потёр подбородок – верный признак того, что он нервничает и пытается выиграть время. Рита знала все его привычки и жесты, как археолог знает каждый черепок в своей коллекции. Четверть века совместной жизни не прошла даром.
– Это Вера, – сказал он осторожно.
Соседка с пятого этажа... Рита вспомнила яркую блондинку, которую иногда встречала у лифта или на детской площадке. Разведённая, кажется, воспитывает сына одна. Работает где-то в рекламе, всегда хорошо одета, всегда с макияжем – даже когда выносит мусор. Из тех женщин, которые умеют подать себя, знают свою привлекательность и не стесняются ею пользоваться.
– И что она здесь делала? – продолжала допрос Рита, удивляясь собственному спокойствию. Внутри бушевал ураган, но снаружи она выглядела почти равнодушной.
– У неё прорвало трубу в ванной, – Игорь говорил быстро, словно боялся, что если замедлится, то не сможет закончить объяснение. – Вода везде, слесаря вызвали, но он только завтра придёт. А она вся грязная была, в пыли – помогала соседям снизу воду убирать.
– Я встретил её на лестнице, она чуть не плакала…
Рита слушала и думала о том, как легко мужчины попадаются на женские слёзы. Вера явно не из тех, кто станет рыдать из-за бытовых неприятностей, слишком уж она выглядела уверенной в себе и успешной. Но мужчины этого не понимают: они верят в женскую беспомощность, особенно когда она красиво подана.
– И ты предложил ей принять душ у нас, – договорила Рита то, что муж, видимо, не решался сказать сам.
– Ну да, – он кивнул с видом человека, который поступил единственно правильно в данной ситуации. – А что, я должен был оставить женщину в таком состоянии? Тебя же дома не было, я думал, до завтра не вернёшься…
В его голосе появилась нотка обиды, словно это Рита была виновата в том, что вернулась раньше срока и застала его в компании другой женщины. Эта интонация задела больнее любых признаний в неверности. Получается, что если бы она не приехала – то никогда и не узнала бы о том, какие услуги оказывает её муж соседкам в её отсутствии.
– Понятно, – сказала Рита и прошла мимо него в прихожую.
Она наклонилась и подняла авоську с помидорами, которую бросила на пол, когда услышала женский голос. Красные плоды слегка помялись, но в остальном были целы. Завтра она действительно займётся заготовками – это будет хорошим способом отвлечься от мыслей о том, что происходит с её семьёй.
– Рита, ты что, сердишься? – Игорь пошёл за ней в кухню, голос его звучал почти возмущённо. – Я же ничего такого не делал. Просто помог человеку в беде…
Она поставила авоську на стол и начала раскладывать помидоры. Крупные, мясистые, с плотной кожицей – такие хорошо идут на салаты и заготовки. Игорь всегда подшучивал над её увлечением огородничеством, говорил, что в магазине можно купить овощи и лучше, и дешевле. Но для Риты дача была не способом экономии, а возможностью создать что-то своими руками: вырастить, сохранить.
– Сердится… – повторила она задумчиво, словно пробуя это слово на вкус.
А на что, собственно, сердится? Игорь облегчённо выдохнул, решив, видимо, что жена приняла его объяснение, и инцидент исчерпан. Он подошёл ближе, протянул руку, чтобы обнять её за плечи, но Рита отступила, продолжая сортировать помидоры.
— На то, что мой муж купает посторонних женщин в моём душе, пока меня нет дома, — продолжила она тем же ровным тоном. — На то, что он не считает нужным предупредить жену о таких благотворительных акциях. На то, что соседка чувствует себя в нашей ванной как дома и просит потереть ей спинку…
Последние слова она произнесла чуть громче, и Игорь поморщился, словно от физической боли. Значит, он слышал этот разговор, понимал, как это может выглядеть со стороны. Но всё равно не счёл нужным остановить Веру или объяснить ей, что подобные просьбы неуместны.
— Она же не знала, что ты дома, — пробормотал Игорь. — Просто привыкла, наверное… У неё же сын-подросток, она с ним также разговаривает…
Рита усмехнулась. Версия про сына была откровенно натянутой — семнадцатилетние юноши не моют матерям спину в душе, это было бы странно даже для самой тесной семьи. Но Игорь явно хватался за любые объяснения, лишь бы оправдать происходящее.
— А ты ей помог? — спросила она, не поднимая глаз от помидоров.
— Что? — Игорь не понял вопроса или сделал вид, что не понял.
— Спину. Ты ей спину тёр, раз она просила?..
Повисла тишина. Игорь стоял за её спиной, и Рита чувствовала его напряжение, не видя лица.
Наконец он тихо сказал:
— Ну, немного… Она сама не достаёт, а попросила так… по-дружески.
- По-дружески?
Рита медленно повернулась к мужу. Он стоял, опустив голову, и старательно изучал носки своих тапок. В его позе было что-то подростковое — виновато так выглядел их сын Максим, когда его ловили на мелких проступках.
— По-дружески, — повторила она. — Понятно.
В голове у Риты складывалась картинка: её муж и красивая соседка в душе, интимная близость мокрых тел, доверительные прикосновения… Может, это действительно было невинно; может, Игорь просто пожалел женщину в беде. Но почему тогда она чувствует себя преданной и униженной?
— Где Максим? — спросила она, пытаясь переключиться на более нейтральную тему.
— У Димы остался, — ответил Игорь. — Они там какой-то проект делают к первому сентября… Завтра вернётся.
Значит, сын не знает о визите соседки. Это было хорошо — незачем посвящать ребёнка в семейные проблемы. Хотя… какие, собственно, проблемы? Игорь прав — он просто помог человеку в трудной ситуации. Разве не этому они учили Максима с детства — помогать тем, кто нуждается в поддержке?
— Я устала, — сказала Рита. — Завтра разберу помидоры.
Она убрала овощи обратно в миску и направилась к выходу из кухни. Игорь попытался загородить ей дорогу.
— Рита, давай поговорим нормально, — его голос звучал почти умоляюще. — Ты же понимаешь, что ничего такого не было?.. Я женат на тебе двадцать два года, люблю тебя… Какая ещё может быть женщина?
Она посмотрела на него внимательно, изучающе. Когда-то этот человек казался ей самым красивым на свете: высокий, широкоплечий, с умными карими глазами и надёжными руками. Он действительно любил её — она не сомневалась в этом. Но любовь бывает разной: страстной и привычной, романтической и бытовой.
— Я знаю, что ты меня любишь, — сказала она мягко. — И я тебя люблю. Но когда ты в последний раз мыл мне спину в душе?..
Игорь открыл было рот, но так ничего и не сказал.
Они оба понимали ответ очень давно, настолько давно, что и вспомнить-то трудно. Их близость давно стала редкой и предсказуемой, больше похожей на супружескую обязанность, чем на проявление любви и страсти.
— Это другое дело… — наконец пробормотал Игорь. — Мы же семья, у нас все по-другому.
— Да… — согласилась Рита. — У нас всё по-другому.
Она прошла мимо него в спальню и закрыла за собой дверь. Не хлопнула, не грохнула — просто тихо, но решительно закрыла. Игорь остался стоять в коридоре, и через тонкую дверь слышалось его тяжелое дыхание.
Рита села на край кровати и посмотрела на своё отражение в зеркале трильяжа. Обычная женщина средних лет, уставшая после дачных работ, в мятой футболке и выгоревших джинсах. Ничего особенного, ничего такого, что могло бы конкурировать с молодой, холёной соседкой…
Когда она перестала следить за собой? Когда привыкла к тому, что муж любит её любой?..
Из-за двери доносились шаги — Игорь ходил по квартире, что-то делал, наверное, пытался найти себе занятие, чтобы не думать о неловкой сцене.
Потом в гостиной включился телевизор, послышались голоса ведущих вечерних новостей. Обычный домашний вечер… таких у них было тысяча.
Рита легла на кровать, не раздеваясь, и закрыла глаза. В голове крутились картинки: Вера в их ванной, Игорь с полотенцем в руках, их объятия в прихожей… Ничего криминального, ничего такого, из-за чего стоило бы рушить семью. Но ведь что-то изменилось. Какая-то невидимая граница была пересечена.
За окном темнело. Август подходил к концу, скоро начинается новый учебный год, Максим пойдет в последний класс. Ещё год — и сын станет взрослым, уйдет из дома, поступит в институт или найдет работу. А они с Игорем останутся вдвоём. Наедине с привычками и недосказанностями.
Телевизор в гостиной работал уже третий час. Игорь, видимо, решил переждать бурю — надеялся, что к утру всё забудется и простится. Может, он и был прав… Ведь в конце концов, что такого страшного случилось? Мужчина помог женщине принять душ… элементарная человеческая доброта.
Но почему тогда у Риты внутри всё болело, словно от незаживающей раны? Почему она чувствовала себя преданной и ненужной? Почему картинка их семейного счастья вдруг показалась ненастоящей, нарисованной?..
В половине двенадцатого Игорь тихонько приоткрыл дверь в спальню.
— Рита… ты спишь?.. — осторожно шепнул он.
Она лежала к нему спиной и не ответила. Пусть думает, что спит. Сейчас ей не хотелось ни разговаривать, ни мириться, ни выяснять отношения… Хотелось просто лежать в темноте и пытаться понять, что происходит с её жизнью.
Игорь постоял немного в дверях, потом осторожно закрыл дверь и ушёл. Через несколько минут заскрипел диван в гостиной — он решил спать отдельно, чтобы не тревожить жену. Или чтобы избежать неловких объяснений утром…
Рита лежала в пустой кровати и слушала ночные звуки города за окном. Где-то далеко выла сирена, проезжали редкие машины, лаяла собака во дворе. Обычная августовская ночь… но почему-то она казалась началом чего-то нового и неизвестного.
Рита проснулась от того, что кто-то осторожно ходил по квартире, стараясь не скрипеть половицами. Серый рассветный свет просачивался сквозь щель между шторами — и она поняла, что проспала всю ночь в одежде, так и не раздевшись. Тело ныло от неудобной позы, во рту — сухость, в голове — тупая боль от недосыпа и нервного напряжения.
Игорь собирался на работу и делал это максимально тихо — словно в доме лежал тяжело больной. Слышно было, как он что-то шуршит на кухне, наливает кофе, тихонько хлопает дверцей холодильника. Потом льется вода в ванной — умывается, бреется, приводит себя в порядок. Обычные утренние звуки, под которые она просыпалась двадцать два года подряд, но сегодня они казались чужими, неуместными.
Рита закрыла глаза и попыталась ускользнуть обратно в сон, но мысли уже начали привычный утренний круговорот. Вчерашний день всплывал в памяти картинками: Вера — в одном полотенце, Игорь с виноватым лицом, их разговор на кухне...
Всё казалось нереальным, как плохой сон, но тянущая боль в груди напоминала: происходившее — самая настоящая явь.
За дверью послышались шаги: Игорь шел по коридору к прихожей. Рита представила, как он надевает ботинки, берет ключи, куртку. Сейчас уйдет — и у нее впереди целый день, чтобы разобраться в чувствах и решить, что делать дальше. Развод?.. Примирение?.. Сделать вид, что ничего не было?..
Входная дверь закрылась тише обычного. Игорь ушел — не попрощавшись... Впервые за все годы брака.
Раньше он всегда заглядывал в спальню, целовал в лоб или щеку, говорил:
— До свидания, солнышко.
Эта мелочь оказалась болезненнее вчерашних объяснений. Значит, и он понимает: что-то изменилось — безвозвратно.
Рита встала с кровати и подошла к окну. Во дворе уже было людно: спешили на работу, вели детей в детский сад, выгуливали собак. Обычная августовская суета последних дней лета...
Скоро начнется новый учебный год, и жизнь войдет в привычную колею. Но будет ли эта колея прежней?
В ванной она долго смотрела на себя в зеркало, будто пытаясь понять — что видит в ней муж? Обычное лицо сорокадвухлетней женщины... Не красавица, но и не страшилище. Морщинки возле глаз, появившиеся почти незаметно. Волосы с первой сединой — которую она пока не красила.
Руки, натруженные дачей и домашними делами... Когда же она превратилась в эту усталую тетку?
В зеркале отражался не только ее образ, но и вся ванная: белая плитка, которую они с Игорем выбирали семнадцать лет назад, полочки с его бритвенными принадлежностями и ее кремами, семейные зубные щетки в стакане.
Их пространство, где они были естественными, незащищёнными, где могли расслабиться и быть самими собой... И в это пространство вчера — вошла чужая женщина.
Душ помог ей чуть-чуть прийти в себя. Горячая вода смывала не только пот и усталость, но и часть вчерашней боли. Рита намылила мочалку и потерла спину — насколько могла дотянуться.
Интересно, Вера действительно не могла дотянуться до собственной спины... Или это был просто повод для близости?.. И почему Игорь так легко поддался на эту просьбу?..
Завтракала она одна, в полной тишине. Кофе казался горьким, бутерброд — безвкусным. На столе лежала вчерашняя записка Игоря:
Солнышко, если вернешься раньше — в холодильнике есть котлеты.
Рита смяла бумажку и выбросила в мусорное ведро.
— Больше никаких "солнышек"... по крайней мере, пока, — сказала она тихо, уже будто другому человеку.
Сидя на кухне в полном одиночестве, Рита вдруг отчетливо почувствовала, как изменился звук квартиры. Когда в доме есть люди — муж, сын, гости — даже тишина звучит иначе: наполнена присутствием живых. А сейчас тишина была абсолютной, мертвой, будто квартира опустела навсегда.
Тикали только часы на стене, гудел холодильник. Но эти звуки не создавали ощущения жизни — наоборот, подчёркивали пустоту.