Максим ушёл из дома мрачный и растерянный, так и не решив, что сказать матери. А я впервые за четыре года брака провела субботнее утро дома — с чашкой кофе, любимой книгой и полным ощущением свободы.
Начало этой истории читайте в первой части
Телефон начал звонить в половине десятого. Галина Петровна, видимо, дождалась назначенного времени и не обнаружила меня у своего порога.
— Яна, где ты? Я жду уже полчаса! — раздался возмущённый голос в трубке.
— Дома. И никуда не собираюсь ехать.
— Как не собираешься? А уборка? А гости?
— Убирайтесь сами. Или нанимайте клининговую службу.
В трубке повисла пауза, словно свекровь не могла поверить в услышанное.
— Ты что, заболела? — наконец спросила она более мягким тоном.
— Нет, просто больше не намерена работать вашей домработницей.
— Какой домработницей? Ты же семья!
— Именно поэтому и не буду больше убираться в чужой квартире за спасибо.
— Чужой квартире? — голос взвился до визга. — Это дом твоего мужа!
— Дом моего мужа — это наша с ним квартира. А у вас ваш дом.
Разговор прервался резким гудком. Свекровь впервые в жизни получила отказ от покорной невестки и не знала, как на это реагировать.
Через час позвонил Максим:
— Мама в истерике! Говорит, ты её оскорбила!
— Я её не оскорбляла. Просто отказалась бесплатно работать.
— Но она рассчитывала на твою помощь!
— Пусть рассчитывает на свои силы или нанимает помощника.
— Яна, будь человеком! У неё сегодня гости!
— При чём тут я? Пригласила гостей — сама и убирайся.
— Но она же не успеет!
— Тогда отложит визит или попросит гостей помочь.
— Ты же понимаешь, что это невозможно!
— Понимаю, что невозможно всю жизнь эксплуатировать чужой труд.
Максим долго уговаривал меня «хотя бы на этот раз» приехать к матери, но я стояла на своём. Принцип был важнее сиюминутного спокойствия.
Вечером муж вернулся домой измученный и раздражённый. День он провёл в попытках решить мамину проблему с уборкой.
— Пришлось звонить тёте Светлане, просить помочь, — жаловался он. — Она недовольна, говорит, у неё свои дела.
— Вот и хорошо. Пусть твоя мама поймёт, что у всех есть свои дела.
— А потом вызывали клининговую службу. Представляешь, сколько это стоит?
— Сколько?
— Восемь тысяч за генеральную уборку!
— Значит, мой труд всё это время стоил восемь тысяч за раз. Неплохо.
— Но это же семья! Зачем платить деньги?
— Затем, что работа должна оплачиваться. Даже семейная.
— Яна, ты стала какая-то жёсткая!
— Не жёсткая, а справедливая. Разница есть.
Следующие дни прошли в напряжённой атмосфере. Галина Петровна не звонила, но её недовольство передавалось через Максима. Золовка Светлана тоже включилась в кампанию по возвращению покорной невестки.
— Яна, мама очень переживает, — сообщила она по телефону. — Говорит, ты на неё обиделась.
— Я не обиделась. Просто перестала работать бесплатно.
— Но ведь мама тебя никогда не принуждала!
— Не принуждала? А эмоциональный шантаж — это что?
— Какой шантаж? Просто просила о помощи!
— Светлана, последние два года я каждые выходные убиралась у вашей мамы. Это не помощь, а регулярная работа.
— Ну мама же не молодая...
— Мама прекрасно себя чувствует, когда нужно идти в театр или на дачу!
Золовка замолчала, понимая правоту моих слов. Болезни Галины Петровны действительно были избирательными.
Через неделю свекровь не выдержала и явилась к нам домой. Вид у неё был страдальческий, словно её обидели до глубины души.
— Яночка, милая, что между нами произошло? — спросила она дрожащим голосом.
— Ничего не произошло. Я просто не буду больше убираться в вашей квартире.
— Но почему? Я тебя чем-то обидела?
— Не обидели, а использовали. Четыре года подряд.
— Использовала? — изобразила она удивление. — Я же просто просила о помощи!
— Галина Петровна, давайте честно. Когда вы последний раз сами мыли окна в своей квартире?
— Ну... не помню точно...
— А когда последний раз делали генеральную уборку?
— Яночка, зачем эти вопросы?
— Затем, чтобы понять: вы перестали заниматься домашними делами, переложив всё на меня.
Свекровь села в кресло и достала носовой платок — верный признак начинающейся театральной сцены.
— Я думала, мы семья, — всхлипнула она. — Думала, что можно рассчитывать на близких людей.
— Рассчитывать можно. Но не злоупотреблять добротой.
— Какое злоупотребление? Я никогда тебя не заставляла!
— Не заставляли, но эмоционально принуждали.
— А разве плохо помогать старшим?
— Помогать — хорошо. Но не заменять собой домработницу.
Галина Петровна плакала, жаловалась на неблагодарность, взывала к совести. Максим сидел рядом с виноватым видом, не решаясь встать на сторону жены.
— Мам, может, стоит найти компромисс? — осторожно предложила я.
— Какой компромисс?
— Я могу иногда помогать вам. Но не каждые выходные и не бесплатно.
— Как не бесплатно? — ужаснулась свекровь.
— За работу нужно платить. Даже родственникам.
— Но мы же семья!
— В нормальных семьях труд уважают и ценят.
— И сколько же ты хочешь? — с презрением спросила Галина Петровна.
— Столько, сколько стоит клининговая услуга. Три тысячи за генеральную уборку, тысячу за обычную.
— Три тысячи? — задохнулась свекровь. — За один день работы?
— За восемь часов тяжёлого физического труда.
— Но это же грабёж!
— Это рыночная цена. Можете сравнить с любой клининговой службой.
Галина Петровна возмущённо собрала сумочку и направилась к выходу, бросив на прощание:
— Никогда бы не подумала, что из моей невестки вырастет такая меркантильная особа!
Дверь хлопнула, оставив нас с Максимом в тягостной тишине. Муж сидел с опущенной головой, явно переживая из-за конфликта между двумя самыми важными женщинами в его жизни.
— Может, ты всё-таки слишком жёстко? — осторожно предложил он.
— Жёстко было бы потребовать компенсацию за четыре года бесплатной работы, — ответила я. — А я всего лишь озвучила справедливую цену за будущие услуги.
— Но мама привыкла к твоей помощи...
— Вот именно — привыкла. И перестала ценить. Теперь пусть учится.
Следующие две недели прошли в полном молчании со стороны свекрови. Максим периодически навещал мать, возвращаясь домой с грустными рассказами о её бедственном положении.
— Представляешь, она наняла домработницу два раза в неделю. Говорит, очень дорого получается.
— Зато качественно и без эмоциональных издержек.
— А на прошлых выходных сама мыла окна. Жалуется, что спина болит.
— Спина у неё болит только от домашней работы. От садоводства почему-то не болит.
— Яна, она же моя мама...
— И именно поэтому должна с уважением относиться к твоей жене.
Максим постепенно начинал понимать мою позицию. Видя, сколько денег тратит мать на клининговые услуги, он впервые осознал реальную стоимость моего труда.
— А знаешь, мама за две недели потратила на уборку больше пятнадцати тысяч, — задумчиво сообщил он как-то вечером.
— Много?
— Очень. Раньше она эти деньги тратила на себя.
— А мой труд получался бесплатным. Удобно было.
— Получается, ты действительно экономила семейному бюджету кучу денег...
— Получается, да. Только никто этого не ценил.
Переломный момент наступил в конце месяца. Галина Петровна снова планировала приём гостей по поводу юбилея своей подруги. Клининговая служба запросила за срочную уборку двенадцать тысяч рублей.
— Яна, а может, всё-таки поможешь маме? — робко попросил Максим. — Она готова заплатить.
— Сколько?
— Ну... тысячу рублей предлагает.
— За генеральную уборку четырёхкомнатной квартиры?
— Говорит, что для семьи можно сделать скидку.
— Скидка должна быть разумной. Максимум две с половиной тысячи.
— Я передам.
Через час Максим сообщил результат переговоров:
— Мама согласна на две тысячи.
— Плюс материалы для уборки за её счёт.
— Хорошо.
— И только четыре часа работы, не больше.
— Договорились.
В субботу я приехала к свекрови как наёмный работник. Галина Петровна встретила меня сдержанно, но без прежней фамильярности.
— Что нужно сделать? — деловито поинтересовалась я.
— Ну... гостиную и кухню привести в порядок.
— Это на четыре часа работы. Остальные комнаты не входят в стоимость.
— Понятно.
Работала я сосредоточенно и эффективно, без отвлечения на разговоры. Галина Петровна несколько раз пыталась завести светскую беседу, но я вежливо отвечала, что сейчас рабочее время.
— А может, чайку попьём? — предложила она в середине дня.
— Спасибо, у меня перерыв только через час.
— Ах да, конечно... работа...
В голосе свекрови слышалась растерянность. Она впервые столкнулась с тем, что её невестка ведёт себя как профессионал, а не как родственница, которую можно эксплуатировать.
К концу рабочего дня квартира сияла чистотой. Галина Петровна осталась довольна результатом, но явно была смущена новым форматом отношений.
— Спасибо, Яночка, — сказала она, протягивая конверт с деньгами. — Очень хорошо получилось.
— Пожалуйста. Если понадобится ещё помощь, звоните заранее.
— А может... в следующий раз подешевле? — осторожно поинтересовалась она.
— Цены фиксированные. Как у любой клининговой службы.
— Но мы же семья...
— Именно поэтому я работаю добросовестно и не завышаю расценки.
Дома Максим встретил меня с любопытством:
— Ну как? Мама довольна?
— Довольна работой, недовольна ценой.
— А ты?
— Я довольна тем, что наконец мой труд оценили по достоинству.
— И как теперь будете отношения строить?
— По-новому. На основе взаимного уважения.
Следующие месяцы показали правильность выбранной стратегии. Галина Петровна значительно реже обращалась за помощью, научившись справляться с большинством дел самостоятельно.
Когда она всё-таки звонила, то заранее оговаривала объём работ и оплату. Никакого эмоционального шантажа, никаких попыток нагрузить дополнительными задачами.
— Яна, можешь в воскресенье приехать кухню привести в порядок? Плачу тысячу рублей.
— Могу. Во сколько удобно?
— В десять утра подойдёт?
— Подойдёт. До встречи.
Краткие деловые разговоры вместо многочасовых уговоров. Чёткие договорённости вместо размытых просьб о помощи.
Постепенно отношения со свекровью наладились. Она перестала воспринимать меня как бесплатную рабочую силу, а я — испытывать раздражение от её просьб.
— А знаешь, мама стала более самостоятельной, — заметил Максим через полгода.
— И это хорошо. Человек должен уметь себя обслуживать.
— Да и характер у неё улучшился. Меньше жалуется, больше делает сама.
— Работа дисциплинирует и придаёт уверенности в себе.
— А ещё она теперь тебя уважает.
— Правда?
— Говорит соседкам: «У Максима жена с характером, себя в обиду не даст».
— Лучше поздно, чем никогда.
Через год наши отношения полностью нормализовались. Галина Петровна научилась ценить мою помощь, я — не чувствовать себя эксплуатируемой.
Иногда она звала меня просто в гости, без всякой работы. Мы пили чай, разговаривали, смотрели фильмы. Как нормальные родственники.
— Яна, прости меня за то, что раньше злоупотребляла твоей добротой, — сказала она как-то во время такого визита.
— Всё в прошлом, Галина Петровна.
— Я не понимала, сколько сил и времени у тебя забирала.
— Теперь понимаете. И это главное.
— А ещё я поняла, что самостоятельность — это не так страшно, как казалось.
Действительно, свекровь заметно изменилась. Научившись снова справляться с домашними делами, она стала более уверенной в себе и менее зависимой от окружающих.
Её подруги тоже заметили перемены:
— Галя, ты прямо помолодела! Такая активная стала!
— Да, занялась собой наконец. Фитнес начала посещать, к косметологу хожу.
— А дом кто ведёт?
— Сама справляюсь. Оказывается, это не так сложно, как думала.
Деньги, которые раньше тратились на мои услуги, Галина Петровна теперь вкладывала в себя. Записалась в спортзал, начала следить за внешностью, даже завела новые знакомства.
— Знаешь, у мамы теперь личная жизнь появилась, — сообщил Максим как-то вечером.
— В каком смысле?
— Познакомилась с мужчиной в спортзале. Виктор его зовут, вдовец.
— И как дела?
— По-моему, серьёзно настроена. Уже в театр с ним ходила.
— Замечательно! Человек должен быть счастлив в любом возрасте.
— А главное, она теперь не зависит от нас. Сама решает, как время проводить.
Новый роман действительно пошёл Галине Петровне на пользу. Она перестала фокусироваться исключительно на детях и внуках, обретя собственные интересы и цели.
Виктор оказался приятным мужчиной предпенсионного возраста, недавно потерявшим жену. Они подходили друг другу по характеру и жизненным взглядам.
— Галочка у меня такая самостоятельная, — хвалился он при знакомстве. — Всё сама умеет: и готовит отлично, и порядок наводит!
Я усмехнулась, вспомнив времена, когда свекровь считалась абсолютно беспомощной в бытовых вопросах.
Через полтора года Галина Петровна и Виктор поженились. Скромная свадьба прошла в узком семейном кругу, атмосфера была тёплой и радостной.
— Спасибо тебе, — сказала свекровь во время торжества.
— За что?
— За то, что заставила меня повзрослеть. Если бы не твоя «жёсткость», я бы так и осталась инфантильной старушкой.
— Галина Петровна, вы сами изменились. Я только дала толчок.
— Хороший толчок иногда необходим. Особенно когда человек заходит в тупик.
— А теперь у вас новая жизнь.
— Да, и я счастлива. Виктор ценит меня как женщину, а не как бесплатную домработницу.
Ирония ситуации была очевидной. Научившись самостоятельности, Галина Петровна привлекла мужчину, который видел в ней равного партнёра.
Наши отношения окончательно наладились. Теперь мы встречались как нормальные родственники — без принуждения и эксплуатации с любой стороны.
Максим тоже изменился. Видя, как мать расцвела после обретения самостоятельности, он понял ценность моего поступка.
— Знаешь, ты была права, — признался он однажды. — Мама действительно злоупотребляла твоей добротой.
— Главное, что теперь все счастливы.
— А я долго не мог понять, почему ты так резко отреагировала.
— Потому что терпение имеет границы. И каждый должен это понимать.
— А если бы я не поддержал тебя тогда?
— Тогда пришлось бы принимать более радикальные решения.
— Какие?
— Например, подумать о совместимости наших жизненных ценностей.
Максим понял намёк. Мужчина, не способный защитить жену от эксплуатации со стороны родственников, не может рассчитывать на долгий и счастливый брак.
История получила логическое завершение спустя два года после моего "бунта". Галина Петровна переехала к новому мужу, оставив нам свою квартиру.
— Передаю вам семейное гнёздышко, — торжественно объявила она, вручая ключи. — Только обещайте поддерживать порядок!
— Обещаем, — улыбнулась я. — Но убираться будем сами.
— А я и не сомневалась! У тебя золотые руки!
Та же фраза, но совершенно в другом контексте. Теперь это был комплимент равной равной, а не оценка рабочих качеств прислуги.
Вечером, оставшись наедине в новой квартире, мы с Максимом подвели итоги произошедшего.
— А знаешь, что самое интересное во всей этой истории? — размышлял муж.
— Что?
— Мама стала намного счастливее, когда перестала от нас зависеть.
— Зависимость унижает обе стороны — и того, кто зависит, и того, кого эксплуатируют.
— А ещё она научилась ценить чужой труд.
— Когда человек сам работает, он понимает, чего это стоит.
— И отношения у нас теперь лучше стали.
— Потому что они основаны на уважении, а не на использовании.
Прошло уже пять лет с того памятного утра, когда я отказалась ехать убираться к свекрови. За это время многое изменилось к лучшему.
Галина Петровна счастлива в новом браке, ведёт активную социальную жизнь, путешествует с мужем. Максим научился ценить мой труд и время. А я обрела уважение в семье и уверенность в себе.
Иногда знакомые женщины жалуются на похожие проблемы с родственниками мужей:
— Яна, а как ты решилась на такой шаг? Не боялась разрушить отношения?
— Отношения, построенные на эксплуатации, не стоят сохранения.
— Но ведь это семья...
— В семье должно быть взаимное уважение, а не одностороннее использование.
— А если муж не поддержит?
— Тогда стоит подумать, нужен ли такой муж.
Мой опыт показал: иногда нужно проявить жёсткость, чтобы изменить ситуацию к лучшему. Люди склонны эксплуатировать тех, кто это позволяет.
Когда я поставила чёткие границы и озвучила справедливую цену за свой труд, отношения в семье кардинально изменились. Все стороны получили то, что заслуживали.
Галина Петровна — самостоятельность и новую любовь. Максим — понимание ценности семейных отношений. А я — уважение и свободу выбора.