— Я готов придушить его голыми руками. Поверить не могу, что он сейчас в нашей квартире, — горячился Роман.
Парни сидели в машине, куда Витя вытащил Рому проветрить голову.
— Да остынь ты немного, остынь. Выгнать отца ты всегда успеешь.
— Я не пойму, ты что мне предлагаешь? Простить его? Помириться и зажить одной дружной семьёй? — Рома посмотрел на друга, как на врага.
— Ни в коем случае, — поежился Витя. — Я просто предлагаю быть хитрее. Пусть пока останется в квартире. Когда он узнал, что тёть Наташи нет, бормотал всякое. Я так понял, что он собирался переписать на неё всё своё имущество. Видать, взяли его за одно место, крепко взяли. Сработало наше письмо в прокуратуру.
— Ну и что, к чему ты клонишь? — злился Рома. — Этот человек настолько мерзкий, что хочет избежать конфискации имущества. Он думал, что мама его простит. А мама... Я даже не знаю, может, на самом деле простила бы, она такая. Но мамы нет!
— Вот-вот! Тети Наташи нет, но есть ты, его родной сын. Жена, как оказалось, изменница и остался только ты.
— Ааа, вон ты к чему ведёшь! Мне ничего не нужно, я ничего у него не возьму.
— У него? Разве у него?
Витя хитро прищурился, достал из кармана многократно смятую и многократно расправленную бумажку. Роме достаточно было одного взгляда на неё, чтобы понять, что это за бумажка.
— Да-да, записка тёти Наташи. Перечитаешь? Насколько я понял, она хотела, чтобы ты забрал у отца то, что тебе причитается. Это твое, Ромка! Тетя Наташа мечтала, чтобы ты занял место отца на комбинате. Комбинат зародился на ее деньги. Разве не так? Представь, какой кульминацией твоей мести это бы стало! — Витя рассмеялся. — Я поверить не могу, что так вышло. После того, что ты сделал, он пришёл и принёс тебе всё «на блюдечке с голубой каёмочкой».
— Во-первых, он ничего не принёс. Он собирался переписать имущество на маму, как ты говоришь. А я и мама — это разные вещи. Он никогда этого не сделает. А во-вторых, я сейчас поднимусь и расскажу ему, кто спал с его драгоценной женой и кто отослал компромат в прокуратуру. Полюбуюсь на его морду. Блин, что же я сразу не сообразил сказать ему!
— Не смей Ромка! Не смей. Ну, будь ты хитрее. Будет у тебя еще время «выложить карты на стол». Давай немного выждем, посмотрим, как события будут развиваться. Становится очень интересно. Не хочешь ты с ним общаться, не общайся. Пусть сидит себе в комнате, а девчонка ставит ему укольчики, или что там она собирается делать. Кстати, а какова девочка? Между вами прямо молнии сверкали! Ни разу в жизни не видел, чтобы ты так на кого-то смотрел. Если твой отец останется в квартире, она будет приходить, и вы сможете продолжать орать друг на друга. Я же вижу, как тебе этого хочется.
— Хотелось. И не орать. Да, она мне понравилась, когда я встретил ее во дворе. Но потом, когда понял, что она на стороне отца и приехала с ним... Это может означать только одно — она такая же.
— А вот совсем не обязательно, учитывая, что она только сегодня познакомилась с твоим папашей. Пока вы там орали, как ненормальные, я пообщался с бабушкой Лены. Она решила тоже подняться в квартиру и стояла в прихожей. Я многое узнал, что происходило в доме Ковровых, могу рассказать.
Рома молчал. Он был еще слишком зол, чтобы проявлять интерес. Но слушал Витьку внимательно, когда тот принялся рассказывать. А выслушав, покачав головой.
— Что-то не верится, что Марго хотела ему смерти. Вернее, хотеть-то она, может, хотела, но чтобы до такой степени! И чтобы отец испугался собственную жену? Она обычная меркантилка, которая любит деньги превыше всего. Что она может?
— Я не знаю. — Витька развёл руками. Но отец твой испугался. Возможно потому, что у Маргариты есть какой-то страшный родственник. Ты что-нибудь о нём знаешь?
— Нет, не слышал. Блин! — громко вскрикнул Рома, глядя на встроенный в панель машины циферблат. Мой обеденный перерыв давно закончился, меня уволят. Выходи из машины, я поехал. Машину верну вечером. Ты ведь сегодня в ночную смену?
— Поезжай, поезжай, — Витя вышел из машины и с хитрой улыбочкой смотрел вслед рванувшему с места Опелю.
Ни в какую ночную смену он сегодня не пойдёт, а то Ромка либо придушит своего отца, либо выкинет из квартиры, а этого допустить нельзя. События развернулись так, как нельзя было предположить даже в самых безумных мечтах. Теперь Витя «костьми ляжет», но не даст Ромке упустить шанс стать богатым. Не зря друг пришёл в школу буржуйчиком. Уже тогда чувствовал Витя, что новый одноклассник другой, привыкший к хорошим вещам, к обеспеченной жизни. Тётя Наташа постаралась, чтобы сын получил высшее образование, и у Ромы хватит ума управлять комбинатом. Он разберётся со временем, если Алексея Коврова посадят. А похоже было, что к тому все идёт.
Витя вернулся в квартиру и застал незваного гостя перед распахнутым шкафом. Алексей по-хозяйски перебирал стопочки белья. Напряжённо покосился за спину Вити и, не увидев там сына, выдохнул.
— У вас тут есть чистое постельное белье? Мне пока предписан постельный режим, а я перенервничал с вами. Где он?
— Если вы спрашиваете про своего сына, то Рома поехал на работу.
Витя сложил руки на груди. Ему не нравилось, как переворачивает весь шкаф незваный гость, не нравилось, как, найдя комплект постельного белья, остальное он небрежно скомкал на полочке.
Алексей Ковров отталкивал своими манерами, вернее их отсутствием. Мужчина вёл себя, как хозяин жизни, попавший в бомжатник. Брезгливо рассматривал простыню, прежде чем постелить на диван. Скомандовал:
— Заправь мне одеяло в пододеяльник. Видишь же, рука не слушается.
Витя не пошевелился. Такому больному помогать не хотелось.
— А вам вроде еще не разрешили здесь остаться. И я настоятельно советую вернуть фотографию тети Наташи на место.
Парень сразу заметил, едва зашёл в комнату, отсутствие фото на стене. Оно висело там всегда, а теперь на стене остался ровный четырёхугольник не выцветших обоев. Он бросался в глаза и вызывал негатив.
Быстро же Ковров перестал рыдать об ушедшей Наталье и фоточку её убрал, чтобы не смущала.
— Зачем? — удивился Алексей. — Зачем держать на виду фотографии умерших? Чтобы что? Натальи нет, а жизнь продолжается.
— Ну, хотя бы затем, чтобы не получить вновь от Ромы. Ему ваше самоуправство очень не понравится. Рома был привязан к маме.
— Конечно, он же Ромашка! Я раньше думал, что сын вырастет тюфяком. Хорошо, что этого не случилось. Как думаешь, он сможет меня пр.... принять?
Витя понял, что сначала мужчина хотел сказать слово «простить». Язык не повернулся. Он же такая важная шишка, признавать вину сложно. Сделал это вроде перед Ромой, а сейчас опять напустил на себя начальственный вид.
— Я даже не знаю,— вкрадчиво ответил Витя. — Всё зависит от вас, как вы себя поведёте. Надо что-то сделать для того, чтобы Рома вам поверил, что-то очень серьёзное.
— Я подумаю. Выйди, мне отдохнуть надо.
Алексей заметил, как фыркнул друг сына, выходя из комнаты. Врёт он всё, не сможет Ромка его принять. Сейчас, когда эмоции поутихли и слезы высохли, Алексей смотрел на ситуацию здраво. Сын оказался с характером, и неприязнь его сильна. Наташка — это Наташка, на нее можно было переписывать недвижимость смело. Она мягкая и очень верная. А парень — совсем другое дело. Да, Ромка, видимо, не вариант, совсем не вариант!
Сейчас Алексей чувствовал себя в безопасности. Марго с Борисом его тут не найдут. Да им в голову не придёт, что он решил пересидеть у бывшей жены. Об этом знает только Ольга Петровна, а на неё можно положиться.
Прямо в одежде Алексей прилег на диван, хотел вздремнуть. Почувствовал, как завибрировал в кармане брюк телефон. Звук на нем он выключил еще в машине, когда ехал сюда. Марго начала названивать. Видимо, приехала в больницу и поняла, что мужа там нет. Она звонила настойчиво, а Леша не брал трубку. Вот и сейчас телефон вибрировал, мешал отдыхать.
Мужчина раздражённо извлёк его из кармана и увидел, что звонит совсем не жена.
— Да, Сергей Ильич, я слушаю, — ответил на звонок в последний момент.
— Что-то ты не торопишься трубку поднимать, — раскатистый голос недоволен. — Алексей, ты сделал то, о чём я тебе говорил? Переписал на жену?
— Да когда бы я успел? Вы же только сегодня утром...
— Действовать надо быстро, очень быстро. Оказывается, времени у тебя намного меньше, чем я думал, и тут я повлиять никак не могу. На твоём комбинате начнётся крупная проверка, счета будут арестованы. Чтобы сохранить комбинат, по документам он не должен принадлежать тебе. Спасай то, что успеешь спасти, но быстрее. И не вздумай скрываться от правосудия, это тебе будет огромным минусом.
— Я не скрываюсь, Сергей Ильич, я же на связи. Но когда я успею? Требуется время.
— Найми хорошего юриста, заплати побольше. Что, мне тебя учить?
— Сергей Ильич, я ещё не восстановился после инсульта. Они же не могут меня «закрыть», да? Ограничатся подпиской о невыезде на время следствия?
— Это вряд ли, Алексей. Хищение слишком крупное. Тебя закроют, как ты выражаешься. Будешь ходатайствовать за смягчением условий, в связи с состоянием здоровья. Я помогу, но поторопись, Алексей.
Звонок, как всегда, прервался неожиданно, на полуслове. Была у чиновника манера бросать трубку.
Лешу уже не прошиб холодный пот, не затрепыхалось сердечко. Слишком много всего навалилось, и он устал волноваться, нервничать.
Нельзя лишиться комбината. Так же не бывает, что создавалось годами, отнимут в один миг. В голове не укладывалось!
Растрата, он говорит, большая! Конечно, большая, если учитывать его половину.
Телефон вновь завибрировал. Теперь уже Марго. Будь она проклята, будь проклята! При зрелом размышлении Алексей понял, что подставить его с документами могла только жена. Они хранились в единственном экземпляре, в тайнике, в кабинете. Вхожи туда были Маргарита и Ольга Петровна. Ольга Петровна не стала бы этого делать, в этом Алексей уверен. Значит, Марго! Зачем, непонятно. Хотела его посадить, но не подумала про конфискацию имущества? С неё станется.
Раньше Лёше казалось, что бы Марго ни сделала, он не сможет её возненавидеть. А сейчас ненавидел так же сильно, как ещё недавно любил. Надо сделать всё, что бы ей не досталось ни копейки. И теперь уже не важно, получит он свои деньги назад, или нет. Похоже, что он лишится их в любом случае. Тогда уж лучше Ромка.
Парень придёт вечером, и надо пытаться с ним разговаривать. Надо убедить его, втереться в доверие. В конце концов, он же его сын!
С этими мыслями Алексей задремал. А разбудила его Лена, с аптечным пакетом в руках.
— Я всё купила, Алексей Владимирович. Вы всё-таки решили здесь остаться? Мне кажется, зря, но это ваше дело. Закатывайте рукав, сейчас капаться будем.
От девушки пахнуло молодостью, силой. Алексею вдруг захотелось жить. Он ещё не стар, у него всё может быть впереди.
Марго оказалась подлой, но вокруг столько других! Красивых, молодых. Можно же начать всё сначала.
Лена пододвинула стул к дивану, присела, следя за капельницей. Её джинсовый сарафанчик слегка задрался, обнажив ногу выше колена. Алексей положил на эту ногу свою потную ладонь. Девушка сначала не поняла, что происходит. Уставилась на руку с недоумением.
— Что вы делаете? — зазвенел ее голос. — Немедленно уберите!
— Ну чего ты, Лена? — рука ползла выше. — Ты же обычная девушка, а я одинокий мужчина. Впереди у меня нелегкие времена и некому поддержать. Работал, как проклятый, сколотил состояние. А кому теперь это все?
— Ну вы и жук, Алексей Владимирович! — с отвращением вскочила Лена. — Вы что думаете, деньгами любую можно купить? Да плевала я на ваши деньги. Я бы вам и так помогать стала, не будь у вас чем оплатить. Позовете, когда флакон закончится.
Девушка вышла из комнаты. Подумала — «до чего же неприятный, мерзкий человек!» Сейчас Лена верила, что его есть, за что ненавидеть.
Выйдя из комнаты, она оказалась в прихожей, и как раз в это время с работы вернулся Рома. Парень вошел, и молодые люди уставились друг на друга. Первым съехидничал Роман:
— Дверь охраняешь? Ты у нас, оказывается, не только врач, а еще и телохранитель.
— Жалко только, оружия у меня нет. Защищаться от такого, как ты, оно бы очень пригодилось,— ответила Лена.
— Так, брейк, брейк! — вышел из спальни Витя. — Время вечернее, все соседи дома. Если вы сейчас опять начнёте орать, они вызовут полицию. Идёмте лучше ужинать. Пойдёшь с нами? — спросил он Лену.
— Не голодна, — буркнула девушка.
— Пошли тогда, чаю попьёшь, — очень неожиданно мирно предложил Рома, а Лена, столь же неожиданно, согласилась.