Телефон зазвонил, когда я размешивала сахар в чае. Незнакомый номер.
— Алло?
В трубке всхлипывания, потом дрожащий женский голос:
— Простите… Вы Ольга Михайловна? Жена Михаила Петровича?
Я поставила чашку на стол, рука слегка дрожала.
— Да, а что случилось?
— Меня зовут Наталья. Я… я не знаю, как это сказать, — голос сорвался на полуслове. — У нас с вами общий муж.
Мир словно остановился. Тиканье настенных часов стало оглушительным.
— Что вы несёте? Это какая-то шутка?
— Михаил… он живет с нами уже пять лет. У нас двое детей, — слова лились сквозь слёзы. — Я думала, вы знаете. Он говорил, что всё вам уже объяснил…
Из коридора донеслись знакомые шаги. Я быстро отошла к окну, понизив голос:
— Подождите, это невозможно. Мой муж работает, он каждый день бывает дома…
— По понедельникам и средам он у нас остается ночевать. Говорит вам, что командировки у него, — Наталья всхлипнула. — А в пятницу всегда покупает белые гвоздики. Вам тоже?
У меня подкосились ноги. Белые гвоздики каждую пятницу — наша традиция. Или я так думала.
— Послушайте, я вам перезвоню, — прошептала я и нажала отбой.
Чашка выскользнула из онемевших пальцев, но не разбилась. Чай растекся по клеенке темным пятном.
— Оля? Что-то случилось? — в дверях появился Михаил с обычной бутылкой молока.
Я смотрела на него — на знакомые морщинки у глаз, на домашние тапочки, на привычный жест, которым он поправлял воротник рубашки. Тот же человек, с которым прожила двадцать три года. Но теперь он казался совершенно чужим.
— Нет, всё хорошо, — солгала я, вытирая лужу полотенцем.
Михаил кивнул и прошел к холодильнику. Из крана по-прежнему капала вода — противное, монотонное кап-кап-кап. Раньше я не обращала внимания. А сейчас каждая капля отдавалась в висках.
Пять лет. Двое детей. Это правда?
Вечером я не выдержала.
— Миша, нам нужно серьёзно поговорить.
Он поднял глаза от газеты, удивленно поднял брови:
— О чем, Оль?
— Где ты был вчера? И позавчера?
— На работе, конечно. Что ещё за вопросы?
Я села напротив, сложила руки на столе. Сердце колотилось так громко, что, казалось, он должен был его слышать.
— Мне звонила женщина. Сказала, что ты… что у вас семья.
Михаил отложил газету, лицо стало жестким:
— Что за чушь? Оля, ты меня подозреваешь в чём-то?
— Она знает все детали. Про гвоздики, про то, что ты якобы в командировках…
— Да это наверно какая-то психопатка! — голос повысился. — Я честно работаю, содержу семью, а ты устраиваешь тут допросы!
Он встал, сердито заходил по кухне:
— Душишь меня своими расспросами! Человеческого доверия никакого!
И ушел, громко хлопнув дверью. В ванной зашумела вода.
Я осталась одна с капающим краном и остывшим чаем.
Почему он не сказал просто "это неправда"? Почему сразу пошёл в атаку?
На следующий день приехала мама с Катей. Узнав, в чём дело, мама покачала головой:
— Совсем разум потеряла! Столько лет в браке, дети выросли — и вдруг такое выдумала!
— Да ничего я не выдумывала, мам. Мне звонили…
— Мало ли кто звонит! — мама поправила платок на коленях. — Женщина в твоем возрасте должна семью беречь, а не разрушать.
Катя молчала, рассеянно помешивая кофе. Наконец подняла глаза:
— Может, хватит уже всем уступать, мам?
Я вздрогнула от неожиданности:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты всегда всех жалеешь, всё прощаешь. Я бы на твоем месте давно разобралась, — в голосе дочери звучала не поддержка, а упрёк. — Но раз терпела столько лет, зачем сейчас драму устраивать?
После их ухода я вышла на крыльцо. Было тихо, пахло осенью и дождем. Платок в руках стал мокрым от слез.
Даже самые близкие против меня. Я что, действительно схожу с ума?
Ночью я убирала кухню, машинально расставляла чашки в шкаф. Взяла ту самую, из которой пила утром, когда раздался звонок. Хрупкая, с тонкой ручкой — свадебный подарок от бабушки.
Чашка выскользнула и разбилась о плиточный пол.
Я опустилась рядом с осколками и заплакала. Впервые за эти дни — громко, навзрыд, не стесняясь. Никого дома не было. Никого, кто бы обнял и сказал, что всё будет хорошо.
Не склеить теперь. Ни чашку, ни мою жизнь.
Телефон мягко вибрировал на столе. Сообщение с незнакомого номера:
"Ольга, если вам тяжело — давайте встретимся. Мне тоже нужно поговорить с кем-то, кто поймет. Наталья"
Я вытерла слёзы рукавом и набрала ответ:
"Завтра утром. У соседнего дома, на скамейке под березой"
Наталья пришла точно в девять. Худенькая женщина лет сорока, с усталыми глазами и нервной улыбкой. Мы сидели молча минут пять, не зная, с чего начать.
— Я думала, вы будете на меня кричать, — тихо сказала она.
— А я думала, что сама буду кричать, — ответила я. — Но теперь понимаю — мы обе здесь жертвы.
Наталья кивнула, поправила край платка:
— Знаете, я почти пять лет жила как тень. Ждала его, верила, что когда-нибудь он разведется и мы будем настоящей семьей. А теперь понимаю — он просто использовал нас обеих.
— Как вы узнали про меня?
— Нашла в его телефоне фотографию. Вы с дочкой на дне рождения. Подписано "Моя семья", — голос дрожал. — Понимаете? Мы для него даже не семья. Просто удобство.
Я смотрела на эту женщину и видела себя — такую же обманутую, такую же преданную.
— А что дальше? — спросила я.
— Я ухожу от него. Подала на алименты, — Наталья выпрямила плечи. — Хватит быть пустым местом в чужой жизни.
Пустым местом в чужой жизни. Эти слова попали прямо в цель.
Я вернулась домой другим человеком. Михаил сидел в гостиной, смотрел телевизор. При моем появлении натянуто улыбнулся:
— Оля, хватит дуться. Я торт купил, твой любимый.
Я смотрела на него и больше не чувствовала ни боли, ни злости. Только усталость.
— Миша, ведь это всё-таки правда? Про другую семью?
Он помолчал, потом тяжело вздохнул:
— Оля, ты не поймешь меня. Всё сложно…
— Значит, правда.
— Я не хотел, чтобы ты узнала. Это ничего не меняет между нами…
Я прошла в кухню, выключила вечно капающий кран. Резкий поворот вентиля — и тишина.
— Меняет, — сказала я спокойно. — Меняет всё.
Подняла с пола осколки разбитой чашки, завернула в газету. Сняла обручальное кольцо, положила на стол.
— Ты что делаешь? — Михаил стоял в дверях, растерянный.
— То, что должна была сделать давно. Я не буду жить в обмане.
— Оля, подумай о детях! О том, что люди скажут!
— Дети уже выросли. А люди… — я пожала плечами. — Пусть говорят что хотят. Мне сорок восемь, Миша. И я хочу прожить оставшиеся годы честно.
Я собрала самые необходимые вещи в дорожную сумку. Мама стояла у окна, беззвучно плакала.
— Куда ты идешь, дочка?
— Не знаю пока. Но не назад, — я обняла ее. — Не сердись на меня.
— Страшно мне за тебя…
— А мне уже не страшно.
На автобусной остановке я достала телефон. Сообщение от Натальи:
"Спасибо, что согласились встретиться. Впервые за много лет не чувствую себя одинокой"
Я улыбнулась и набрала ответ:
"Спасибо и вам. За то, что помогли мне найти себя"
Автобус подходил. Я не знала, куда еду, что будет завтра. Но впервые я почувствовала себя живой.
А что, если счастье не в том, чтобы сохранить любой ценой то, что уже разрушено, а в том, чтобы начать строить заново?
Поделитесь в комментариях 👇, интересно узнать ваше мнение!
Поставьте лайк ♥️, если было интересно.