— Да у нее по мужчине в каждом городе, — объявила свекровь за ужином, пристально глядя на Ольгу. — Наверняка рога тебе наставляет. Откуда иначе это все, платья, косметика дорогая?
— Я работаю! — вскипела Ольга.
— Видали мы эту работу, — отмахнулась свекровь. — Сутками перед пассажирами вертишься, кого получше выглядываешь.
Свекровь носила ее новое платье. То самое, с бирками еще, которое Ольга купила себе на день рождения. Стояла посреди кухни в этом платье как ни в чем не бывало и помешивала что-то в кастрюле. А когда Ольга вошла, даже не обернулась.
— С приездом, дочка, — пропела Раиса Петровна медовым голосом, и от нее пахнуло духами Ольги.
Теми самыми, подарком Павла.
— Здравствуйте, Раиса Петровна, — выдавила Ольга. — Это же мое платье.
— Что, дорогая? — свекровь обернулась с невинной улыбочкой. — Ах, это! Примерила просто. Красивое такое. Не жалко же для матери мужа?
Почти две недели в рейсе Москва — Владивосток и обратно, спина ноет, глаза слипаются, а тут такое. Ольга так и застыла в дверях. Вот ведь наглость! Платье явно было ношеное, складки легли не так, как должны, и на боку появилась затяжка.
— Что, язык проглотила? — свекровь наконец обернулась. — Иди мой руки да за стол садись. Суп сварила, твой любимый.
Любимый суп. Как же! Ольга на дух не переносила суп Раисы Петровны, сладкий какой-то получался, приторный, будто варенье туда плеснули. Но молчала. Три месяца назад переехала к Павлу после свадьбы, сдерживалась. Хотя внутри все кипело.
В ванной обнаружилось, что крем для лица почти кончился. А она только новый открыла перед рейсом. А он дорогой. Не какая-нибудь мазилка! Помада тоже стала короче. И тушь подсохла, хотя должна была еще месяца три продержаться.
— Вот же старая жаба! — мысленно взвилась Ольга. — Своих денег жалко, да? Пенсия-то немаленькая!
За обедом Павел расхваливал мамин суп.
— Вот это да, мам! Объедение! Правда, Оль?
Ольга кивнула, ковыряя ложкой в тарелке. Раиса Петровна сидела напротив, поглаживала рукой ворот платья — ее платья! — и улыбалась как кошка, объевшаяся сметаны. Бывший главбух с хорошей пенсией, да еще и подрабатывала до сих пор. Деньги у нее водились. Но тратить свои — это ж надо думать! Проще чужим попользоваться.
— Я же не чужая в собственном доме, — вдруг сказала свекровь. — Сорок лет здесь живу. Все здесь мое, каждый гвоздик.
— Мам, при чем тут гвозди? — рассмеялся Павел. — У нас стены бетонные.
А Ольга поняла — это ей. Намек такой, мол, знай свое место, захватчица.
Ночью она пыталась поговорить с мужем. Лежали в темноте, и она осторожно начала:
— Паш, а может, поставим замок на наш шкаф?
— Зачем? — удивился он.
— Так, для порядка. Чтобы вещи не путались.
— Оль, ты что? Мама обидится. Подумает, мы ей не доверяем.
— А разве доверяем? — вырвалось у нее.
Павел приподнялся на локте.
— Что ты хочешь сказать?
И она выложила все. Про платье, про косметику, про духи. Павел выслушал и тяжело вздохнул.
— Слушай, маме семьдесят два. Какие у нее радости остались? Купи себе новое платье, в чем проблема?
— Проблема в том, что она берет мои вещи без спроса! Как воровка какая-то!
— Господи, Оля, это же мелочи. Потерпи немного. Мама не вечная.
Потерпи. Его любимое словечко. Потерпи, пока мама привыкнет, пока наладится. Потерпи, потерпи, потерпи. Как попугай заладил.
На следующий день Ольга все-таки купила замок. Маленький, навесной, установила сама, пока свекровь шаркала в магазин. Вернулась с работы — замок валяется на полу, сломанный. Вещи разбросаны как попало.
— В моем доме не будет секретов! — заявила Раиса Петровна за ужином, тыча вилкой в воздухе. — Что прячешь? Любовника завела? С проводниками-то всякое бывает!
Павел поперхнулся чаем.
— Мам, что ты такое говоришь!
— А что? Проводницы, они такие. Туда-сюда мотаются, в каждом городе по ухажеру.
Ольга встала из-за стола и ушла в спальню. Все внутри просто кипело от злости. Слышала, как Павел что-то бубнит матери, та громко возмущается. Потом он пришел, сел на край кровати.
— Оль, не обращай внимания. У нее возраст такой, понимаешь? Старые люди, они как дети.
— Твоя мать — не ребенок. Она прекрасно понимает, что делает. Гадина она, вот кто!
— Оля!
— Что? Правду говорю!
— Давай не будем ссориться. Я поговорю с ней, хорошо?
Как же! На следующий день Раиса Петровна извинилась. Так сладенько, с улыбочкой.
— Ольгуша, прости старуху. Я же от чистого сердца. Думала, мы как родные.
А через два дня, вернувшись из короткого рейса, Ольга застала дома целое представление. Четыре свекровкины подружки восседали за столом, попивали чаек из ее нового сервиза, это был подарок коллег на свадьбу, и уплетали торт «Птичье молоко».
— А вот и наша красавица! — воскликнула Раиса Петровна.
На ней было новое платье Ольги.
— Девочки, это моя невесточка, я вам рассказывала. Такая щедрая, всем со мной делится! А уж модница, всю зарплату на тряпки спускает.
Одна из старушек вертела в руках браслет Ольги. Другая примеряла ее любимую брошь — подарок покойной бабушки.
— Верните мои вещи, — тихо сказала Ольга.
Внутри все клокотало.
— Что? — Раиса Петровна прищурилась, как змея. — Что ты сказала?
— Верните. Мои. Вещи. Немедленно.
Подружки заахали, закудахтали как испуганные курицы, стали поспешно снимать украшения. Раиса Петровна побагровела.
— Да как ты смеешь?! При людях! Ты временная квартирантка, а я здесь навсегда! Приживалка!
Гостьи засуетились, быстро засобирались. Одна на прощание шепнула:
— А Райка говорила, вы душа в душу живете.
Вечером был скандал. Грандиозный. Павел метался между женой и матерью, как заяц, пытался всех помирить.
— Мам, нельзя же так! Оля права, нужно спрашивать разрешения.
— Я должна спрашивать разрешения в собственном доме? У какой-то приезжей? У этой?
— Мам!
— Что? Посмотри на нее! Нос задрала, губы поджала. Думает, раз в Москве работает, так лучше всех! Выскочка!
Ольга молча слушала. Бесполезно. Павел никогда не встанет на ее сторону по-настоящему. Мамин сыночек. В свои тридцать пять все еще при мамкиной юбке. 2 ЧАСТЬ РАССКАЗА 🔔