— Значит, уголовное дело? — Анна произнесла эти слова тихо, почти шёпотом, но в звенящей тишине кабинета они прозвучали как выстрел. Она смотрела на Павла Сергеевича, и в её взгляде смешались страх и какая-то злая, холодная решимость.
— Именно, — подтвердил юрист, спокойно складывая документы в папку. — Одно дело — наш гражданский иск к банку о признании вашего договора созаёмщительства недействительным. Здесь мы доказываем, что вы не давали своего согласия. И другое, куда более серьёзное, — это заявление в полицию по факту мошенничества в сфере кредитования. Ваш бывший муж не просто расписался за вас. Он создал целый фиктивный образ: придумал вам место работы, указал несуществующий телефон, а потом вывел деньги через фирму-однодневку. Это уже не семейные разборки, Анна Викторовна. Это состав преступления.
Он сделал паузу, давая ей осознать услышанное.
— Игорь ждал, что вы, как порядочный и законопослушный человек, испугаетесь звонков из банка, давления коллекторов, и начнёте платить. Он рассчитывал, что вы возьмёте потребительский кредит, одолжите у знакомых, продадите что-нибудь, чтобы покрыть его ежемесячные платежи. Он был уверен, что вы будете покорно тащить на себе этот долг, а он будет продолжать жить своей жизнью, почёсываясь и обещая когда-нибудь всё вернуть. Но он получил то, чего совсем не ожидал: он получил отпор. И теперь ему придётся отвечать по всей строгости закона.
Анна молча кивнула. Пути назад не было. Жалость к Игорю, которая ещё теплилась где-то в глубине души, — жалость к человеку, которого она когда-то любила, к отцу её дочери, — окончательно испарилась, выжженная ледяным огнём его предательства. Он не оставил ей выбора.
— Что мы делаем дальше? — спросила она уже другим, твёрдым голосом.
— Завтра утром мы с вами идём в районное Управление внутренних дел и подаём заявление. Я помогу его грамотно составить. После этого следователь вызовет вашего бывшего мужа на допрос. Поверьте, один этот факт заставит его и его матушку посмотреть на ситуацию совершенно другими глазами.
Выйдя из офиса юриста на залитую вечерним солнцем улицу, Анна впервые за последние дни вздохнула полной грудью. Туман в голове рассеялся. Страх уступил место уверенности в своей правоте. Да, будет тяжело. Будут нервы, слёзы, давление. Но она больше не была беспомощной жертвой. Она была борцом, защищающим свой дом и своего ребёнка.
***
Поход в полицию оказался испытанием не для слабонервных. Обшарпанные стены, тусклый свет, запах казёнщины и застарелого табачного дыма. Усталый следователь, капитан Морозов, мужчина лет пятидесяти с потухшим взглядом, сначала отнёсся к её истории со скепсисом.
— Обычное дело, — пробурчал он, листая заявление, составленное Павлом Сергеевичем. — Муж набрал кредитов, жена не знала. Потом развод и слёзы. Анна Викторовна, вы уверены, что не были в курсе? Может, забыли? Деньги-то, небось, вместе тратили? На Мальдивы летали?
— Мы никогда не были на Мальдивах, — ровно ответила Анна, чувствуя, как закипает внутри возмущение. — И я ничего не забыла. Мою подпись подделали. Предоставили банку ложные сведения о моём месте работы. А деньги были выведены на счёт фирмы-однодневки. Вот все документы.
Она положила на стол папку, которую подготовил юрист. Капитан Морозов лениво заглянул внутрь. По мере того, как он читал, выражение его лица менялось. Скепсис уступал место профессиональному интересу. Он присвистнул, увидев выписку о переводе трёх миллионов и последующей ликвидации фирмы.
— А вот это уже интересно, — протянул он, поднимая глаза на Анну. — Схемка-то не новая, но исполнено нагло. Ладно, Орлова, заявление принимаю. Будем проводить проверку. Вызовем вашего бывшего. Готовьтесь к тому, что он и его родственники начнут вам весёлую жизнь устраивать.
— Я готова, — тихо, но твёрдо сказала она.
И она не ошиблась. «Весёлая жизнь» началась в тот же вечер. Игорь, очевидно, получивший повестку, позвонил ей. Его голос дрожал от ярости и плохо скрываемого страха.
— Ты что наделала, дура?! — зашипел он в трубку. — Ты в полицию на меня накатала? Ты решила меня посадить? Совсем ума лишилась?!
— Я просто защищаю себя, Игорь, — спокойно ответила Анна, удивляясь собственному хладнокровию. — Так, как посоветовал мне мой адвокат.
— Адвокат?! — взвизгнул он. — Ты ещё и деньги на этих кровопийц тратишь?! Лучше бы платёж по кредиту внесла! Я же просил тебя по-человечески! Я же обещал всё вернуть!
— Твои обещания не стоят и копейки, Игорь. Мы это уже проходили. Ты совершил преступление, и тебе придётся за него ответить.
— Я?! Преступление?! Да я для семьи старался! Для Оли! А ты… ты меня в грязь втаптываешь! Мать права была, ты змея, которую я на своей груди пригрел! Ты ещё пожалеешь об этом, Аня! Слышишь? Пожалеешь!
Он бросил трубку. А через полчаса в дверь снова начали ломиться. На этот раз Светлана Анатольевна была не одна. С ней был Игорь.
— Открой, паршивка! — доносился с лестничной клетки визг бывшей свекрови. — Открой, или я эту дверь выломаю! Ты хочешь единственного сына жизни лишить?!
Оля, которая делала уроки в своей комнате, выбежала в прихожую, испуганно глядя на мать.
— Мама, что там?
— Всё в порядке, милая, иди к себе, — сказала Анна, обнимая дочь. — Я сейчас всё улажу.
Она решительно подошла к двери и крикнула, стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Если вы немедленно не прекратите ломиться в мою дверь, я вызову полицию. И у вас будет ещё одно заявление — за хулиганство и угрозы.
— Ах ты ещё и угрожаешь?! — не унималась Светлана Анатольевна. — Да я на тебя опеку вызову! Скажу, что ты ребёнка в невыносимых условиях держишь, против отца настраиваешь!
В этот момент на площадку вышла их соседка с первого этажа, Клавдия Захаровна, боевая пенсионерка, бывшая учительница, державшая в страхе весь подъезд.
— Это что тут за цирк? — прогремел её бас. — Который час? Люди отдыхать хотят! А вы тут орёте, как на базаре!
— А вы не лезьте не в своё дело! — огрызнулась Светлана Анатольевна. — У нас тут семейные проблемы!
— Семейные проблемы надо дома решать, а не в подъезде орать, двери выламывать! — отрезала Клавдия Захаровна. — Анечка, у тебя всё в порядке? Эти люди тебе не угрожают?
— Всё хорошо, Клавдия Захаровна, спасибо, — крикнула Анна через дверь. — Они сейчас уйдут.
— Ещё чего! Никуда мы не уйдём, пока эта… — начала было свекровь, но соседка её перебила.
— А я говорю, уйдёте! — она сделала шаг к парочке. — Иначе я сама сейчас в полицию позвоню. И участковому нашему, Петровичу. Он таких скандалистов не любит. Быстро вам разъяснительную беседу проведёт.
Вид решительной пенсионерки и упоминание участкового, которого Игорь знал лично, подействовали. Послышалось недовольное бормотание, и шаги стали удаляться.
Когда всё стихло, Анна прислонилась лбом к холодной двери. Руки и ноги дрожали. Но она выстояла.
***
На следующий день Клавдия Захаровна подкараулила Анну у подъезда.
— Ань, погоди-ка, — окликнула она. — Вчерашние-то, это твой бывший с матушкой его были? Что стряслось-то у вас, если не секрет? А то она тут по подъезду ходила, такое про тебя рассказывала… Что ты его обобрала, алименты не платишь и в тюрьму упечь хочешь.
Анна вздохнула. Она понимала, что слухи уже поползли по дому, и лучшая защита — это правда.
— Клавдия Захаровна, всё совсем не так, как она говорит. Всё гораздо хуже.
И она, стоя у скамейки под старой липой, вкратце рассказала соседке всю историю. Про кредит, про поддельную подпись, про угрозы банка. Клавдия Захаровна, женщина с обострённым чувством справедливости, слушала, и её лицо мрачнело.
— Ах, он подлец какой! — вынесла она вердикт, когда Анна закончила. — И мамаша его — змея подколодная. Такое придумать! Нет, ну я всегда знала, что семейка у них с гнильцой. Светка эта вечно нос драла, сыночка своего расхваливала, гения из него делала. А он вон какой «гений» оказался — аферист. Ты, Анечка, молодец, что не сдалась. Правильно сделала, что в полицию пошла. Таких наказывать надо! А на сплетни не обращай внимания. Я-то теперь правду знаю, и другим бабкам нашим объясню, чтоб языками зря не чесали.
Эта неожиданная поддержка от суровой соседки согрела Анне душу. Она не одна. Есть люди, которые готовы её понять и встать на её сторону.
Клавдия Захаровна оказалась женщиной слова. Уже к вечеру настроения в подъезде кардинально изменились. Когда Светлана Анатольевна снова попыталась завести с кем-то из соседок разговор о своей «бессовестной невестке», на неё так шикнули, что она ретировалась, сверкая глазами. Фронт соседской войны был выигран.
Тем временем, юридическая машина медленно, но, верно, набирала обороты. Павел Сергеевич подал в суд исковое заявление. Было назначено предварительное слушание. Банк, получив копию иска и узнав о возбуждении проверки по факту мошенничества, занял выжидательную позицию. Их юрист на заседании вёл себя корректно, заявив, что банк будет ждать результатов полицейской проверки и почерковедческой экспертизы.
Игорь нанял какого-то дешёвого адвоката, который пытался строить защиту на том, что Анна «всё знала и была согласна», а теперь просто хочет уйти от ответственности. Но без единого доказательства его слова звучали неубедительно.
Самым сложным было ожидание результатов экспертизы. Анна сдала образцы своего почерка и подписи. Процедура была долгой и нервной. От этого клочка бумаги с заключением эксперта зависело всё.
В эти тяжёлые недели её опорой были сестра и Оля. Зинаида звонила каждый день, подбадривала, привозила домашнюю еду.
— Ты только держись, сестрёнка, — говорила она. — Правда за нами. А я тут, кстати, новый рецепт яблочного штруделя освоила. Из венской кулинарной книги. Там секрет в тесте — его нужно вытягивать руками до толщины папиросной бумаги. Хочешь, на выходных приеду, научу? Отвлекает от дурных мыслей лучше любого психолога.
И они пекли штрудель, и аромат корицы и печёных яблок наполнял кухню, на время вытесняя запах тревоги и неопределённости.
Оля тоже повзрослела за эти недели. Она стала больше помогать по дому, старалась не расстраивать мать, поддерживала, как могла.
— Мам, ты не переживай, — говорила она, обнимая Анну вечером. — Мы сильные, мы справимся. А папа… я его, конечно, люблю. Но я вижу, что он поступил очень, очень плохо. И он должен за это ответить.
Слова дочери были для Анны самым главным подтверждением того, что она на правильном пути.
***
День суда был назначен на середину октября. Холодный, промозглый день, под стать настроению Анны. Она сидела в коридоре суда рядом с Павлом Сергеевичем, сжимая в холодных пальцах сумочку. Напротив, на другой скамье, сидел Игорь со своим адвокатом и Светлана Анатольевна, мечущая в сторону Анны гневные взгляды. Игорь выглядел плохо: похудел, осунулся, под глазами залегли тёмные круги. Вид у него был затравленный.
«Получил то, чего совсем не ожидал», — отстранённо подумала Анна. Он-то ждал, что она будет послушно платить, а получил судебные иски и уголовное дело.
Заседание началось. Судья, строгая женщина в очках, монотонным голосом зачитывала материалы дела. Анна почти не слушала, её мысли были далеко. Она вспоминала день своей свадьбы, счастливое лицо Игоря, его клятвы в любви и верности… Как всё это могло превратиться в этот уродливый фарс?
Когда слово предоставили Павлу Сергеевичу, она встряхнулась. Он говорил чётко, спокойно, оперируя фактами. Вот копия кредитного договора. Вот анкета с ложными данными. Вот выписка о переводе денег на фирму-однодневку. А вот, — он сделал паузу и положил на стол судьи запечатанный конверт, — заключение почерковедческой экспертизы.
В зале повисла тишина. Судья вскрыла конверт и углубилась в чтение. Анна задержала дыхание. Она видела, как побелели костяшки пальцев Игоря, вцепившегося в край скамьи.
— Согласно заключению эксперта, — наконец, произнесла судья, поднимая глаза, — подпись в кредитном договоре в графе «созаёмщик Орлова Анна Викторовна» выполнена не Орловой Анной Викторовной, а иным лицом, с подражанием её подлинной подписи.
В ушах у Анны зазвенело. Это была победа. Полная и безоговорочная. Она бросила взгляд на Игоря. Он сидел, обхватив голову руками. Светлана Анатольевна что-то исступлённо шептала ему на ухо, но он, казалось, не слышал.
Решение суда было предсказуемым. Иск Анны удовлетворили в полном объёме. Договор созаёмщительства был признан недействительным. Все претензии банка к ней были сняты. Весь долг, со всеми пенями и штрафами, теперь лежал исключительно на Игоре.
Когда они вышли из зала суда, Игорь преградил ей дорогу.
— Аня, подожди, — его голос был хриплым. — Прости меня. Я был неправ. Я всё осознал. Пожалуйста, забери заявление из полиции. Не ломай мне жизнь до конца. Я всё выплачу, клянусь!
— Слишком поздно, Игорь, — ответила Анна, глядя ему прямо в глаза. В её взгляде не было ни ненависти, ни злорадства. Только холодная усталость. — Ты свой выбор сделал тогда, когда расписывался за меня в том договоре. А я сделала свой. Теперь каждый из нас будет жить с последствиями своего выбора.
Она обошла его и, не оглядываясь, пошла к выходу, где её уже ждала Зина.
***
Гражданский суд был только половиной дела. Уголовное расследование шло своим чередом. Доказательств вины Игоря было более чем достаточно. Ему предъявили обвинение в мошенничестве в сфере кредитования, совершённом в крупном размере. Ему грозил реальный срок.
Светлана Анатольевна металась, как раненая тигрица. Она продала свою любимую дачу, в которую вкладывала душу и все сбережения, чтобы нанять дорогого московского адвоката. Тот сумел добиться для Игоря смягчения приговора. Учитывая, что это была его первая судимость, и наличие несовершеннолетней на тот момент дочери, ему дали три года условно и обязали полностью возместить ущерб банку.
Для Игоря это был крах всего. С судимостью его уволили с работы. Чтобы начать выплачивать долг банку, ему пришлось продать свою однокомнатную квартиру, единственное, что у него было. Он переехал жить к матери, в её тесную «двушку». От былого лоска и самоуверенности не осталось и следа. Он превратился в угрюмого, подавленного человека, вынужденного искать любую, даже самую низкооплачиваемую работу, чтобы отдавать большую часть зарплаты банку.
Светлана Анатольевна тоже изменилась. Горе и стыд подточили её. Она постарела, ссутулилась, перестала общаться с подругами и соседями. Её спесь и высокомерие испарились. Иногда Анна встречала её в магазине — тихую, серую женщину с потухшим взглядом, которая старалась поскорее отвести глаза и прошмыгнуть мимо.
А жизнь Анны, наоборот, вошла в спокойное, мирное русло. Она закрыла последнюю страницу этой тёмной истории и начала жить для себя и для дочери. Оля успешно закончила институт и устроилась на хорошую работу. Они сделали в квартире ремонт, о котором давно мечтали. По выходным к ним часто приезжала Зина с семьёй, и дом наполнялся смехом и весёлой суетой.
Однажды вечером, когда они с Олей пили чай на обновлённой кухне, дочь задумчиво сказала:
— Мам, а ты знаешь, я ведь тогда очень испугалась. Когда всё это началось. Я боялась, что мы останемся без дома, что у нас ничего не будет. Но глядя на тебя, я поняла, что самое главное — это не сдаваться. Бороться за свою правду до конца. Ты научила меня этому. Спасибо тебе.
Анна улыбнулась и взяла дочь за руку. Это было важнее всех выигранных судов. Она не просто отстояла свои права. Она смогла сохранить самое ценное, что у неё было, — свою семью, свою дочь, своё достоинство.
От автора:
Странно, как иногда чужой обман, призванный разрушить твою жизнь, в итоге лишь помогает построить её заново, на более прочном фундаменте.