Телефонный звонок, пронзительный и настойчивый, разорвал уютную тишину субботнего утра, заставив Анну Викторовну поморщиться. Она как раз собиралась насладиться чашкой свежезаваренного кофе и редким моментом покоя, когда её дочь Оля ещё спала, а за окном лениво просыпался город. Звонок в такую рань в выходной день редко сулил что-то хорошее. Тяжело вздохнув, она провела пальцем по экрану.
— Алло, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Анна Викторовна Орлова? — раздался на том конце провода деловой, лишенный всяких эмоций женский голос.
— Да, это я. Слушаю вас.
— Меня зовут Марина Сергеевна, я специалист отдела по работе с просроченной задолженностью банка «Финансовые Горизонты». Звоню вам по поводу кредитного договора номер семь-три-четыре-восемь-два-ноль.
Анна нахмурилась. Она никогда не брала кредитов в этом банке. Да и вообще, старалась жить по средствам, помня горький опыт своего недолгого брака, где деньги утекали сквозь пальцы её бывшего мужа, как песок.
— Девушка, вы, наверное, ошиблись номером. У меня нет кредитов в вашем банке.
В голосе Марины Сергеевны проскользнула нотка стали.
— Ошибки быть не может, Анна Викторовна. Кредит был оформлен на вашего супруга, Орлова Игоря Петровича. Вы выступаете созаёмщиком.
Кофейная чашка застыла на полпути ко рту. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось с бешеной скоростью, отдаваясь гулким стуком в ушах.
— Бывшего супруга, — машинально поправила она. — Мы в разводе уже три года. И я не подписывала никаких договоров. Это какая-то чудовищная ошибка!
— Тем не менее, ваша подпись стоит в договоре, — бесстрастно продолжала сотрудница банка. — Платёж не поступал уже три месяца. Общая сумма задолженности с учётом пени составляет три миллиона четыреста пятьдесят тысяч рублей.
Три миллиона… Сумма оглушила Анну, словно удар под дых. Воздух кончился. Она вцепилась пальцами в край кухонного стола, чтобы не упасть. Три миллиона! Да она таких денег в руках никогда не держала. Её скромная зарплата бухгалтера в небольшой фирме едва покрывала текущие расходы и оплату учёбы дочери.
— Какой ещё созаёмщик? Что он взял? На что?! — голос сорвался на крик. Внутри всё клокотало от ярости и подступающей паники. — Я ничего не знала! Я ничего не подписывала!
— Анна Викторовна, я понимаю ваши эмоции, — всё так же ровно ответила Марина Сергеевна, — но договор есть договор. Банк будет вынужден начать процедуру взыскания. Поскольку вы являетесь созаёмщиком, ответственность солидарная. Это означает, что мы можем требовать погашения долга как с основного заёмщика, так и с вас в полном объёме.
— Да вы понимаете, что говорите?! — закричала Анна в трубку, уже не сдерживаясь. — Он мошенник! Он подделал мою подпись! Я буду обращаться в полицию!
— Это ваше право. Но пока договор не признан судом недействительным, вы обязаны вносить платежи. Следующий платёж, в размере ста двадцати тысяч рублей, должен быть внесён до двадцать пятого числа. В противном случае…
Анна не дослушала. Рука сама нажала на кнопку отбоя. Телефон выпал из ослабевших пальцев и с глухим стуком упал на стол. В ушах звенело. Мир, такой привычный и стабильный ещё пять минут назад, рухнул, рассыпался на мелкие осколки.
Игорь. Ну конечно, кто же ещё. Даже спустя три года после развода он умудрился дотянуться до неё и отравить ей жизнь. Сколько раз она зарекалась не иметь с ним ничего общего, сколько раз её сестра Зинаида предупреждала: «Держись от него подальше, Аня, этот человек — ходячая катастрофа». Но как можно было держаться подальше от отца своей единственной дочери?
Она медленно опустилась на стул. В голове вспыхивали обрывки воспоминаний. Вот Игорь, обаятельный и щедрый на обещания, клянётся ей в вечной любви. Вот он с горящими глазами рассказывает об очередном «гениальном» бизнес-проекте, который вот-вот сделает их миллионерами. А вот он же, с потухшим взглядом, бормочет оправдания, почему проект провалился, и просит у неё денег «до получки», которые никогда не возвращает.
Развод был мучительным. Не из-за раздела имущества — делить было особо нечего, кроме старенькой машины, которую Игорь тут же продал, — а из-за его матери, Светланы Анатольевны. Эта женщина с первого дня их знакомства видела в Анне лишь досадное недоразумение, недостойное её гениального сына. Она звонила, устраивала скандалы, обвиняла Анну во всех смертных грехах: и в том, что она не вдохновляет Игоря на подвиги, и в том, что плохо готовит, и в том, что не смогла обеспечить ему «достойный тыл».
После развода, казалось, наступило затишье. Анна вздохнула свободно. Она работала, воспитывала Олю, потихоньку приводила в порядок квартиру, доставшуюся ей от родителей. Жизнь налаживалась. И вот теперь это. Три миллиона. Долг, который она не брала. Ответственность, которую на неё повесил человек, давно ставший чужим.
В дверях кухни появилась заспанная Оля.
— Мам, ты чего кричала? Что-то случилось?
Анна подняла на дочь глаза, полные отчаяния. Что ей сказать? Как объяснить, что её отец, которого она, несмотря ни на что, продолжала любить, в очередной раз предал их обеих, поставив под удар их будущее, их дом, всё, что у них было?
— Да так, Оленька, — с трудом выдавила она, пытаясь натянуть на лицо подобие улыбки. — Просто… просто неприятный звонок. По работе.
Но Оля уже была не маленькой девочкой. Она подошла ближе и внимательно посмотрела на мать.
— Ты бледная, как полотно. Это папа, да? Опять он что-то натворил?
Анна не выдержала. Слёзы, которые она так старательно сдерживала, хлынули из глаз. Она закрыла лицо руками, и её плечи затряслись от беззвучных рыданий. Оля обняла её, прижала к себе.
— Мамочка, ну что случилось? Расскажи мне. Мы же справимся, правда?
«Справимся ли?» — билось в голове у Анны. Перед глазами стояла цифра — три миллиона четыреста пятьдесят тысяч. И холодный, бесстрастный голос сотрудницы банка, произносящий приговор: «Ответственность солидарная».
***
Первым делом, немного придя в себя, Анна набрала номер Игоря. Гудки шли долго, мучительно долго. Она уже хотела сбросить, решив, что он просто не возьмёт трубку, но наконец на том конце провода раздался его сонный, слегка раздражённый голос.
— Да?
— Игорь, это Аня.
— А, Анька, привет. Чего так рано? Случилось что? — в его голосе не было ни капли беспокойства, скорее, ленивое любопытство.
К горлу подкатил ком ярости.
— Случилось, Игорь! Ещё как случилось! Мне только что звонили из банка «Финансовые Горизонты». Ты можешь мне объяснить, что это за кредит на три с половиной миллиона, где я, оказывается, созаёмщик?
В трубке на несколько секунд повисла тишина. Анна слышала, как он тяжело дышит.
— А… тебе уже позвонили? — растерянно пробормотал он. — Я как раз собирался тебе всё объяснить. Не волнуйся, там всё под контролем.
— Под контролем?! — Анна снова срывалась на крик. — У тебя просрочка три месяца! Мне угрожают взысканием! Какого чёрта, Игорь?! Как ты мог это сделать, не сказав мне ни слова?!
— Тише, тише, не кипятись, — его голос обрёл привычные бархатистые, успокаивающие нотки, которые когда-то действовали на неё безотказно. — Послушай, это всё для нашего общего блага. Для Оленьки. Я открыл бизнес, перспективное дело. Нужны были стартовые вложения. Я был уверен, что через пару месяцев всё пойдёт в гору, и я закрою этот кредит досрочно. Просто… возникли небольшие временные трудности.
— Временные трудности на три с половиной миллиона?! — она ходила по кухне из угла в угол, как тигрица в клетке. — И как я там оказалась, в этом твоём договоре? Я его не подписывала!
— Ну, Ань, не начинай, — вздохнул он. — Ты же знаешь, какая бюрократия. Без созаёмщика с хорошей кредитной историей такую сумму бы не дали. А у тебя она идеальная. Я просто… немного упростил процедуру. Для нашего же блага. Ты же хочешь, чтобы у Оли было всё самое лучшее?
Анна замерла. Она услышала то, что боялась услышать.
— Что значит «упростил процедуру»? Ты подделал мою подпись, да? Признавайся, Игорь!
— Ну что за слово такое — «подделал»? — обиженно протянул он. — Я расписался за тебя. Это же формальность! Мы же не чужие люди, в конце концов. У нас дочь. Я был уверен, что ты меня поддержишь.
Кровь отхлынула от её лица. Он не просто повесил на неё свой долг. Он совершил преступление. И теперь пытался представить это как нечто само собой разумеющееся.
— Ты… ты в своём уме? Это подлог, Игорь! Это уголовная статья!
— Да ладно тебе, не драматизируй. Никто никого сажать не будет. Нужно просто немного переждать, и я всё решу. Слушай, давай сделаем так. Ты пока заплати пару месяцев, чтобы они отстали, а я за это время разрулю ситуацию, найду инвестора. А потом всё тебе верну, до копеечки. Честное слово.
Анна рассмеялась. Это был страшный, истерический смех.
— Заплатить? Ты просишь меня заплатить по кредиту, который ты взял обманом? Сто двадцать тысяч в месяц?! Ты знаешь, какая у меня зарплата? Откуда мне взять такие деньги? Квартиру продать? Единственное, что у меня есть?
— Ну зачем сразу квартиру, — пробормотал он. — Можно взять другой, поменьше, чтобы перекрыться…
— С ума сойти… — прошептала она, опускаясь на стул. — Ты не меняешься, Игорь. Совсем. Никакой ответственности. Никакого чувства вины.
— Ань, ну не надо, — его голос стал жалобным. — Мне и так сейчас тяжело. Меня все предали, партнёры кинули… Ты — моя единственная надежда. Неужели ты позволишь мне пойти на дно? Неужели ты хочешь, чтобы отец твоей дочери стал банкротом и оказался на улице? Подумай об Оле! Какой это для неё будет удар!
Он снова, как и всегда, давил на самое больное — на дочь. Пытался манипулировать, вызвать чувство вины и жалости. Раньше это работало. Но не сейчас.
— О дочери надо было думать, когда ты ставил подпись на липовом договоре, Игорь, — отрезала она ледяным тоном. — И обо мне тоже. Я не буду платить ни копейки. Я пойду к юристу. И я напишу заявление в полицию о мошенничестве.
— Что?! — взвился он. — Ты хочешь посадить меня? Родного отца своего ребёнка? Ты совсем совесть потеряла? Ты же сломаешь мне жизнь!
— А ты мою жизнь сломать не побоялся? — в её голосе звенела сталь. — Ты решил, что можешь просто так, втихаря, повесить на меня чудовищный долг и спрятаться в кусты? Нет, Игорь. Так не будет. Ты сам заварил эту кашу, сам и будешь её расхлёбывать.
Она нажала отбой, не дожидаясь его ответа. Руки дрожали. Но сквозь панику и страх пробивался росток холодной, звенящей ярости. Он не просто обманул её. Он растоптал остатки доверия, он посмеялся над ней, он был уверен, что она, как всегда, всё простит, поплачет и покорно потащит на себе этот груз. Он ошибся. Жестоко ошибся.
Не успела она отложить телефон, как он снова зазвонил. На экране высветилось: «Светлана Анатольевна». Анна сбросила вызов. Потом ещё раз. И ещё. На пятый раз она выключила звук. Она знала, что сейчас начнётся. Игорюшка уже успел наябедничать мамочке, и теперь та обрушит на неё всю свою праведную ярость.
И действительно, через минуту пришло сообщение: «Аня, немедленно возьми трубку! Ты что себе позволяешь? Хочешь моего сына в гроб вогнать, бессовестная?!»
Анна заблокировала её номер. Хватит. С неё хватит.
Она подошла к окну. Утреннее солнце заливало улицу светом. Город жил своей обычной жизнью. Люди спешили по своим делам, смеялись, разговаривали. А её мир перевернулся. Но плакать больше не хотелось. Хотелось действовать. Бороться. За себя, за дочь, за своё право на спокойную жизнь, которое у неё так нагло пытались отнять.
Первым делом она позвонила сестре.
— Зина? Привет. Мне очень нужна твоя помощь.
***
Зинаида примчалась через сорок минут, взволнованная и решительная. Она была старше Анны на пять лет, и характер у неё был совсем другой — пробивной, резкий, без сантиментов. Она с порога обняла сестру и, заглянув ей в заплаканные глаза, твёрдо сказала:
— Так, без паники. Рассказывай всё по порядку.
За чашкой крепкого чая Анна пересказала ей утренние события: звонок из банка, разговор с Игорем, угрозы его матери. Зина слушала молча, только желваки на её скулах ходили ходуном. Когда Анна закончила, она с силой стукнула кулаком по столу.
— Я же говорила! Я тебе тысячу раз говорила, что он подонок! Подлец и аферист! Подделать подпись… Да это же чистое мошенничество!
— Он сказал, что это «формальность», — горько усмехнулась Анна.
— Формальность?! — всплеснула руками Зина. — Да за такие «формальности» в тюрьму сажают! А мамаша его хороша! «В гроб вогнать»! Это они тебя в долговую яму решили загнать, а не наоборот! Так, слушай меня внимательно. Никаких слёз и соплей. Сейчас мы будем составлять план действий. Во-первых, немедленно к юристу. У моего мужа есть хороший знакомый, Павел Сергеевич, толковый мужик, как раз по таким делам специализируется. Я ему сейчас позвоню, договорюсь о встрече на сегодня же.
— Сегодня же суббота… — растерянно проговорила Анна.
— И что с того? — отмахнулась Зина. — Ситуация экстренная. Объясню ему всё, он войдёт в положение. Во-вторых, никаких разговоров ни с Игорем, ни, тем более, с его маменькой. Вообще. Полный игнор. Все вопросы — через юриста. Они сейчас будут давить на жалость, на Олю, на что угодно. Не ведись. Твоя задача — быть скалой. Поняла?
Анна кивнула. Решительность сестры передавалась и ей, вливая силы.
— В-третьих, собери все документы, которые у тебя есть: свидетельство о разводе, всё, что связано с разделом имущества, если он был. Любые бумажки. И вспомни, Аня, постарайся вспомнить. Может быть, он давал тебе что-то подписывать, когда вы ещё были женаты? Говорил, что это для налоговой, для регистрации фирмы, что угодно?
Анна закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти события четырёхлетней давности. Да, что-то такое было. Игорь, тогда как раз загорелся идеей открыть фирму по ландшафтному дизайну. Он носился с какими-то бумагами, постоянно говорил о «бюрократических проволочках».
— Кажется, было… — неуверенно произнесла она. — Он как-то приехал вечером, очень торопился. Сказал, что нужно срочно подписать какие-то учредительные документы, мол, без подписи супруги не регистрируют. Там была целая кипа бумаг. Я ещё спросила: «А что это?», а он отмахнулся: «Да ерунда, формальности, просто поставь тут и тут». Я была уставшая после работы, Оля температурила… Я и подписала, не глядя.
Зинаида сокрушённо покачала головой.
— Вот оно что… Этот гад, скорее всего, подсунул тебе кредитный договор в этой кипе бумаг. Или поручительство. Рассчитывал, что ты, как всегда, поверишь ему на слово. Ну ничего. Павел Сергеевич разберётся. Главное — не сдаваться.
Пока Зинаида звонила юристу, в дверь позвонили. Настойчиво, требовательно. Анна вздрогнула.
— Это она, — прошептала она.
— Кто, свекровь бывшая? — Зина нахмурилась. — Не открывай.
— Она не уйдёт. Будет звонить, пока соседи полицию не вызовут. Я её знаю.
Звонок не прекращался. К нему добавились удары в дверь.
— Аня, открой! Я знаю, что ты дома! Открой, я сказала!
— Иди, я с ней поговорю, — решительно сказала Зина. — А ты сиди здесь и не высовывайся.
Анна осталась на кухне, слыша, как сестра открывает дверь. Голос Светланы Анатольевны, резкий и визгливый, ворвался в квартиру.
— А, и ты здесь! Защитница! Что, уже настраиваешь её против моего мальчика? Совсем совесть потеряли обе!
— Светлана Анатольевна, умерьте свой пыл, — спокойно, но твёрдо ответила Зина. — И не смейте повышать голос в чужой квартире. Что вам нужно?
— Что мне нужно? Справедливости мне нужно! Ваша Анечка моего сына в тюрьму упечь хочет! В полицию она, видите ли, собралась! Он для неё старался, для их семьи, бизнес открывал, а она?! Нож в спину!
— Бизнес, говорите? — усмехнулась Зина. — А бизнес этот, случайно, не на три с половиной миллиона кредитных денег, которые он мошенническим путём на Аню повесил?
Наступила короткая пауза.
— Ничего он не вешал! — взвилась свекровь. — Она созаёмщик! Она всё знала и была согласна! А теперь, когда у Игорюшки временные трудности, она в кусты! Предательница! Я так и знала, что она ему не пара! Никчёмная, бессердечная эгоистка!
— Знаете, что, Светлана Анатольевна, — голос Зины стал ледяным. — Идите-ка вы отсюда по-хорошему. И передайте своему «мальчику», что все дальнейшие разговоры будут проходить исключительно в присутствии адвоката. А если вы ещё раз появитесь на пороге этой квартиры с угрозами и оскорблениями, то заявление в полицию напишет уже Аня. На вас. За преследование и клевету. Вам всё ясно?
Послышалось возмущённое сопение, потом какая-то невнятная брань и, наконец, хлопнула входная дверь. Зина вернулась на кухню, лицо её было гневным.
— Ну и гадюка! Ты представляешь, она ещё и Олей пыталась манипулировать. Кричала на лестничной клетке, что ты хочешь её отца по миру пустить.
— Господи, какой стыд… — прошептала Анна, закрывая лицо руками.
— Никакого стыда! — отрезала Зина. — Стыдно должно быть им, а не тебе. Так, всё, я договорилась. Павел Сергеевич ждёт нас в четыре. Успеешь собраться?
Анна подняла голову. Слёз больше не было. В глазах горел огонь.
— Успею, — твёрдо сказала она. — Пора заканчивать эту историю.
***
Офис Павла Сергеевича располагался в тихом центре, в старинном здании с высокими потолками. Сам юрист оказался мужчиной лет сорока пяти, с внимательными серыми глазами и спокойной, уверенной манерой держаться. Он не перебивал, не ахал, а просто слушал, делая редкие пометки в своём блокноте. Эта его невозмутимость действовала на Анну успокаивающе. Впервые за этот безумный день она почувствовала, что её проблема — это не вселенская катастрофа, а задача, имеющая решение.
Выслушав её сбивчивый рассказ, он задал несколько уточняющих вопросов.
— Итак, Анна Викторовна, давайте резюмируем. Кредит был взят вашим бывшим мужем примерно четыре года назад, когда вы ещё состояли в браке. Вы утверждаете, что лично кредитный договор не подписывали, но допускаете, что могли подписать его среди прочих бумаг, не читая, так как были введены в заблуждение. Верно?
— Да, всё так, — кивнула Анна.
— Получали ли вы какую-либо часть этих кредитных средств? Были ли они потрачены на нужды семьи — например, на покупку недвижимости, машины, дорогостоящий ремонт в вашей общей квартире, совместный отдых?
— Нет, ничего из этого. Мы жили как обычно. Игорь говорил, что все деньги вкладывает в развитие своего нового бизнеса. Какой это был бизнес, я, честно говоря, даже толком не знаю. Он никогда не посвящал меня в детали.
Павел Сергеевич кивнул.
— Это очень важный момент. Согласно Семейному кодексу, долговые обязательства супругов могут быть признаны общими, если будет доказано, что всё полученное по обязательствам было использовано на нужды семьи. Если же ваш бывший супруг потратил эти деньги на свои личные цели, например, на свой бизнес, в котором вы не принимали никакого участия и не получали от него дохода, то и отвечать по этому долгу должен он один.
В душе Анны затеплилась надежда.
— То есть, даже если я действительно подписала тот договор, есть шанс, что мне не придётся платить?
— Шанс есть, и он весьма неплохой, — подтвердил юрист. — Но наша основная линия защиты будет строиться на другом. Мы будем оспаривать сам факт заключения вами договора. У нас есть два пути. Первый, и самый очевидный, — это доказать факт подделки подписи. Для этого нам нужно будет получить в банке копию кредитного досье и ходатайствовать в суде о назначении почерковедческой экспертизы. Если эксперт установит, что подпись выполнена не вами, а другим лицом, — в данном случае, вашим бывшим мужем, — то договор в части вашего созаёмщительства будет признан недействительным. Это называется сделка, совершённая под влиянием обмана.
— А если… — Анна сглотнула, — а если это всё-таки моя подпись? Если я сама её поставила на той кипе бумаг?
Павел Сергеевич посмотрел на неё с пониманием.
— Тогда вступает в силу второй вариант. Мы будем доказывать, что вы подписали договор, не понимая его сути и последствий, так как были умышленно введены в заблуждение. Ваш муж, пользуясь вашим доверием, подсунул вам кредитный договор под видом учредительных документов. Это также является основанием для признания сделки недействительной. В суде нам нужно будет доказать, что вы не имели намерения становиться созаёмщиком и не осознавали природу подписываемого документа.
— И что нам для этого нужно делать? Прямо сейчас?
— Прямо сейчас я подготовлю адвокатский запрос в банк с требованием предоставить нам заверенную копию всего кредитного досье: договор, анкеты, график платежей. По закону они обязаны это сделать. Как только мы получим документы, мы сможем увидеть всю картину и выработать детальную стратегию. Параллельно с этим я настоятельно рекомендую вам написать заявление в полицию по факту мошенничества.
Анна вздрогнула. Одно дело — говорить об этом в сердцах, и совсем другое — пойти и написать официальное заявление на отца своего ребёнка.
— Это обязательно? — тихо спросила она.
— Не обязательно, но крайне желательно, — пояснил Павел Сергеевич. — Наличие возбуждённого уголовного дела будет весомым аргументом в гражданском суде, когда мы будем оспаривать договор. Это докажет серьёзность ваших намерений и подтвердит, что вы считаете себя жертвой преступления. Понимаю, что это непростой шаг с моральной точки зрения. Но в данной ситуации речь идёт о вашем финансовом будущем и благополучии вашей дочери. Ваш бывший муж не оставил вам выбора.
Зинаида, молчавшая до этого, положила руку сестре на плечо.
— Аня, он прав. Этот человек не думал ни о тебе, ни об Оле, когда шёл на этот подлог. Почему ты должна его жалеть?
Анна подняла глаза на юриста. В его спокойном, уверенном взгляде она черпала силы.
— Хорошо, — твёрдо сказала она. — Я готова. Что от меня требуется?
***
Следующая неделя превратилась в кошмар. Игорь и его мать развернули полномасштабную психологическую атаку. Они звонили с разных номеров, писали сообщения, полные то угроз, то слёзных мольб. Светлана Анатольевна подкараулила Анну у работы, устроив публичный скандал с криками: «Люди добрые, посмотрите на неё! Родного мужа по миру пускает, отца своего ребёнка в тюрьму сажает!» Анне пришлось буквально убегать от неё под сочувствующими и любопытными взглядами коллег.
Но самым тяжёлым испытанием стал разговор с дочерью. Оля вернулась с учёбы подавленная, с красными от слёз глазами.
— Мам, мне бабушка звонила, — начала она с порога. — И папа… Они говорят, что ты хочешь его посадить. Что из-за тебя он может остаться без дома, без всего. Мама, это правда?
Анна усадила дочь на диван и взяла её за руки.
— Оленька, послушай меня. Ситуация гораздо сложнее, чем они тебе преподносят. Папа взял очень большой кредит в банке, не сказав мне ни слова. И он сделал так, что по документам я тоже несу за этот кредит ответственность. Понимаешь? Он обманул меня. И теперь банк требует эти деньги с меня. Огромные деньги, которых у нас с тобой нет и никогда не было.
— Но… он же говорит, что это для бизнеса. Что он хотел как лучше, для нас…
— Милая моя, — Анна погладила дочь по волосам, — благими намерениями вымощена дорога в ад. Твой отец — взрослый человек, и он должен нести ответственность за свои поступки. Он не имел права так поступать со мной, с нашей семьёй. Я не хочу его сажать, поверь мне. Я просто хочу защитить нас с тобой. Защитить нашу квартиру, наше будущее. У меня нет другого выхода, кроме как обратиться к закону.
Оля молчала, глядя в пол. Было видно, как в её душе борются любовь к отцу и понимание правоты матери.
— Бабушка сказала… что, если ты не заберёшь заявление, она сделает так, что меня отчислят из института. Сказала, у неё есть связи…
Кровь ударила Анне в голову.
— Что?! Она угрожала тебе?!
— Она сказала, что это не угроза, а предупреждение, — тихо ответила Оля. — Что ты рушишь семью, и она будет защищать сына всеми доступными способами.
Это было последней каплей. Шантажировать собственного ребёнка, свою внучку… Это переходило все границы.
— Так, слушай меня, дочка, — сказала Анна жёстко, заглядывая Оле в глаза. — Никто тебя ниоткуда не отчислит. Это пустые угрозы и дешёвые манипуляции. Никогда, слышишь, никогда не позволяй никому себя запугивать. Мы ничего плохого не делаем. Мы защищаемся. И мы победим, потому что правда на нашей стороне.
Она крепко обняла дочь. И в этот момент поняла, что все её сомнения и страхи улетучились. Теперь она боролась не только за себя. Она боролась за своего ребёнка, за её спокойствие и будущее. И отступать она не собиралась.
Через несколько дней Павел Сергеевич позвонил и сообщил, что получил документы из банка.
— Анна Викторовна, приезжайте. У меня есть кое-что интересное для вас.
В его офисе на столе лежала увесистая папка. Он достал из неё копию кредитного договора и положил перед Анной.
— Вот, смотрите.
Анна склонилась над документом. На последней странице, в графе «Созаёмщик», стояла подпись. Беглая, размашистая. Очень похожая на её. Но что-то в ней было не так. Какое-то неуловимое ощущение чужеродности.
— Похоже, — прошептала она. — Но я не уверена…
— А теперь посмотрите сюда, — Павел Сергеевич указал на анкету-заявление на получение кредита, которая была заполнена от её имени. — Графа «место работы». Указано ООО «Велес-Строй». Вы там работали?
— Никогда в жизни, — изумлённо ответила Анна. — Я уже десять лет работаю в «Аудит-Плюс».
— А контактный телефон? Ваш?
Анна посмотрела на цифры.
— Нет. Не мой.
— Я так и думал, — юрист откинулся на спинку кресла. — Я пробил эту фирму. «Велес-Строй» принадлежала одному из приятелей вашего бывшего мужа. Она обанкротилась три года назад. А номер телефона… он и вовсе никогда не существовал. Ваш муж предоставил банку заведомо ложные сведения о вас. Он не просто подделал подпись. Он сфабриковал всю информацию. Это уже не просто мошенничество в гражданско-правовом поле. Это пахнет полноценным уголовным делом по статье 159.1 УК РФ — мошенничество в сфере кредитования.
Анна смотрела на анкету, и у неё холодело внутри от осознания того, насколько тщательно и цинично был продуман обман.
— И что это нам даёт?
— Это даёт нам почти стопроцентную гарантию на победу в суде, — уверенно сказал Павел Сергеевич. — Банковская служба безопасности, мягко говоря, сработала спустя рукава, не проверив элементарные данные. Мы будем не только оспаривать вашу подпись, но и доказывать, что банк проявил неосмотрительность при выдаче кредита. Но есть ещё кое-что.
Он достал из папки ещё один лист — выписку по счёту, на который были зачислены кредитные средства.
— Вся сумма, три миллиона рублей, в тот же день была переведена на счёт некоего ООО «Горизонт». А на следующий день эта фирма была ликвидирована.
Анна молчала, пытаясь осознать услышанное.
— Проще говоря, — подытожил юрист, — ваш бывший муж взял кредит не на развитие бизнеса. Он просто вывел и обналичил эти деньги через фирму-однодневку. Это классическая мошенническая схема. И он решил, что расплачиваться за его аферу будете вы.
Он посмотрел на Анну.
— Он ждал, что вы испугаетесь, смиритесь и начнёте платить. Что вы, как порядочный человек, будете тащить на себе его долги, боясь огласки и проблем. Но такого поворота… такого поворота он точно не ожидал.
Анна подняла голову. На её лице больше не было страха или растерянности. Только холодная, спокойная решимость. Она смотрела на бумаги, которые были доказательством не просто обмана, а изощрённого, продуманного предательства. Человек, с которым она прожила столько лет, отец её ребёнка, хладнокровно подставил её под удар, рассчитывая, что она сломается.
Телефон в её сумочке завибрировал. На экране высветился номер Игоря. Раньше она бы сбросила или почувствовала приступ паники. Сейчас она смотрела на его имя с ледяным спокойствием. Пусть звонит. Пусть умоляет, угрожает, давит на жалость. Всё это больше не имело значения. Теперь говорить будут не эмоции, а юристы и документы. И закон будет на её стороне. Она молча выключила звук на телефоне, даже не взглянув на экран. Предстояла битва, и она была к ней готова.