— Ты свои по мин ки как хочешь устраивай, а мой юбилей отменять я не собираюсь. Мне сорок лет — и это важнее, чем это твоя тоска.
Андрей застыл в прихожей, не успев снять пальто. На воротнике остались капли дождя, который провожал его мать в последний путь. В руках он всё ещё держал мокрый зонт и пакет с оставшимися после по ми нального обеда пирожками.
Марина стояла в дверях кухни, скрестив руки на груди. На ней был новый халат — ярко-красный, купленный специально к юбилею. Она красила ногти, и запах лака ударил в нос, перебивая слабый аромат ладана, впитавшийся в одежду.
— Мам только сегодня по хо ронили, — Андрей медленно поставил зонт в угол. — Сороковины как раз на твой день рождения выпадают.
— И что? Покой никам всё равно, а я живая. Заказ в ресторане оплачен, гости приглашены.
***
Андрей прошёл в спальню, не ответив на слова жены. Сел на край кровати, всё ещё в пальто, и уставился в одну точку. В голове крутились не мысли о маме, а воспоминания двадцатилетней давности.
Тогда ему было двадцать два, он заканчивал институт. Марина появилась на дне рождения однокурсника — яркая, в обтягивающем платье, с громким смехом. Сказала, что ей двадцать четыре, что работает в турфирме. Только через месяц выяснилось — ей едва исполнилось двадцать, никакой работы не было.
— Какая разница? — смеялась она тогда. — Главное, что мы любим друг друга.
А через три месяца пришла заплаканная. Тест показал две полоски. Андрей растерялся, но предложил пожениться. Марина покачала головой:
— Нет, я не готова. Дай денег на а борт.
Он занял у друзей, отдал пятнадцать тысяч. Через неделю в дверь позвонил её отец — крупный мужчина с тяжёлым взглядом:
— Значит, решил от ответственности уйти? Дочку мою бросить с ребёнком?
Оказалось, никакого а борта не было. Марина рассказала родителям, что Андрей её бросил беременную. Свадьбу сыграли через месяц — скромную, в местном загсе. Мать Андрея тогда только вздохнула: «Смотри, сынок, не ошибись».
Родился Максим, через два года — Алёна. Детей Андрей полюбил сразу, безоговорочно. А вот с Мариной становилось всё тяжелее. Скандалы из-за денег, из-за его задержек на работе, из-за невымытой кружки.
— Уйду от тебя, — говорил он после очередной ссоры.
— Попробуй, — усмехалась Марина. — Детей не увидишь больше. Суд всегда на стороне матери.
И Андрей терпел. Ради Максима и Алёнки. Ради их утренних обнимашек и вечерних сказок.
***
А три дня назад Марина подошла к нему с планшетом в руках.
— Смотри, какое меню я выбрала для банкета. Горячее — стейк из лосося и утка под вишнёвым соусом. На тридцать человек.
Андрей поднял голову. На экране планшета светился счёт — сто восемьдесят тысяч рублей.
— Марина, ты с ума сошла? У нас таких денег нет. Максиму через два месяца поступать, репетиторы, взнос в колледж. Алёне форму покупать, учебники.
— Вечно ты о детях, — Марина села рядом, запах её духов резанул по ноздрям. — Мне сорок лет исполняется один раз в жизни. Я что, не заслужила нормальный праздник?
— Можно дома отметить. Позвать близких друзей, родственников.
— Дома? — голос жены взлетел на октаву выше. — Как нищебродка какая-то? Чтобы Ленка из салона потом год надо мной смеялась? У неё муж на тридцать пять лет ресторан снимал!
— Я возьму кредит, — продолжала Марина. — На твоё имя, конечно. У меня же официальной работы нет.
— Нет.
— Что значит «нет»? Я двадцать лет твоих родственников терплю, борщи варю, рубашки глажу!
Андрей посмотрел на жену. Когда она последний раз гладила рубашки? Год назад? Два? Готовила и того реже — в основном полуфабрикаты разогревала.
— Я сказал нет. Если хочешь праздник — устраивай за свой счёт.
— За какой счёт? — Марина вскочила, планшет упал на кровать. — Ты же сам не даёшь мне работать! Говоришь, детям мать нужна дома!
— Дети уже выросли. Максиму восемнадцать, Алёне шестнадцать.
В дверях показалась дочь:
— Пап, есть будешь? Я макароны сварила.
***
На следующий день после того разговора с женой раздался звонок. Три часа ночи. Андрей схватил трубку — звонила соседка матери:
— Скорую вызвала, но... Андрюша, приезжай.
Мать у мерла от ин фарк та. Не дождалась скорой. Следующие три дня слились в один бесконечный кошмар: мо рг, документы, г роб, венки, организация по ми нок.
Марина в эти дни жила своей жизнью. Пока Андрей сидел в по хо ронном бюро, она обзванивала гостей:
— Да, дорогая, обязательно приходи! Ресторан «Прага», начало в семь вечера. Дресс-код — коктейльное платье.
На кухонном столе рядом с т раурными лентами лежали пробники меню для юбилея. Возле фотографии свекрови — каталог причёсок из салона.
— Мам, ты серьёзно? — Максим стоял в дверях, держа в руках чёрный костюм. — Бабушку только по хо ронили.
— И что? Жизнь продолжается. Не отменять же праздник из-за этого.
На третий день после по хо рон Андрей проверил календарь. Сороковины выпадали точно на день рождения Марины — пятое октября.
— Придётся перенести твой юбилей, — сказал он вечером. — По ми нки важнее.
Марина оторвалась от телефона, где листала фото платьев:
— С ума сошёл? Ресторан оплачен, гости предупреждены. Твоей матери уже всё равно, а у меня юбилей один раз в жизни.
— Мам, это бабушка! — Алёна не выдержала. — Как ты можешь?
— Я могу, потому что я живая! И хочу жить, а не устраивать т раурные спектакли!
Максим подошёл к отцу, положил руку на плечо:
— Пап, мы с Алёной на мамин праздник не пойдём. Это неправильно. Бабушку помянуть важнее.
— Да идите вы все! — Марина швырнула телефон на диван. — Устроили тут по хо ронное бюро! Праздник состоится, с вами или без вас!
***
Утром пятого октября Андрей проснулся с ясной головой. Впервые за двадцать лет он точно знал, что делать.
На кухне Марина красила ресницы, глядя в зеркальце. Рядом стояла коробка с новыми туфлями — красные лакированные, на огромной шпильке.
— Не передумала? — спросил Андрей, наливая себе кофе.
— О чём это ты? Такси заказано на шесть вечера. Можешь не приезжать, мне всё равно.
Дети сидели в гостиной, уже одетые в чёрное. Алёна держала портрет бабушки, Максим — пакет с продуктами для по ми нального стола.
— Последний раз спрашиваю, — Андрей повернулся к жене. — Твой выбор окончательный?
— Боже, какой ты нудный! Да, окончательный! Иди оплакивай свою мамашу, а я буду праздновать!
Андрей кивнул. Больше не было ни боли, ни злости. Только пустота и облегчение.
В семь вечера они с детьми сидели у сестры за по ми нальным столом. Телефон вибрировал от сообщений Марины: «Где все?», «Пришло только восемь человек!», «Это твоя месть?!»
— Пап, — Максим налил отцу рюмку водки, — ты правильно сделал.
Андрей выключил телефон. Завтра он подаст на развод. А сегодня — помянет мать с теми, кто действительно важен.
***
На следующий день после по ми нок рано утром зазвонил телефон. Андрей готовил завтрак детям. На экране высветилось «Марина».
Андрей поставил сковородку на плиту, включил громкую связь. Максим и Алёна вошли на кухню.
— Это твоя месть за то, что я не поехала на по ми нки?! Ко мне никто не пришел! — кричала в трубку Марина.
— Марина, я подаю на развод, — спокойно произнёс Андрей, разбивая яйца. — Решение окончательное.
Секунда тишины. Потом вз рыв:
— Попробуй только! Я заберу детей! И половину квартиры! Суд всегда на стороне женщины!
— Квартира принадлежала моей матери, — Андрей перевернул омлет. — По завещанию перешла мне. Это не совместно нажитое имущество.
— Мам, мы остаёмся с папой, — Алёна подошла к телефону. — Я уже могу выбирать, с кем жить.
— И я тоже, — добавил Максим.
— Собирай свои вещи и до свидания, — закончил Андрей. — У тебя месяц.
Марина что-то выкрикивала про двадцать лет брака, но Андрей отключил телефон. Посмотрел на портрет матери на стене:
— Прости, мам. Давно пора было.
***
Развод тянулся полгода. Марина требовала половину квартиры, машину, алименты на себя «за моральный ущерб». На очередном заседании она рыдала, размазывая тушь:
— Двадцать лет жизни отдала! Юбилей испортили специально!
Судья устало листала документы. Квартира была завещана Андрею матерью — тут всё однозначно. Алёна написала заявление, что хочет жить с отцом. Максиму уже исполнилось девятнадцать.
— Предатели! — кричала Марина в коридоре суда. — Отец вас настроил!
— Мам, ты сама всё сделала, — Максим спокойно застегнул куртку. — Бабушкины по ми нки проигнорировала ради банкета.
В итоге суд обязал Марину платить алименты на содержание Алёны. Она ничего не получила — ни квартиры, ни машины. Переехала к матери, обиженная на весь мир. Звонила подругам, жаловалась на несправедливость, но те всё реже брали трубку.
Андрей остался в той же квартире, где прожил сженой столько лет. По вечерам они втроём ужинали на кухне, смеялись, обсуждали планы. В шкафу больше не висели дорогие платья, которые некому показывать. На столе — никаких каталогов ресторанов.
— Пап, не жалеешь? — спросила как-то Алёна, накрывая на стол.
Андрей посмотрел на детей, на их спокойные лица:
— Жалею только, что не решился раньше.
Иногда потеря родного человека открывает глаза на то, кто рядом с тобой живой. И лучше расстаться поздно, чем так и не решиться никогда.
Рекомендуем к прочтению: