— Я подам на развод, — сказала я. Голос не дрогнул. Слова повисли в воздухе кухни, густые и тяжелые, как свинец.
Аня подняла на меня глаза. В них не было удивления, только усталая горечь, неподъёмная для шестнадцатилетней девочки.
— Он не позволит, мам.
— Он не может не позволить. Это мое решение.
— Он найдет способ. Он же… он как та стена, которую нельзя обойти. Только лбом прошибать.
Я обняла ее. Она прижалась ко мне, как в детстве, но теперь это была не маленькая девочка, а почти взрослый человек, израненный годами жизни в осаде.
— Стены иногда рушатся, — прошептала я. — Иногда их просто оставляют за спиной и уходят.
На следующий день Сергей вернулся. Он вошел тихо, не хлопнул дверью. Его лицо было свежевыбритым, а в руках он держал пакет из кондитерской и уже увядающий букет.
— Бабушка внучке передала, — бросил он, ставя на стол торт «Прага» и протянул мне букет. — Мириться будем.
Он вел себя так, будто вчерашнего инцидента не было. Как будто не было его руки на моем горле, разбросанных по полу фотографий, ключа. Это была новая тактика. Осада под маской мирных переговоров.
— Нам не нужно мириться, Сергей. Нам нужно поговорить.
— О чем? — он сел напротив, его поза была расслабленной, но глаза, холодные и вычисляющие, выдавали его. — Говори. Я слушаю.
— Я хочу развестись.
Он не изменился в лице. Только пальцы слегка постучали по столу.
— Это из-за вчерашнего? Ну, я погорячился. Вижу, что задел тебя. Вижу, что напугал. Вину признаю. Больше не повторится.
Он говорил гладкие, заученные фразы. Как будто читал по бумажке инструкцию «Как вернуть жену после скандала».
— Это не только из-за вчерашнего. Это из-за всего. Из-за многих лет.
— Из-за каких лет? — он сделал удивленное лицо. — Мы нормально жили. Как все. Ты себя накрутила, наслушалась каких-то подруг… Может, у тебя проблемы по женски начались? Сходи к врачу, проконсультируйся, тебе таблеток выпишут, полегчает.
Я смотрела на него и понимала, что он абсолютно искренен в своем заблуждении. Он действительно верил, что все проблемы — это мои «женские нервы», исправимые таблеткой. Он не видел системы. Не видел годы методичного подавления.
— Нет, Сергей. Я не больна. Я просто устала. Устала от страха.
— Какого страха? — он искренне недоумевал. — Я тебя обеспечивал. Ни в чем не отказывал. Дачу маме отремонтируем — тебе же лучше будет, будем летом выезжать, воздух свежий. Ты совсем с катушек слетела.
Он встал, подошел к шкафу, взял тот самый розовый магнит, теперь сломанный. Покрутил в руках.
— Выбросить, что ли? Вещь-то испорчена. — Он посмотрел на меня. — Как и наш брак, да? Ты хочешь его выбросить. Легкий путь найти. А ты подумала, что будет с Аней? Отец ей нужен. Полная семья. Или ты найдешь ей нового папу? Какого-нибудь… клерка из твоей конторы?
В его голосе зазвучали знакомые нотки презрения. Маска миротворца сползала.
— Я никого искать не буду.
— Конечно будешь. — Он швырнул магнит в мусорное ведро. — Ты же не сможешь одна. Ты же слабая. Мир сейчас, сама знаешь, какой. Одни волки. Они тебя сожрут. А я… я твой волк. Я тебя хоть и кусаю иногда, но свой. Чужой загрызет до смерти.
Он подошел вплотную, положил руки мне на плечи. Его прикосновение заставило меня вздрогнуть.
— Давай забудем. Я кредит возьму на дачу. Не трону твои жалкие накопления. Всё будет как прежде.
— Я не хочу, как прежде.
Его пальцы впились в мои плечи.
— Перехотела. — В его голосе снова появилась жесткость. — Я не позволю тебе развалить семью. Ради дочери. Поняла?
Он отпустил меня и вышел из кухни, оставив меня стоять перед мусорным ведром, где лежала расколотая надвое клубничка.
Час спустя он вернулся в кухню, уже одетый для выхода.
— Я к маме. У неё сантехники работу начинают. Деньги мне всё равно понадобятся. Но я, так уж и быть, даю тебе время. До завтра. Чтобы одумалась.
После его ухода я вынула из ведра обломки магнита. Склеить его было невозможно. Я завернула осколки в салфетку и убрала в ящик стола. На память. О том, что сломать можно всё что угодно. Даже розовый пластиковый магнит.
Я понимала, что его угроза — не пустые слова. Он не отступит. Он будет давить, манипулировать, использовать Аню, чтобы удержать меня. Он воспринял мой бунт как временное помешательство, которое нужно лечить жесткой рукой.
Вечером раздался звонок на мой мобильный. Незнакомый номер.
— Алло? Здравствуйте. Это Иван, коллега Сергея. Он просил передать, что задержится. У нас тут небольшое мероприятие.
— Какое мероприятие? — насторожилась я.
— Да так, немного выпьем, засидимся, наверное. Не волнуйтесь за него.
Он положил трубку. Я перезвонила по тому же номеру — уже не отвечали. Это был явный спектакль. Он пытался заставить меня волноваться, вызвать жалость. Старая, как мир, тактика.
Я не стала больше перезванивать. Я собрала Ане ужин, проверила уроки, уложила спать. Села у окна и смотрела на темный двор. Я думала о матери. О её словах про садовника. Я была плохим садовником для самой себя. Я годами позволяла сорнякам душить всё живое во мне.
В половине второго ночи в дверь постучали. Я открыла. На пороге стоял Сергей, слегка пошатываясь. От него пахло алкоголем.
— Впустишь? — он попытался улыбнуться, получилось жалко. — Замерз.
— Ты где был?
— С друзьями. Вспоминали молодость. — Он прошел в прихожую, тяжело опустился на табурет. — Скучно стало без тебя. Решил домой вернуться. К семье.
Он поднял на меня мокрые от якобы слез глаза.
— Прости меня. Я вел себя как скотина. Я всё осознал. Давай начнем всё с чистого листа. Завтра же идем, покупаем тебе новое кольцо. Взамен обручального. Как символ.
Он пытался обнять меня. Я отстранилась.
— Иди спать, Сергей. Ты пьян.
— Я трезвый как стеклышко! — он вскочил, и вся наигранная слабость мгновенно исчезла, сменилась агрессией. — Я с тобой по-хорошему пытаюсь, а ты! Никакого кольца не будет. И никакого лагеря. Поняла? Завтра же едешь, забираешь свои деньги и везешь их маме. И конец этому разговору.
Он повернулся и побрел в спальню. Через минуту я уже слышала его храп.
Утром он снова был милым и ласковым. Готовил завтрак, шутил с Аней. Он играл в идеального мужа и отца. Это было страшнее, чем его ярость.
— Маш, я сегодня освобожусь рано, — сказал он, целуя меня в щеку на прощание. — Может, в кино сходим? Как в старые времена.
— У меня работа, — ответила я.
— Отменишь. — Его улыбка не дрогнула, но в глазах промелькнул знакомый холод. — Я уже билеты забронировал.
После его ухода я ощутила полную беспомощность. Он опутал меня со всех сторон. Он не оставлял ни одной лазейки для отступления. Он вел свою осаду по всем правилам: то штурм, то перемирие, то подкоп.
Я зашла в интернет-банк. Моя карта была пуста. Не только та, на которую я получала зарплату, но и та, что была привязана к общему счету. Он вывел все деньги. На смс-уведомление пришел код подтверждения операции. Он воспользовался моим телефоном, пока я мыла посуду.
Я позвонила ему.
— Здравствуй, дорогая. Соскучилась? — он ответил бодрым голосом.
— Где деньги моя зарплата, Сергей?
— Какие деньги? А, те? Я же сказал — они пойдут на ремонт. Я внес второй взнос. Мама уже обои выбирает. Спасибо тебе за помощь. — Он положил трубку.
Я сидела и смотрела на экран телефона. Ноль рублей. Он оставил меня без копейки. Чтобы я не могла никуда уйти. Чтобы я была полностью под его контролем.
В отчаянии я набрала номер мамы.
— Мам, — голос сломался. — Он забрал все деньги. Всю мою зарплату.
Мама выслушала молча.
— Приезжай. С Аней. Сейчас же.
— Я не могу… У меня даже на электричку нет.
— Я вышлю на карту. Сиди, никуда не уходи. Жди.
Через десять минут пришло смс о переводе. Небольшая сумма, но на дорогу хватало. Я собрала вещи для себя и для Ани в два старых рюкзака. Только самое необходимое.
Выйти из дома было страшно. Каждый скрип лифта, каждый шаг в подъезде заставлял вздрагивать. Я ждала, что он появится из-за угла. Этот кошмар, который не закончится никогда.
Мы доехали до вокзала. Купили два билета на ближайшую электричку. Я постоянно оглядывалась. Мне казалось, что вот-вот увижу его машину, его разъяренное лицо.
Электричка тронулась. Аня прижалась ко мне, глядя на уходящий назад город.
— Мы уезжаем навсегда? — тихо спросила она.
— Я не знаю, — честно ответила я. — Но мы уезжаем сейчас. Это главное.
Мама встретила на перроне, обняла нас. Ни о чем не спрашивая увезла в свой маленький домик, пахнущий яблоками и спокойствием.
Вечером, за чаем, я всё рассказала.
— Деньги он вернет, — уверенно сказала мама. — Все до копейки.
— Как? Он же…
— Он вернет, — повторила она. — У меня есть способы. Ты здесь оставайся. Никуда не звони, не выходи на связь. Пусть повоет немного.
На следующий день я села за ноутбук. Мне нужно было сдать отчет по работе. Пока я заходила в почту, я увидела рассылку от банка. Акция по кредитованию. Большие суммы, низкие проценты для зарплатных клиентов.
Идея пришла мгновенно, как вспышка. Я открыла его банковский аккаунт. Он был привязан к моему номеру телефона. Я запросила смс на восстановление пароля. Код пришел на мой телефон, который был со мной.
Я вошла в личный кабинет. Сергей, в своей самоуверенности, даже не подумал заблокировать мне доступ к интернет-банку. Он был уверен, что, оставив меня без денег на карте, полностью обезоружил.
Я открыла раздел «Кредиты». Оформила заявку на сумму моей зарплаты, которую он забрал. Это были те самые «низкие проценты для зарплатных клиентов». Проценты, которые теперь будет платить он.
Заявку одобрили мгновенно. Деньги поступили на счет. Я тут же перевела их на счет мамы. Затем отправила в банк заявление о расторжении договора на ведение совместного счета с Сергеем. Основание — «изменение семейного положения». Подтверждение пришло через час.
Я вышла из аккаунта и закрыла ноутбук. Руки дрожали. Я только что совершила финансовую диверсию. Но это были мои деньги, а проценты уже его.
Через два часа раздался звонок на телефон. Определился номер Сергея.
— Не бери, — сказала мама спокойно.
Он звонил раз за разом. Потом пришли смс.
— Марина, что ты наделала? Это же кредит! На нас с тобой! Ты что, с ума сошла?
Потом еще: «Немедленно верни деньги! Верни всё на место!»
Потом: «Я всё прощу. Вернись. Мы всё уладим».
Мама взяла телефон и написала ответ: «Деньги пойдут на Аню и на адвоката. Не беспокойся больше о ремонте. У тебя теперь есть чем заняться».
Она положила телефон. Мы сидели за столом и молча пили чай. За окном шел дождь. Он стучал по стеклу, смывая пыль и городскую копоть.
Я впервые за долгие годы чувствовала не страх, а тихую, спокойную уверенность. Это была не победа. Это было перемирие на моих условиях. И я знала — впереди еще будет много боев. Но теперь я знала, что у меня есть тыл. И что я могу не только обороняться, но и наступать.
Телефон Сергея умолк. Осада, наконец, была снята.