".... Екатерина Владимировна протянула ей листок бумаги, сложенной в несколько раз.
- Это номера телефонов. Первый - моих родителей. Я пока буду у них, а второй - это номер телефона в той квартире, где мы живём с Андреем, - произнесла она, а после непродолжительной паузы добавила: - Пока ещё живём вместе..."
Читайте : Чурка
Ира пришла в палату, сразу подошла к сынишке, поправила одеяльце. Потом легла на свою кровать. До разговора с Екатериной Владимировной Ирина только и мечтала о том, чтобы вот так лечь и отдохнуть. Всё-таки в больнице нельзя было чувствовать себя как дома. Здесь она боялась, чтобы Ванечка лишнего движения не сделал и не начал плакать, ведь вокруг дети. Сейчас можно было расслабиться и уснуть, но после встречи с Екатериной сон как рукой сняло. Ирина лежала и думала, как всё-таки интересно устроена жизнь и как в ней всё меняется. Ещё недавно Екатерина Владимировна внушала Ире страх, а сейчас вызывает жалость... Хотя неизвестно, как всё было, если бы бывшая соседка не оказалась в положении. Возможно, тогда бы они с мужем Иру из-под земли достали. И не было бы у неё сейчас Ванечки. Подумав об этом, Ира почувствовала, как она задрожала всем телом. Не хотелось ей больше видеться с Екатериной. Надеялась Ира, что её завтра выпишут, и больше они не встретятся в больничном коридоре.
На следующий день во время обхода врач сообщил радостную новость:
- По-моему, кто-то очень хотел домой? Вот сейчас могу со спокойной душой вас выписать, потому что наш Иван Царевич здоров!
Ира поблагодарила доктора и начала собираться. Наконец-то она выйдет на улицу и сможет дышать не спертым больничным воздухом, а будет наслаждаться весенними ароматами. За то время, что они с Ванечкой находились в больнице, весна уже полностью вступила в свои права, раскрасив мир в яркие краски. Каждый день Ира смотрела в окно и видела, что зелёни становится всё больше. Когда они с сынишкой поступали в больницу, на деревьях только-только набухли почки, а сейчас изумрудная зелень светилась под лучами ласкового весеннего солнца. Ире думала, что когда они с сыном окажутся дома, будут гулять на свежем воздухе как можно дольше.
Соседкам по палате и их детям Ира пожелала скорейшего выздоровления, а затем вышла из палаты, направившись к выходу. Поблагодарила медсестёр, сидевших, на посту и уже подошла к двери, ведущей на лестничную площадку, как услышала позади себя шаги.
- Ира, подожди, остановись, пожалуйста! Я думала, что уже не увижу тебя! Хорошо, что вовремя вышла из палаты. Мне кое-что нужно тебе сказать.
Конечно, это была Екатерина Владимировна. Ира обернулась, не понимая, что этой женщине нужно от неё. Бывшая соседка на руках держала свою маленькую Ангелинку и светилась от счастья. Не было вчерашней тоски и измождённости. Не было и горечи в голосе. Сейчас Екатерина Владимировна говорила спокойно и при этом выглядела уверенной в себе.
- Говорите, потому что Ваня одет тепло, Боюсь, что вспотеет, - сказала Ира, а Екатерина Владимировна протянула ей листок бумаги, сложенной в несколько раз.
- Это номера телефонов. Первый - моих родителей. Я пока буду у них, а второй - это номер телефона в той квартире, где мы живём с Андреем, - произнесла она, а после непродолжительной паузы добавила: - Пока ещё живём вместе...
Ира не скрывала своего удивления. Она не понимала, зачем ей телефон Екатерины Владимировны. Встречаться с ней Ира точно не хотела. Поэтому бумажку брать не спешила. Кривить душой не стала, сказала прямо:
- Спасибо, но не понимаю, зачем мне знать ваш номер...
- Может, когда нас с Ангелинкой выпишут, встретимся, погуляет вместе. Всё-таки мы с тобой обе молодые мамы, у нас теперь много общих тем для разговоров.
- Я скоро в деревню поеду, - выдавила из себя Ира. Обманывать она не любила, но пришлось это сделать, чтобы Екатерина Владимировна поняла: хоть она прощена, прежних отношений между ними будет.
- Тогда возьми листок на всякий случай. Кто знает, вдруг он пригодится. Всякое может произойти. Не хочу напоминать, но у моего отца связи. Он сможет помочь, ведь жизнь полна сюрпризов. Конечно, пусть ни у кого ничего не случается, но в случае чего ты будешь знать, что тебе есть к кому обратиться. Так я смогу искупить свою вину перед тобой. Знаешь, мне ведь совесть спать спокойно не даёт.
Ира видела, что Екатерина Владимировна от неё не отстанет, будет говорить долго. Поэтому взяла номер и машинально положила его в карман своего плаща. Ещё раз пожелала скорейшего выздоровления и вышла на улицу, вдохнула полной грудью свежий весенний воздух. И уже не думала о Екатерине Владимировне. Смотрела на сынишку и показывала ему зелёные листочки, а затем лужи, оставшиеся после дождя, который прошёл ночью. Затем они поехали домой, точнее - к Татьяне Сергеевне. Своего жилья у Иры пока не было, но она мечтала, что через год или два - она с сыном будет жить в собственной квартире. Так говорил Василий Сергеевич, а ему она верила безоговорочно.
Художник приехал в выходные сам не свой. Ничего не говорил, но вид у него был таким, что и без слов стало понятно: случилось что-то не слишком приятное. Татьяна Сергеевна попыталась узнать причину плохого настроения у сына, но тот только отмахнулся и сказал, что всё уладит. Больше к Василию мать с вопросами не лезла, понимая, что это бесполезно. Он всё расскажет сам, когда посчитает нужным это сделать. Ира тоже ничего не спрашивала, но видела, что Василий сам не свой. В деревне, куда они отправились вместе, он всё делал молча. Если и улыбался, когда водил Ванечку за ручку, то делал это как-то натянуто. Было видно, что ему сейчас не до улыбок. Его настроение передалось и Ире. Мало того, что ей больно было разбирать вещи в деревенском доме и отдавать ей соседям, так ещё и с Василием творилось что-то непонятное.
Дом попросили освободить к августу, когда к работе должен был приступить молодой специалист. Степан, конечно, приехал и попробовал возмущаться. сказал, что всякое в жизни может произойти, и, возможен такой вариант, что они с Верой вернутся. Но председатель заявил, что раз Степан и его дочь выписались, то колхозный дом им больше не принадлежит. Жильё государственное, а значит, и распоряжаться им колхоз имеет полное право на своё усмотрение. Разрешил председатель только Степану и Ирине приезжать в деревню на побывку до тех пор, пока в доме не сделают ремонт перед заселением новых жильцов.
Кое-что из инструментов для работы в огороде Степан забрал с собой, а остальное велел Ирине раздать односельчанам. Сказал, что это жест доброты с его стороны. Баба Паша приходила к Ире под предлогом "позабавиться с хлопчиком", приносила Ване то вязаные носочки, то шапочку, то шарфик, а уходила домой с тем, что сама выбрала, что захотела взять себе домой. Правда, было бабе Паше не так много и надо. Оставшееся добро Ира решила оставить. Вдруг оно новому хозяину пригодится. Если нет, то выбросит.
Для Ирины каждый приезд в родную деревню был не то, чтобы был болезненным, но бесследно не проходил. Ходила она с Ванечкой и к речке, и к той посадке, где когда-то брала уроки живописи у Василия Сергеевича. Ира смотрела на деревенские пейзажи, словно хотела навсегда запечатлеть их в своей душе и потом, когда их дом отдадут другим людям, вспоминать красоту родных мест...
- Вижу, Ирина, что ты очень переживаешь. Тяжело расставаться с тем, к чему прикипели сердце и душа, - сказал Василий Сергеевич во время своего очередного приезда. Выглядел он уже повеселее, но было видно, что неприятности пока не ушли из его жизни.
- Я здесь выросла, пока не могу осознать того, что скоро здесь у меня останутся только могилы мамы и бабушки. Конечно, баба Паша приглашает к себе. И она будет рада нас с Ваней видеть, но всё равно это уже не своё.
Татьяна Сергеевна слышала разговор сына и Иры, подошла ближе и постаралась разрядить обстановку, напомнив о жилье в Минске:
- Ира, нечего здесь переживать. Скоро вы в Минске кооператив построите. Поверь, когда ты будешь жить в большом городе, когда сможешь водить своего ребёнка в разные кружки и секции, чего бы ты никогда не сделала в деревне, ты о ней и вспоминать не станешь.
Матери ответил Вася. Он наконец-то решил признаться, что квартиры, вероятнее всего, у них не будет.
- Я ничего вам не говорил, думал, что смогу всё уладить, но, похоже, что кооператива нам не видать, по крайней мере, в ближайшее время.
- Почему? - в один голос спросили Ирина и Татьяна Сергеевна.
- Оказывается, что у меня не тот моральный облик. Так мне сказали вышепоставленные товарищи. Кто-то им донёс, что я развёлся с женой, причём стал инициатором разрыва. В общем, бросил доверившуюся мне женщину, которая разочаровалась и в мужчинах, и в жизни. Звучит, конечно, всё нелепо, наверное, даже смешно. Я об этом и сказал, но мне дали понять, что на первом месте у советских людей должна быть мораль.
- Это дело рук Вики, - сказала Татьяна Сергеевна. - Больше наговаривать на тебя некому.
- Я тоже так думаю, - ответил Вася. Откуда она узнала, где я работаю, мне непонятно. Но смогла и ведь добилась приёма у моего начальства.
- Вася, но ведь у тебя есть связи, - сказала Татьяна Сергеевна. - Ты же и Иринку в столичный роддом смог устроить. Неужели нет никого, кто бы за тебя слово смог замолвить?
- Нет, здесь с нашим руководством надо разговаривать. Наверняка, Вика кому-то из моего начальства слишком понравилась...
Ира молча слушала и думала, что можно предпринять. Тогда она и вспомнила, что в кармане её плаща должен быть листок с номерами телефонов, который её дала Екатерина Владимировна.