Таня проснулась от знакомого звука — мама кашляла в соседней комнате. Часы показывали половину шестого утра. Встала, накинула халат и пошла проверить.
Мама сидела на кровати, держалась за грудь.
— Тань, водички принеси, — прохрипела она.
Таня принесла стакан теплой воды, помогла маме отпить несколько глотков. Кашель утих.
— Спасибо, доченька. Иди спи еще.
— Да уже не усну. Давай лучше таблетки твои приготовлю.
На кухонном столе стояла целая батарея лекарств. От давления, для сердца, от боли в суставах. Таня разложила таблетки по коробочке с делениями на дни недели. Мама путалась, какие когда пить, поэтому приходилось контролировать.
Заварила чай, сделала овсяную кашу на воде — мама другую не могла есть. Отнесла завтрак в комнату.
— Не хочу есть, — мама отвернулась к стене.
— Мам, надо. Хоть пару ложек. Таблетки на голодный желудок нельзя.
Уговаривала минут десять. Мама съела половину тарелки, выпила чай с лекарствами.
— Сегодня к врачу надо, — напомнила Таня. — В одиннадцать запись.
— Не поеду. Устала я по больницам мотаться.
— Мам, это важно. Анализы посмотреть надо.
— Что там смотреть? Старая я, больная. Всё ясно.
Таня села на край кровати, взяла маму за руку. Кожа тонкая, как бумага, вены просвечивают.
— Не говори так. Врач сказал, если лечение соблюдать, можно стабилизировать состояние.
— Да знаю я этих врачей. Деньги только выкачивают.
В дверь позвонили. Таня пошла открывать.
На пороге стояли её сестры — Вика и Света. Обе при параде — Вика в новом пальто, Света с модной сумкой.
— Привет, — сказала Вика. — Мама как?
— Нормально. Проходите.
Сестры прошли в комнату к маме. Таня слышала, как они причитают, охают, спрашивают про самочувствие. Минут через пять вышли на кухню.
— Чай будете? — спросила Таня.
— Давай, — Вика села за стол. — Слушай, нам поговорить надо.
— О чем?
— О квартире.
Таня поставила чайник, достала чашки.
— Что о квартире?
— Ну, мама же не вечная, — Света понизила голос. — Надо заранее всё обговорить.
— Что обговорить?
— Как делить будем. Нас трое, значит, каждой по трети.
Таня замерла с чайником в руках.
— Вы серьезно? Мама в соседней комнате, больная, а вы про наследство?
— Тань, не драматизируй, — Вика поморщилась. — Это практические вопросы. Лучше заранее решить, чтобы потом не ругаться.
— А кто сказал, что квартира вам достанется?
— Как это кто? Мы же дочери. Имеем право.
Таня налила кипяток в чашки, села напротив сестер.
— Право. А обязанности?
— Какие обязанности? — Света удивилась.
— Ухаживать за мамой. Кормить, лекарства покупать, к врачам возить, ночами не спать, когда ей плохо.
— Ну это ты сама выбрала тут жить, — пожала плечами Вика. — Могла бы маму в дом престарелых отдать.
— В дом престарелых? Родную мать?
— Там профессиональный уход. И тебе легче было бы.
— Мне? А вам?
— Мы бы навещали, — сказала Света. — По выходным.
Таня рассмеялась. Горько, зло.
— По выходным. Вы и сейчас раз в месяц приезжаете. И то — на полчаса.
— У нас свои семьи, дети, — Вика выпрямилась. — Мы не можем всё бросить.
— А я могу? У меня нет жизни?
— Ты не замужем, детей нет. Тебе проще.
Таня встала, подошла к окну. За стеклом шел снег. Ноябрь, скоро зима совсем.
— Знаете, сколько стоят мамины лекарства? Восемь тысяч в месяц. Минимум.
— Ну и что?
— А то, что я их покупаю. На свою зарплату. Памперсы, пеленки, специальное питание — всё я.
— Мама же пенсию получает.
— Двенадцать тысяч. На коммуналку уходит половина. На еду — остальное.
— Мы можем скидываться, — предложила Света.
— Можете? Я вам три месяца назад писала, просила помочь. Вика ответила, что ипотека, Света — что ребенку на кружки надо.
— Это другое...
— Что другое? Деньги на живую мать — не можете. А квартиру после смерти — пожалуйста, готовы делить.
В комнате закашляла мама. Таня пошла к ней.
— Что случилось?
— Ничего, доченька. Девочки уехали?
— Еще нет.
— Пусть едут. Им некогда со старухой сидеть.
Таня поправила маме подушку, укрыла потеплее.
— Поспи пока. В десять разбужу, к врачу собираться.
Вернулась на кухню. Сестры допивали чай.
— Мы подумали, — начала Вика. — Можем оформить договор. Ты ухаживаешь за мамой, а потом получаешь половину квартиры. Нам с Светой — по четверти.
— Половину?
— Ну да. Справедливо же. Ты тут живешь, коммуналку не платишь.
— Коммуналку я плачу. Полностью. И за продукты, и за всё остальное.
— Все равно. Половина — это щедро.
Таня посмотрела на сестер. Родные люди. Одна кровь. А как чужие.
— Знаете что? Идите вон.
— Таня!
— Вон отсюда. И не приезжайте больше.
— Ты не имеешь права! Это и наша мама!
— Ваша? Когда она вам последний раз была нужна? Когда вы ей последний раз звонили?
— Мы занятые люди...
— Все занятые. Все устают. Но я каждую ночь встаю к ней. Подмываю, переодеваю, успокаиваю. А вы даже позвонить не можете.
Вика встала, надела пальто.
— Мы с адвокатом проконсультируемся. У нас есть права.
— Консультируйтесь. А пока мама жива — не появляйтесь тут.
Сестры ушли.
Таня села за стол, уронила голову на руки. Слезы потекли сами собой. От обиды, усталости, одиночества.
Телефон зазвонил. Номер Вики.
"Ты пожалеешь об этом. Квартиру всё равно поделим. По закону."
Пошла к маме. Та не спала, смотрела в потолок.
— Я всё слышала, — тихо сказала она.
— Мам...
— Спасибо тебе, доченька. За всё.
— Не надо, мам.
— Надо. Я завещание написала. Всё тебе. Нотариус заверил. В тумбочке лежит.
Таня села на кровать, обняла маму.
— Не думай об этом. Главное — поправляйся.
— Не поправлюсь я, Танюш. Мы обе знаем.
— Мам, не говори так.
— Правду говорю. Но я спокойна. Ты у меня хорошая. Настоящая дочь.