Валентина Сергеевна вернулась из больницы после операции и не узнала свою квартиру. Диван стоял у другой стены, старинный комод исчез, а вместо бабушкиного ковра красовался какой-то современный палас.
— Свекровь, не переживайте! — встретила её невестка Ира с лучезарной улыбкой. — Я тут немножко освежила интерьер, пока вас не было!
Валентина Сергеевна опустилась на диван. Жесткий, неудобный. Старый был мягкий, продавленный в нужных местах.
— А где мои вазочки? — растерянно спросила она, оглядывая пустые полки.
— Эти старомодные штучки? Выбросила! Они такие уродские, пылесборники сплошные!
Выбросила. Просто взяла и выбросила. Хрустальные вазочки, которые дарил покойный муж на каждую годовщину свадьбы. Двадцать три вазочки. Двадцать три года счастья.
Ира порхала по квартире, показывая "улучшения". На окнах вместо тюля — жалюзи. На стенах — обои с геометрическим рисунком, от которого рябило в глазах.
— А где фотографии мамы?
— А, эти старые карточки? Сложила в коробку на антресоли. Свекровь, много негатива в доме было! Нужна позитивная энергетика!
Валентина Сергеевна встала, пошла к стене, где раньше висели портреты. Теперь там красовались фотографии Иры с сыном Максимом. Яркие, глянцевые, улыбающиеся.
— Ира, это же мой дом.
— Конечно, ваш! Но мы же тут живем с Максом. Хочется уюта, современности.
Максим появился из своей комнаты. Двадцать восемь лет, работает программистом, женился год назад.
— Мам, ты уже вернулась! Как себя чувствуешь?
— Нормально, сынок.
Он обнял её, но быстро, будто выполняя обязанность.
— Правда классно Ира всё переделала? Как в журнале!
Валентина Сергеевна кивнула. Что тут скажешь? Сын счастлив, невестка старалась.
В спальне тоже всё изменилось. Кровать развернули, шкаф передвинули. На туалетном столике вместо её флаконов — косметика Иры.
— Я ваши кремики в ящик убрала, — пояснила невестка. — А то столько места занимали!
Кремики. Французские духи, которые Валентина Сергеевна покупала раз в год, экономя на всём. Единственная роскошь, которую себе позволяла.
За ужином сидели втроем. Ира приготовила какой-то салат с авокадо.
— Это суперфуд! Очень полезно для восстановления после операции.
Валентина Сергеевна жевала безвкусную зелень. Хотелось обычной картошки с селедкой.
— Свекровь, я ещё хотела сказать. Те ваши кастрюли старые — выбросила. Купила новые, с антипригарным покрытием.
— Какие кастрюли?
— Ну, алюминиевые эти. Страшные такие, черные.
Бабушкины кастрюли. В них ещё прабабушка готовила. Передавались из поколения в поколение.
— Ира, зачем?
— Свекровь, ну что вы! Алюминий же вредный! Рак вызывает!
Максим кивал:
— Мам, Ира права. Нужно идти в ногу со временем.
После ужина Валентина Сергеевна пошла в комнату, которая раньше была кабинетом мужа. Теперь там спортзал. Беговая дорожка, гантели, коврик для йоги.
— Максу нужно поддерживать форму, — пояснила Ира. — А книги эти старые я на балкон вынесла. Потом в макулатуру сдадим.
Книги мужа. Он их собирал всю жизнь. Первые издания, с автографами. Читал вслух по вечерам.
На балконе стопки книг лежали прямо на полу. Некоторые уже отсырели.
Валентина Сергеевна взяла томик Пушкина. На форзаце надпись: "Любимой жене в день свадьбы". Почерк мужа. Прижала к груди.
— Свекровь, вы чего там? — заглянула Ира. — Ой, не расстраивайтесь! Книги же можно новые купить, если что.
Новые. Всё можно купить новое. Кроме памяти.
Ночью Валентина Сергеевна не спала. Лежала в чужой кровати, в чужой комнате, в чужой квартире. Своей квартире, которая стала чужой.
Утром проснулась от запаха кофе. Раньше пила чай. Но Ира купила кофемашину — "цивилизованные люди пьют кофе".
— Свекровь, я вам диетический завтрак приготовила! Овсянка на воде с ягодами годжи!
Валентина Сергеевна села за стол. Новый стол, стеклянный, холодный.
— Ира, а где старый стол?
— Выбросили! Он же разваливался!
Не разваливался. Просто был старый, деревянный, с царапинами от ножей. За ним три поколения собирались. На нём Максим уроки делал.
— Мам, тебе доктор что сказал? — спросил сын, уткнувшись в планшет.
— Восстанавливаться. Не нервничать.
— Вот и отлично! Отдыхай, мы обо всём позаботимся.
Они ушли на работу. Валентина Сергеевна осталась одна. Пошла по квартире, как по музею. Всё чистое, современное, чужое.
В шкафу искала свой халат. Нашла в пакете для мусора.
— Старый, дырявый, — наверное, сказала бы Ира.
Но это был халат, в котором она мужа в последний путь провожала. В котором сына растила. В котором внуков ждала. Которых так и не дождалась.
Достала халат, надела. Сразу теплее стало. Роднее.
Позвонила подруге Галине:
— Галь, можно к тебе?
— Валь, ты же после больницы! Сиди дома!
— Не могу дома. Тут больше не дом.
Пришла к Галине, рассказала. Та ахала:
— Да как она посмела!
— А что теперь? Скандалить? Максим её сторону примет.
— Так нельзя же так!
— Галь, я понимаю. Они молодые, им хочется по-своему. Но почему мою жизнь выбросить надо? Я же ещё живая.
Вернулась к вечеру. Ира готовила ужин.
— Свекровь, где вы были? Волновались!
— Гуляла.
— В вашем состоянии нельзя долго гулять!
В каком состоянии? В состоянии человека, у которого украли жизнь?
За ужином Максим сказал:
— Мам, мы тут подумали. Может, тебе к тёте Наде переехать? У неё дом большой, ей компания нужна.
Валентина Сергеевна подняла глаза на сына:
— Вы меня выселяете?
— Что ты, мам! Просто тебе там спокойнее будет. А тут ремонт предстоит.
— Какой ремонт? Вы же всё переделали.
— Это только начало! — воодушевилась Ира. — Мы стены снесём, студию сделаем! Евроремонт!
Валентина Сергеевна поставила вилку:
— Я подумаю.
Ночью сидела на кухне. Единственное место, где ещё можно было узнать свой дом. Правда, без старой посуды, без клеёнки в цветочек, без запаха пирогов.
Смотрела в окно. Там, за стеклом, жизнь шла своим чередом. А здесь, в её квартире, жизнь остановилась. Превратилась в глянцевую картинку из журнала.