— Мама, ты представляешь, эта змея на нас участкового навела! На родню! — Светлана металась по кухне Ларисы Ивановны, размахивая руками. — Выставила нас, как собак побитых! С детьми! Перед соседями опозорила!
Лариса Ивановна сидела за столом, обхватив голову руками. Рядом на столе стояла бутылочка корвалола, от которой по кухне разносился горьковатый аптечный запах.
— Успокойся, дочка, не трепи себе нервы, — глухо сказала она, хотя её собственное лицо было багровым от гнева. — Я Сашеньке уже всё высказала. Что за жену он себе выбрал, иродку бессердечную. Чтобы родную мать и сестру из-за каких-то поганых грядок… Да у меня давление подскочило, сердце чуть не остановилось!
— И что Саша? «Что он сказал?» —с надеждой спросила Светлана, останавливаясь напротив матери.
— А что он скажет? Мямлит что-то… «Поля погорячилась», «надо поговорить». Тряпка! Не мужик! Я его не так воспитывала! В наше время муж сказал — жена сделала, и слова поперёк не смела сказать! А эта… фифа столичная, массажистка! Руки свои на чужих мужиках мнёт, а на семью ей наплевать!
Светлана злорадно усмехнулась.
— Вот именно, мама! Про руки — это ты хорошо сказала. Надо людям глаза открыть, какая она на самом деле! Неблагодарная, жестокая эгоистка! Она нас опозорила, а теперь мы её опозорим. Да так, что она из дома постыдится выйти!
— Это как же? — Лариса Ивановна подняла на дочь глаза, в которых блеснул недобрый огонёк.
— А вот так! — Светлана схватила со стола свой смартфон. — У меня в «Одноклассниках» почти пятьсот друзей! Весь наш город! Сейчас я такую ей характеристику напишу, такую историю душещипательную, что все ахнут! Про то, как мы, несчастные, хотели деткам свежим воздухом подышать, витаминчиков с её захудалого огорода поесть. Как мы ей, неряхе, всё в порядок привели, урожай спасли от гниения. А она, змея, приехала с полицией и выгнала нас на улицу! Посмотрим, кто тогда будет прав!
Лариса Ивановна одобрительно кивнула.
— Правильно, дочка. Пиши. Да слёз побольше добавь, чтобы люди прониклись. Напиши, что у меня сердце больное, что я ночей не спала, ей варенье варила. А она баночку даже не взяла, побрезговала!
И Светлана, сев за стол и отодвинув корвалол, принялась строчить. Пальцы её с накладными ногтями яростно стучали по экрану. Это была не просто месть. Это была священная война за поруганную честь семьи.
Полина провела на даче все выходные. Она работала не покладая рук: убирала в доме, вымывая последние следы чужого присутствия, разбирала вытоптанные грядки, подвязывала уцелевшие ветки на яблонях. Работа изматывала физически, но приносила душевное облегчение. С каждым сорванным сорняком, с каждым вымытым окном она будто очищала и свою собственную жизнь от налипшей грязи.
В город она вернулась поздно вечером в воскресенье, в свою съёмную комнатку в гостинице. Она чувствовала себя уставшей, но свободной. В понедельник она твёрдо решила пойти и подать заявление на развод.
На работе в массажном салоне её встретили сочувствующими взглядами.
— Полинка, ты как? — спросила администратор Леночка, девушка с вечно удивлёнными глазами. — Мы тут такое читали…
— Что читали? — не поняла Полина, переодеваясь в рабочий халат.
Леночка протянула ей свой телефон. На экране была открыта страница какого-то городского новостного портала. Крупный заголовок гласил: «„ОНА ВЫГНАЛА НАС С ДЕТЬМИ НА УЛИЦУ ИЗ-ЗА ПОМИДОРОВ!“ — ИСПОВЕДЬ ЖЕНЩИНЫ, СТАВШЕЙ ЖЕРТВОЙ ЖЕСТОКОЙ НЕВЕСТКИ».
У Полины похолодело внутри. Она начала читать. Это был пост её золовки Светланы, перепечатанный журналистами. Сентиментальный, лживый, полный пафоса и скрытой агрессии текст. Там было всё: и «больное сердце» свекрови, и «бледные детки, мечтавшие о ягодке с куста», и «неблагодарная жена брата, которая ценит вещи больше людей». К тексту была прикреплена фотография — заплаканная Светлана обнимает своих детей на фоне дачного домика Полины. Фото, очевидно, было сделано Игорем в тот самый день. Постановочное, фальшивое горе.
Под статьёй уже было больше трёхсот комментариев. Полина, затаив дыхание, начала их читать.
«Вот же стерва! Гнать такую жену в шею! Бедная свекровь, вырастила сына для такой змеи!» — писал какой-то мужчина.
«Ужас! Совсем люди озверели из-за своих соток! Детей пожалела бы хоть!» — вторила ему женщина.
«Знаю эту семью, Лариса Ивановна — золотой человек, всю жизнь в детском саду поваром отработала, а сноха ей попалась — наказание господне!» — утверждала анонимная пользовательница.
Полине стало душно. Ей казалось, что стены салона сдвигаются, что все смотрят на неё и шепчутся за спиной. Позор. Они добились своего. Они выставили её монстром на весь город.
Она дошла до своего кабинета на ватных ногах и села на кушетку. Руки дрожали. Хотелось плакать, кричать, но слёз не было. Была только выжженная пустыня внутри.
В дверь постучали. Это была её первая на сегодня клиентка, Валентина Петровна, сухонькая старушка, которую Полина знала уже много лет. Она ходила к ней на массаж спины.
— Здравствуй, Полечка, — сказала она своим тихим, скрипучим голосом. — Что с тобой, деточка? Лица на тебе нет.
Полина не выдержала и разрыдалась. Сквозь слёзы, заикаясь, она рассказала всё: про дачу, про мужа, про статью в интернете.
Валентина Петровна молча слушала, её морщинистые руки гладили Полину по плечу. Когда та закончила, старушка вздохнула.
— Эх, деточка… Думаешь, ты одна такая? Да пол-России так живёт. Одна терпит, другая — нет. Ты вот не стала. И правильно сделала.
— Да что же правильного? — всхлипывала Полина. — Они меня со всем светом смешали! Я теперь… я не знаю, как жить. Все думают, что я чудовище.
— А ты не на всех смотри, — строго сказала Валентина Петровна. — Ты на себя смотри. В зеркало. Кого ты там видишь? Чудовище? Или женщину, которая просто хотела, чтобы её уважали? Знаешь, деточка, уважение — оно как позвоночник. Если он гнётся во все стороны, ходить не сможешь. Рано или поздно упадёшь. А если он прямой и крепкий, то и стоять будешь твёрдо, и идти по жизни уверенно. Твой позвоночник долго гнули, а теперь он выпрямляться начал. Это больно. Но это необходимо. Чтобы не стать калекой до конца дней.
Она достала из своей старенькой сумки небольшой узелок.
— Вот, возьми. Это яблочки из моего сада. Свои. Я сама их сажала, сама ухаживала. И никому, кроме добрых людей, не даю. А ты — человек добрый. И сильный. Просто ты об этом ещё не до конца знаешь.
Полина взяла узелок. Маленькие, красные, пахнущие солнцем яблоки. И этот простой, идущий от сердца подарок растрогал её до глубины души. Это было первое проявление человеческого тепла за последние несколько страшных дней. Она посмотрела на Валентину Петровну, на её мудрые, всё понимающие глаза, и поняла: она не одна.
— А на комментарии эти ты плюнь, — добавила старушка. — Собаки лают, а караван идёт. Твой караван только-только тронулся в путь. И дорога у него будет долгой, но правильной. Ложись-ка, деточка, я тебе спинку разомну. Тебе сейчас чужие добрые руки нужнее всего.
И Полина, утирая слёзы, поняла, что эта маленькая, хрупкая женщина только что сделала ей самый важный массаж в жизни — массаж для души.
К вечеру того же дня ситуация начала меняться. Видимо, статья набрала слишком большую популярность. Под ней стали появляться другие комментарии.
«А я вот не верю автору поста, — написала одна женщина. — Уж больно всё сладко да гладко. „Детки хотели ягодку“. А спросить у хозяйки разрешения не хотели? Я свою дачу горбом зарабатывала, и если ко мне без спроса вломятся и начнут хозяйничать, я не только участкового, я ОМОН вызову!»
Этот комментарий словно прорвал плотину.
«Точно! А то привыкли некоторые на чужом горбу в рай въезжать! „Мы тебе варенья наварили“. А её кто-то просил? Может, она сама хотела его сварить, по своему рецепту!»
«У меня была точно такая же ситуация! Свекровь с золовкой приехали на мою дачу „помогать“. После их „помощи“ пришлось половину кустов выкапывать! А муж тоже мямлил: „Ну они же хотели как лучше“. Еле развелась!»
«Девочки, а почему мы всегда должны „быть умнее“ и „уступать“? Почему мужья не могут просто встать на сторону своих жён? Полина, если вы это читаете — вы молодец! Вы всё правильно сделали! Не позволяйте себя сожрать!»
Комментариев становилось всё больше и больше. История разлеталась по социальным сетям. Появились новые статьи на других ресурсах, уже с другими заголовками: «Крик души: почему свекровь и золовка считают себя хозяйками на даче невестки?», «„Будь умнее“: как мужья предают своих жён в семейных войнах».
История Светланы, задуманная как публичная порка, обернулась против неё. Из жертвы она превратилась в наглую захватчицу, а Полина — в героиню, символ всех женщин, уставших терпеть унижения от родни мужа.
Вечером Полине на рабочий номер позвонила незнакомая девушка.
— Здравствуйте, Полина Андреевна? Меня зовут Анна, я журналист телеканала „Регион-ТВ“. Ваша история вызвала огромный общественный резонанс. Мы готовим специальный выпуск ток-шоу „Семейные тайны“ и хотели бы пригласить вас в качестве главной героини.
Полина опешила.
— Ток-шоу? Я… я не знаю…
— Понимаю ваше смущение. Но это ваш шанс рассказать свою правду всей стране. Не позволять им поливать вас грязью за вашей спиной. Мы также пригласим в студию вашу золовку и свекровь.
— Они придут? — с сомнением спросила Полина.
— О, они уже согласились, — усмехнулась журналистка. — Они уверены, что смогут доказать свою правоту. Так что, вы согласны?
Полина замолчала, думая. Ещё утром она хотела спрятаться от всего мира. Но слова Валентины Петровны о прямом позвоночнике всё ещё звучали в ушах. Если она сейчас откажется, струсит, она предаст не только тех сотен женщин, которые её поддержали, но и саму себя.
— Да, — твёрдо сказала она. — Я согласна.
Через два дня, вечером, в дверь её гостиничного номера постучали. Полина открыла. На пороге стоял Саша. Выглядел он ужасно: осунувшийся, с красными от бессонницы глазами, в помятой рубашке.
— Можно войти? — тихо спросил он.
Полина молча отступила в сторону. Он вошёл и сел на стул, не снимая куртки.
— Поль, что происходит? — начал он устало. — Что это за цирк? Какие-то статьи, комментарии… Мать целыми днями на валерьянке сидит. Света в истерике. Теперь ещё это телевидение… Зачем ты всё это делаешь?
— Я? — Полина криво усмехнулась. — Саша, ты серьёзно? Это не я начала! Это твоя сестра написала обо мне лживый, унизительный пост! Это твоя мать настраивала тебя против меня все эти годы! А ты… ты просто стоял и смотрел!
— Но зачем идти на ток-шоу? Ты хочешь опозорить нашу семью на всю страну?
— Нашу семью? Саша, у нас больше нет семьи! Ты сам её разрушил в тот день, когда сказал мне «уступи». Ты выбрал их, а не меня. А позорить… Знаешь, я не боюсь позора. Потому что мне нечего стыдиться! Я не вторгалась в чужой дом, не распоряжалась чужими вещами, не врала и не лицемерила! А вот им, кажется, есть что сказать. И пусть скажут. Глядя мне в глаза. Перед камерами.
Саша вскочил. Его лицо исказилось.
— Ты с ума сошла! Ты не понимаешь, что делаешь! Мама этого не переживёт! Ты её в могилу сведёшь!
— О, этот приём мне знаком! — горько рассмеялась Полина. — Манипуляция чувством вины. Ваше семейное оружие! «Если из-за тебя случится авария, на тебе грех будет!», «Ты маму в могилу сведёшь!». А вы не думали, что это ВЫ меня чуть в могилу не свели? Морально! Вы годами вытирали об меня ноги, а я должна была улыбаться и благодарить за оказанную честь? Хватит, Саша! Больше не будет!
— Я запрещаю тебе идти на это шоу! — закричал он. — Слышишь? Я твой муж, я запрещаю!
— ТЫ МНЕ НЕ МУЖ! — закричала в ответ Полина, и в этом крике была боль всех прожитых лет. — Муж — это защита и опора! Муж — это тот, кто скажет своей матери: «Мама, это моя жена, и я не позволю её обижать!». Муж — это тот, кто стоит со своей женой плечом к плечу, а не толкает её в спину! Ты предал меня, Саша! Предал всё, что между нами было! Так что у тебя нет никакого права мне что-то запрещать! Я подала на развод. Завтра тебе придёт повестка в суд.
Александр смотрел на неё, и в его глазах был страх. Он впервые видел её такой. Не тихой, покладистой Полюшкой, а сильной, разъярённой женщиной, которая больше не боится. Он вдруг понял, что теряет её. Окончательно и бесповоротно.
— Поль… — прошептал он, протягивая к ней руку. — Давай всё исправим… Я поговорю с ними… Мы уедем, снимем квартиру… Только забери заявление… Не ходи на это шоу… Пожалуйста…
Но Полина отступила на шаг.
— Слишком поздно, Саша. Ты должен был поговорить с ними пять лет назад. А сейчас… Сейчас я хочу поговорить со всей страной. Чтобы другие женщины, такие же, как я, услышали и поняли: нельзя опускать руки! Бороться можно и нужно всегда! За себя, за своё достоинство, за свой прямой позвоночник! А теперь уходи. Мне нужно готовиться.
Он ушёл, ссутулившись, раздавленный. А Полина подошла к окну. На улице зажигались фонари. Город жил своей жизнью. И она тоже начинала жить. Своей. Новой. Трудной, но честной.
Она знала, что завтрашний день будет самым страшным и самым важным днём в её жизни. Но она была готова. Она наденет своё лучшее платье, сделает укладку и пойдёт в эту студию с высоко поднятой головой. И она расскажет свою историю. Спокойно, без крика и слёз. Потому что правда — на её стороне. И тысячи женщин по всей стране — тоже. Они не ожидали от неё такого ответа. Что ж, теперь его услышат все.