— Чего ты разревелась? Я же просто сказал, что это платье тебя полнит, — искренне удивился муж, глядя на Олины слёзы.
Она стояла перед зеркалом в прихожей, и ещё минуту назад чувствовала себя королевой. Новое платье, василькового цвета, сидело идеально. Оно так красиво подчёркивало её фигуру, которая после рождения сына хоть и изменилась, но стала, как говорили подруги, только женственнее. Они собирались на юбилей к лучшему другу Димы, и Оле так хотелось выглядеть на все сто. И вот, один брошенный мужем комментарий — и всё, сказка рассыпалась. В зеркале на неё смотрела не королева, а растерянная, оплывшая тётка в нелепой синей тряпке.
— Дим, ну зачем ты так? — тихо спросила она, вытирая предательски покатившуюся по щеке слезу. — Мне оно так нравилось…
— Оль, ну я же не со зла. Я же правду говорю! Кто тебе ещё скажет правду, если не я? — он подошёл и покровительственно обнял её за плечи. — У тебя вот тут, — он бесцеремонно ущипнул её за бок, — складочка видна. И бёдра в нём кажутся шире. А я хочу, чтобы моя жена была самой красивой. Иди, переоденься в то, чёрное, оно стройнит.
Он говорил это заботливым тоном, как будто и вправду желал ей добра. И Оля почти поверила. Она всегда ему верила. Дима был её компасом, её мерилом вкуса и правильности. Он ведь мужчина, ему виднее. Тяжело вздохнув, она поплелась в спальню, чтобы натянуть на себя проверенное, скучное чёрное платье-футляр. А васильковое, так и не дождавшись своего звёздного часа, было заброшено в самый дальний угол шкафа. Оно станет первым в целом кладбище её маленьких радостей, которые Дима закопает под табличкой с надписью «Я же тебе добра желаю».
*****
Так и повелось. Димины «правдивые» замечания стали постоянным фоном их жизни. Они были как капли воды, которые медленно, но верно точили камень Олиной самооценки.
Она приготовит новый суп по рецепту из интернета.
— М-да, интересно, конечно, — морщился Дима, лениво ковыряя ложкой в тарелке. — Но мамин борщ всё равно вкуснее. Не твоё это, Оль, кулинарные эксперименты. Готовь проверенное.
Она с воодушевлением рассказывала ему о своей идее пойти на курсы сальсы, о которой мечтала со школы.
— Танцы? Оль, ну какие тебе танцы, не смеши. Ты же совсем неуклюжая, помнишь, как на свадьбе мне все ноги оттоптала? Тебя там засмеют. Лучше дома на диване полежи, отдохни.
Она сделает новую стрижку, каре, которое ей посоветовала парикмахер.
— Ну не знаю… — тянул Дима, разглядывая её, как диковинный экспонат. — Тебя как-то простит. С длинными волосами было женственнее. Ну ладно, волосы — не зубы, отрастут.
Каждое его слово было уколом. Маленьким, почти незаметным, но ядовитым. И самое ужасное было то, что он никогда не кричал, не ругался. Он говорил это спокойно, с видом эксперта, который просто делится своим ценным мнением. А на любую её обиду отвечал неизменным:
— Опять на ровном месте обижаешься! Я же как лучше хочу. Неблагодарная ты.
Постепенно Оля и сама начала верить всему тому, что впроброс говорил Дима. Она перестала пробовать новые рецепты, готовя только три «проверенных» блюда: борщ, котлеты, макароны. Забросила идею с танцами. Носила только тёмную, мешковатую одежду, которая «стройнит». Её мир съёжился до размеров квартиры и маршрута до работы. Подруги звали её встретиться, но ей было стыдно. Стыдно за потухшие глаза, за лишние, как ей казалось, килограммы, за то, что ей нечего было им рассказать.
Её единственной отдушиной был маленький сынишка, пятилетний Егорка. С ним она забывала о муже и его «правде». Они вместе строили замки из лего, рисовали фантастических животных и читали сказки. Но и сюда Дима умудрялся вносить свою лепту.
— Что ты его балуешь? — говорил он, заходя в детскую. — Вечно эти телячьи нежности. Мужика надо растить, а не маменькиного сынка!
И Оля, чувствуя себя виноватой, отстранялась от сына, боясь испортить его своей «неправильной» любовью.
*****
Прозрение наступило внезапно, как удар грома среди ясного неба. В один из выходных они поехали в гости к Диминым родителям. Свекровь, Антонина Сергеевна, была женщиной властной, но справедливой. Она накрыла на стол, достала свой фирменный яблочный пирог.
— Оленька, ты чего такая тихая сидишь? И похудела-то как, осунулась вся, — по-доброму заметила она. — Дима, ты жену-то кормишь вообще?
— Мам, ну что ты начинаешь, — отмахнулся Дима с набитым ртом. — Это она сама на диетах сидит вечно. У неё же пунктик, толстой себя возомнила.
Оля промолчала. Что она могла сказать? Что боится съесть лишний кусок, потому что муж потом обязательно скажет, что её новое платье «трещит по швам»?
А после обеда Антонина Сергеевна попросила Олю помочь ей разобрать старые фотографии. Они сидели в комнате, и свекровь доставала из пыльного альбома чёрно-белые карточки.
— А это вот Димка мой, в первом классе, — с нежностью говорила она. — А это — отец его, молодой ещё… А это я… на конкурсе бальных танцев. Первое место тогда взяла.
Оля с удивлением посмотрела на свекровь.
— Вы занимались танцами?
— А как же! — усмехнулась та. — Всю молодость протанцевала. И Димку пыталась приучить, да он у нас увалень. Два раза сходил и заявил, что это не мужское дело. Так и просидел всё детство за книжками, всех критиковал. Учительницу музыки — что фальшивит, тренера по плаванию — что неправильно технику показывает. Отец его даже к психологу водил. Тот сказал, что это у него такой способ самоутвердиться… за счёт других. Своих-то достижений нет, вот и обесценивает чужие.
В голове у Оли что-то щёлкнуло. Обесценивает чужие. Самоутверждается за счёт других. Все эти годы она думала, что проблема в ней. Что она толстая, неуклюжая, плохая хозяйка. А что, если проблема была не в ней? Что, если все эти «правдивые» замечания мужа были не заботой, а простым желанием возвыситься, принизив её?
В тот вечер, возвращаясь домой, она смотрела на Диму другими глазами. Он сидел за рулём, с важным видом рассуждая о том, как бездарно снят новый фильм, который они посмотрели накануне. И впервые Оля увидела в нём не мудрого эксперта, а маленького, неуверенного в себе мальчика, который боится, что кто-то окажется лучше него. Особенно — его собственная жена.
*****
Дома Оля подошла к шкафу. Открыла дверцу и из самого дальнего, пыльного угла достала его. То самое васильковое платье. Надела. Подошла к зеркалу. И — о чудо! — на неё смотрела не тётка, а красивая молодая женщина. С теми самыми складочками на боках и женственными бёдрами. И эта женщина ей нравилась.
С этого дня Оля начала свою тихую войну за саму себя. Она не стала устраивать скандалов. Она просто перестала реагировать.
На ужин она приготовила ризотто с грибами.
— Что-то новенькое? — скептически протянул Дима. — Опять эксперименты?
— Да. Мне так захотелось, — спокойно ответила она и с аппетитом принялась за еду. Дима поковырялся в тарелке и, к её удивлению, съел всё до последней ложки.
Через неделю она записалась в ту самую школу сальсы.
— Я же тебе говорил, это не для тебя! — привычно начал Дима.
— А я хочу попробовать. Не понравится — брошу, — пожала она плечами.
После первого занятия она пришла домой уставшая, но счастливая. И пусть у неё пока не всё получалось, она чувствовала, как её тело оживает, наполняется энергией.
Дима злился. Его мир, в котором он был единственным авторитетом, рушился. Он пытался усилить давление. Его критика стала более язвительной, более обидной. Но она больше не работала. Оля научилась ставить ментальный щит. Она смотрела на него и видела не мужа, а капризного ребёнка, у которого отбирают любимую игрушку.
Развязка наступила через несколько месяцев. Танцевальная школа устраивала отчётный концерт. Оля и её партнёр должны были танцевать первыми. Она ужасно волновалась. Купила себе для выступления новое платье — ярко-красное, открытое, дерзкое.
В день концерта Дима был мрачнее тучи.
— И ты в этом пойдёшь? — скривился он. — Выглядишь вульгарно. И вообще, это глупость какая-то. На тебя будут пялиться мужики.
— Пускай пялятся, — улыбнулась Оля. Эта улыбка взбесила его окончательно.
В зале было полно народу. Оля за кулисами слышала гул голосов. Сердце колотилось как бешеное. И тут появился Дима. Он прошёл за кулисы и подошёл к ней.
— Послушай, я тебе в последний раз говорю, — прошипел он ей на ухо, чтобы никто не слышал. — Не позорься. У тебя всё равно ничего не получится. Ты бездарность, как и во всём остальном. Сейчас выйдешь, упадёшь, и все будут смеяться. И надо мной тоже!
Он думал, что эти слова убьют её наповал. Что она сейчас разревётся и убежит со сцены, как тогда, в прихожей у зеркала. Но он ошибся.
Оля посмотрела ему прямо в глаза. Холодно и спокойно.
— Знаешь, Дима, — тихо сказала она. — А мне тебя жаль.
Она развернулась и пошла к сцене.
Она танцевала как никогда. Музыка лилась, и она была её частью. Оля забыла про страх, про мужа, про его злые слова. Она просто жила в этом танце. Когда музыка стихла, зал взорвался аплодисментами. Люди кричали «Браво!». Партнёр обнял её, а тренер показывал большой палец. Она была абсолютно счастлива.
После концерта Димы нигде не было. Она нашла его на парковке, курящим у машины.
— Ты опозорил меня, — бросила она вместо приветствия.
— Я?! — взвился он. — Это ты опозорила меня! Вертела задом перед всем залом!
— Нет, Дима. Это ты опозорил себя. Своей мелочностью и завистью. Я ухожу от тебя. И забираю Егора.
Он сначала не поверил, начал кричать, угрожать. Но Оля была непреклонна. Она больше не боялась. Стена, которую он годами строил вокруг жены из своих комплексов, рухнула.
*****
Они с Егоркой переехали к её маме. Было трудно, но это была другая трудность. Честная и понятная. Через полгода Оля сняла квартиру. На работе её повысили — освободившаяся от вечного стресса энергия пошла в дело. Она продолжала заниматься танцами.
Иногда Дима звонил, пытался давить на жалость, говорил, что изменился. Но Оля знала — такие люди не меняются. Их можно только оставить в прошлом, как старое, неудобное платье, которое тебя полнит не в килограммах, а в ощущении себя.
Однажды, идя по улице, она увидела в витрине магазина платье. Василькового цвета. Не раздумывая, она зашла и купила его. И в ближайшую субботу надела его просто так. Для себя. Чтобы пойти с сыном в парк есть мороженое.
И, поймав своё отражение в стекле витрины, она улыбнулась. На неё смотрела красивая, счастливая женщина. И никакие слова в мире больше не могли её в этом разубедить. Потому что самая главная правда заключается в том, что люди, которые по-настоящему тебя любят, никогда не будут указывать на твои недостатки. Они просто будут любить тебя вместе с ними.
🎀Подписывайтесь на канал — впереди нас ждет еще много интересных и душевных историй!🎀