Первым был запах. Легкий, едва уловимый шлейф чужого парфюма — «Красной Москвы», кажется.
Я вернулась после суток в больнице, мечтая только о горячем душе и своей кровати. Андрей встретил в прихожей, дежурно чмокнул в щеку.
— Мама заходила, пирожки приносила, — сказал он, будто заранее оправдываясь.
Я кивнула, не подав вида. Но уже тогда внутри что-то сжалось. На кухне моя любимая чашка, которую я всегда ставлю ручкой вправо, стояла ручкой влево.
В ванной флакон с кремом был сдвинут на пару сантиметров. Мелочи. Но именно из-за таких мелочей и состоят большие проблемы.
— Лен, милая, ну ты себя накручиваешь, — подошел и обнял меня за плечи, но объятие было каким-то формальным. — Ты же знаешь, у тебя после суток всегда голова кругом идет. Наверное, сама съела и забыла. Давай я тебе лучше чаю с ромашкой сделаю, успокоишься.
Я смотрела на него и понимала: он не просто не верит. Он меня "лечит". От усталости, нервов и "паранойи". А это так удобно.
На следующий день я решила провести эксперимент. Уходя на работу, положила на комод в прихожей шоколадку, с соленой карамелью. Вернувшись вечером, я ее не нашла.
— Андрей, ты не видел шоколадку? — спросила я.
Он пожал плечами, не отрываясь от телефона.
— Нет. Может, ты ее на работе съела?
Момент истины наступил через час. Андрей, роясь в своем рюкзаке в поисках зарядки, вдруг вытащил знакомую мятую обертку.
— Ой, смотри, что нашел! — рассмеялся так искренне, что я почти поверила. — Это же я ее вчера купил и забыл. Вот видишь, а ты уже на маму подумала. Лен, давай договоримся: ты сначала меня спрашиваешь, а потом уже делаешь выводы, хорошо? А то ты себя изведешь подозрениями на пустом месте.
Я смотрела на него, и мне стало невыносимо стыдно. Неужели я и правда превращаюсь в мнительную истеричку? Даже извинилась перед ним. А ночью, когда он спал, я не выдержала. Взяла его телефон — впервые за пять лет нашей жизни.
И увидела сообщение от матери: Если ты ее не прогнешь, я расскажу ей про тот твой долг в полмиллиона. Пусть знает, за какого 'успешного' она замуж вышла". Мой муж не просто трус, а заложник, который расплачивается моим душевным спокойствием.
В воскресенье мы поехали к свекрови. За столом, кроме нас, сидела еще тетя Вера, двоюродная сестра Галины Петровны. Вечная подпевала.
— Андрюша, ты такой худенький, — кудахтала она, подкладывая ему картошку. — Леночка его совсем не кормит, вся в работе своей!
Свекровь тут же подхватила, хвастливо поглядывая на Веру:
— Да что ты, она у нас добытчица! Врач! Квартира у них хорошая. Не то что у Зинкиных детей, ютятся в однушке. Только вот дом из-за этого запущен... Ни уюта, ни тепла. Мужчина приходит с работы, а его даже пирожок горячий не ждет.
Андрей молчал, уткнувшись в тарелку. Я почувствовала, как их слова, липкие, как паутина, опутывают меня. Но сегодня я была к ним готова. Я мило улыбнулась и спокойно ответила:
— Зато его ждет жена, которая оплачивает половину ипотеки за квартиру, в которой лежат эти пирожки, Галина Петровна.
Тетя Вера поперхнулась. Свекровь на секунду замерла, а потом фыркнула:
— Ну, кто-то же должен в этой семье деньги зарабатывать, раз мужику не дают.
И демонстративно повернулась к Вере, сменив тему.
По дороге домой Андрей пытался завести разговор.
— Лен, я хотел им ответить. Честно. Но у меня как будто язык к нёбу прилипает, когда она начинает говорить этим тоном. Я с детства его боюсь.
Я смотрела в окно и молчала. Раньше я бы его пожалела. Сейчас чувствовала только холод.
Однажды из таких визитов к свекрови мне понадобилась соль. Я встала, открыла ящик ее старого комода и замерла. На выцветшей бархатной подложке, среди каких-то старых брошек и россыпи пуговиц, лежали они. Мои серебряные сережки с гранатом. Подарок моей покойной мамы. Я считала их потерянными уже полгода. Я оплакивала их, эту последнюю ниточку, связывающую меня с ней.
Стояла у комода, и в голове билась только одна мысль: "Зачем?". Не "как она посмела?", а именно "зачем?". Зачем ей эти сережки? Она их даже носить не будет. Это не воровство ради наживы, а ради власти.
Я вернулась за стол. Молча доела свой салат. Смотрела на эту ситуацию как на запущенную болезнь. Симптомы были налицо: хронический газлайтинг, воровство, шантаж. Дальнейшее 'наблюдение' было бессмысленно. Требовалось быстрое вмешательство.
В понедельник взяла отгул. Позвонила в охранную фирму.
— Здравствуйте. Мне нужна срочная установка сигнализации с датчиками движения и тревожной кнопкой в приложении. Да, сегодня.
К вечеру моя квартира превратилась в крепость. Я села на диван, открыла на телефоне приложение от охранной фирмы и стала ждать.
Ждать пришлось недолго. В среду, в 11:34, когда я была на пятиминутке в ординаторской, на мой телефон пришло уведомление: "Попытка несанкционированного доступа". А через секунду я нажала красную кнопку в приложении, и квартира, наполнилась оглушительным, мерзким воем сирены.
Смотрела на экран телефона, как на лучший фильм в своей жизни. Приложение транслировало картинку с камеры. Вот растерянная фигура Галины Петровны мечется по коридору, зажимая уши. Вот она дергает ручку двери, но та не поддается.
Через минуту на телефон позвонил дежурный охраны:
— Елена Викторовна, у нас сработка по вашему адресу. Внутри посторонний, женщина. Вызываем наряд полиции?
— Да, — спокойно сказала я. — Вызывайте.
Еще через пару минут завибрировал телефон. Муж. Я сбросила. Снова звонок. Ответила и включила громкую связь. Мои коллеги-врачи в ординаторской затихли.
— Лена, что происходит?! Мама звонит в истерике, она заперта в нашей квартире, орет какая-то сирена, сейчас приедет полиция! Что ты наделала?! Маме плохо! У нее сердце!
Я сделала паузу.
— Тревога ложная. Вызови ей скорую, если считаешь нужным. А потом полицию.
— Но... но что мне делать?! Зачем полицию? Что я им скажу?! — в голосе была откровенная детская паника.
— Правду. Скажи им правду. Если сможешь.
Положила трубку. В ординаторской стояла гробовая тишина. Анна Сергеевна, наша самая пожилая медсестра, подошла, положила мне руку на плечо и тихо сказала: "Правильно все сделала, дочка. Иначе они бы тебя сожрали".
Андрей приехал домой поздно вечером. Бледный. Свекровь забрали в отделение, он писал объяснительные, потом ее отпустили, выписав штраф за попытку незаконного проникновения.
— Лена... прости. Особенно за ту шоколадку. Я... я такой идиот. Я не верил...
— А что изменилось, Андрей? Почему вдруг поверил? — спросила я, не пуская его дальше прихожей.
— Участковый показал мне протокол. Там написано: 'пыталась открыть дверь заранее изготовленным дубликатом ключа'. И я понял, что она... захаживала к нам и брола, что хотела.
— Теперь веришь?
Он молча кивнул.
— Хорошо, — сказала я. — Тогда слушай новые правила. Первое: ключи от этой квартиры есть только у меня. У тебя ключей больше не будет. Второе: твоя мать больше никогда не переступит порог этого дома. Третье: в субботу мы идем к семейному психологу. Если ты не согласен хотя бы с одним пунктом, твои вещи завтра будут ждать тебя у двери. В коробках.
Он долго смотрел на меня. Наверное, впервые в жизни видел перед собой не уставшую жену, а хозяйку этой квартиры.
— Я согласен, — тихо сказал он.
Я отошла в сторону, пропуская его внутрь. Когда он ушел в комнату, я прислонилась к двери, и ноги вдруг стали ватными. Сила, державшая меня все эти дни, разом ушла. Я сползла на пол в пустой прихожей.
Потом встала и повернула ключ в новом замке. Громкий, четкий щелчок был самым сладким звуком, который я слышала за последний год.
Знакомое чувство, когда тебя пытаются выставить сумасшедшей, а ты оказываешься права?
Ставьте лайк, если считаете, вмешательство героини было единственно верным решением.
И подписывайтесь на канал — здесь истории доказывают: доверять своей интуиции и защищать свои границы — это не паранойя, а инстинкт самосохранения.
Жду вас в комментариях.