Advance | Хорватия
Предложение "вырезать" на Украине буферную зону, чтобы силой навязать хрупкий мир, говорит не о доброй воле Запада, а о его усталости и ограниченных возможностях, пишет Advance. Политический аспект данного проекта выглядит спорно — пока это больше воображаемая линия на карте, а не вожделенный мир.
Антун Роша
Европейские обсуждения "буферной зоны" шириной 40 километров между российскими и украинскими позициями вступают в фазу, на которой идея покидает теоретическое поле и превращается в политический тест: кто возьмет ответственность, какими силами и с какой стратегической логикой. Предложение "вырезать" на Украине буферную зону, чтобы силой навязать хрупкий мир, говорит не столько о доброй воле Запада, сколько о его усталости и об ограниченных возможностях. Москва, как ни парадоксально, в принципе согласна с концепцией буферной зоны, что ставит дополнительный вопрос, кто тут кому идет навстречу.
Конечно, уже то, что где-то в Европе якобы вынашиваются идеи, как о том пишет Politicoв своем материале, о прекращении вооруженного конфликта, похвально. В противном случае остались бы одни только провальные попытки (хотя такой шанс по-прежнему есть), как встреча Трампа с Путиным на Аляске. Но давайте присмотримся к идее буферной зоны повнимательнее.
Предварительно обсуждается присутствие на Украине солдат — от нескольких тысяч до 60 тысяч. Ядро этого контингента могут составить французские и британские силы, но кроме них будут привлекаться и "дополнительные ресурсы" (возможно, силы каких-нибудь мелких государств Европейского Союза, которые таким образом будут что-то "доказывать"?). Вместе с тем важнейшие игроки на востоке ЕС, прежде всего Польша, предупреждают, что отделение крупных контингентов от их оборонного периметра ослабит восточное крыло. Иными словами, они спрашивают, кто "будет защищать Польшу"? Кроме того, Берлин и Варшава не проявляют заинтересованности в отправке войск на Украину, а вот маленькая Эстония готова. Но подобные жесты, пусть и символически значимые, не меняют того факта, что Европа уже сейчас мучительно создает новые силы "быстрого реагирования" численностью 300 тысяч человек для собственной обороны.
Политический аспект выглядит спорно. Киеву пришлось бы заплатить за буферную зону территориальными уступками и согласием на постоянный надзор себе в ущерб. Вашингтон в новых обстоятельствах отходит от идеи американского регионального присутствия и заявляет, что роль США в гарантиях безопасности будет минимальной – тут Дональд Трамп, скорее всего, не юлит. Тогда не получится того, что сделало корейскую демилитаризованную зону реальным сдерживающим механизмом, то есть нет большой и не готовой на компромиссы силы способной предотвратить любой авантюризм. Без таких гарантий европейская буферная зона останется административным проектом без (американских) "зубов".
Вопросы практического характера множатся с первой минуты. Кто установит правила пребывания в буферной зоне? Что делать при первой серьезной стычке? Кто обеспечит разведку с воздуха и спутники? Какой будет лестница эскалации? Даже при лучших намерениях контроль за прекращением огня невозможен без постоянного надзора с воздуха и из космоса, а также без готовности быстро и при необходимости с применением силы вмешаться. Возможности европейцев в области воздушной и спутниковой разведки весьма ограничены для задачи подобных масштабов… Без американской "зонтичной" инфраструктуры все сведется к наблюдению и оповещению и кончится политическим надзором, а не сдерживанием.
Сторонники плана избегают сравнений с Кореей и предпочитают "немецкий" пример, говоря о разделе, который в итоге закончился объединением. Однако тут есть два важнейших отличия. Во-первых, в случае Германии существовало два государства с мощным блоковым тылом, а также была четкая граница, закрепленная равновесием сил и защищаемая мощными армиями. Во-вторых, объединение стало последствием тектонического слома одной из держав и глубокой экономической интеграции, то есть определенных событий, а не плана. Сегодня Украине не предлагается ни масштабное экономическое преображение, ни геополитический слом противника — ей предлагается "временный" разрез, который может сохраниться на десятилетия.
Корейский сценарий (на самом деле наиболее близкий к тому, что мы обсуждаем) предполагает демилитаризованную зону с обеих сторон, тотальный надзор, смену нарративов и периодические кризисы, которые не достигают уровня ядерной эскалации. Этот сценарий сопряжен с тем, что мы могли бы назвать "невойной", которая продолжается дольше войны и меняет общества по обе стороны фронта. Но и корейский сценарий возможен потому, что с одной стороны есть постоянное американское присутствие. В европейском варианте без американской преданности и в условиях политических разногласий в ЕС подобная "корейская" модель преобразуется в гибрид: четкая граница без твердых гарантий.
Для Киева этот гибрид дополнительно опасен. Буферная зона внутри украинской территории не только закрепит потери, но и может подвернуть города в глубине страны риску оказаться в "серой зоне", где провокации, удары дронами и артиллерийский огонь продолжатся, но мировые силы никак не будут на это реагировать. Если же большинство людей в этой области — украинцы (а союзники откровенно этого ожидают), то возникает парадокс: международная архитектура облегчит задачу западным силам, а бремя противостояния снова ляжет на Киев.
Для Москвы буферная зона может оказаться полезной: она увеличит расстояние для украинских дронов и артиллерии, стабилизирует пути снабжения и превратит нынешнюю "линию соприкосновения" в политически защищенный пояс. Вместе с тем останется еще много стратегических возможностей, чтобы при благоприятных обстоятельствах давить на противника и дальше. Поэтому Москве и нравится эта идея, ведь даже без формального признания занятых территорий, контроль над ними де-факто укрепится.
Остается только вопрос ширины. Расстояние 40 километров кажется разумным для конфликта, в котором широко применяется артиллерия. Во времена высокоточных систем и дронов, дальность которых постоянно растет, это принесет хотя бы временное облегчение. Но если, договорившись о буферной зоне, стороны не договорятся об ограничении вооружений, радаров и баз в близлежащих регионах, то "пояс безопасности" превратится в ширму и только загонит проблему глубже на украинскую территорию. Тогда перемирие станет лишь отсрочкой, а не решением.
«Коварные змеи». Индийцы высказались о переговорах Путина и Моди
Политическая экономия этого проекта заставляет торопиться. Европейские центры власти хотят как можно скорее договориться о "гарантиях безопасности" и заморозить фронт прежде, чем американская политика совершит новый вираж. Однако в спешке ничего путного не построишь, ведь не ясны правила пребывания в зоне, механизмы эскалации, а все разговоры о привлечении "третьих стран" ведутся только для того, чтобы избежать прямого присутствия НАТО на фронте. Сейчас все говорит о том, что ведутся поиски приемлемых рамок для обрамления реальности, которую определило соотношение сил на фронте. Европе нужен способ внести свой "вклад", но весь риск переложить опять на Украину.
С другой стороны, этот "реалистичный" подход отражает и более масштабные изменения: Европа переходит от эйфорического максимализма ("вернуть все территории за кроткий срок") к управлению конфликтом. А управлять — значит сокращать расходы, снижать риск непредсказуемой эскалации и создавать политический нарратив для собственной общественности. Но управлять можно и плохо. Буферная зона без надежной защиты с воздуха и из космоса, без четких правил и без политического горизонта — вот рецепт бесконечной "невойны".
Серьезный план невозможен, пока не найдены ответы на три вопроса. Во-первых, кто гарант и какими будут действия при первом серьезном инциденте через час, день или неделю после подписания соответствующего соглашения? Во-вторых, насколько пухлым будет пакет помощи для измученной войной украинской экономики, которой приходится выживать "на грани"? В-третьих, что предложить Москве, кроме замороженного статуса-кво? Какие санкционные и рыночные рычаги использовать для пользы дела? Без этих трех аспектов мы будем говорить лишь о воображаемой линии на карте, а не о мире.
Итак, речь идет о "немецком" или "корейском" сценарии? Если оценивать политическую риторику, то верх берет Германия, поскольку ее пример утешителен, а впереди перспектива объединения. Если оценивать геополитические механизмы, то побеждает Корея: долгий процесс без окончательного урегулирования. Правда, как я уже писал, наиболее вероятен "гибрид": "корейская" конструкция с "немецким" нарративом. Так можно снизить интенсивность боевых действий и дать передышку мирному населению, но и закрепить новый фронт в сердце Европы.
В многополярном мире подобные гибриды, возможно, получат распространение и уже не будут исключениями. Вопрос, найдет ли Европа в себе смелость признать ограничения, а потом создать систему, которая трансформирует ограничения в стабильную безопасность, или, как и прежде, выберет видимость архитектуры вместо подлинной стратегии. Да, буферная зона может стать мостом к политическому договору, но без четких гарантий и четких правил это будет только новое название для старой линии разграничения. Немецкая мечта и корейская реальность вряд ли сойдутся в одном месте. Украине нужно больше, чем просто названия сценариев. Ей нужна реальная, осуществимая и справедливая архитектура мира, но не об этом сейчас рассуждают в Европе.
