Дарья Десса. Повесть "Бег за истиной"
Глава 13
Смурное петербургское утро. Небо низкое, серое, тяжёлое, будто влажная штукатурка на старом доме, где каждая трещина напиталась сыростью. Город просыпался нехотя, медленно, как старик в ветхом халате, который давно пора сменить, да всё руки не доходят. Воздух был холоден и влажно-липок, оседал на коже, на волосах, и казалось, что дышишь туманом. То ли собирался дождь, то ли небо только хмурилось, не решаясь разразиться. В Петербурге и спрашивать бессмысленно: будет ли дождь? Здесь это всё равно что гадать по кофейной гуще. Поэтому Даша даже не посмотрела прогноз. Тучи с утра – значит, дождь возможен. А уж какой – хлёсткий, словно удар прутьями по крыше, или мелкий, противный, тянущийся весь день, – этого никто не знал. И знать не мог. Но зонтик был обязателен.
Виктор накануне говорил ей, что в обед все ходят в заводскую столовую. Там не просто кормят, там своя жизнь. Большие кастрюли с супом, жареная картошка, густой запах масла и лука, дородные женщины за раздачей – опытные, уверенные, знающие каждого рабочего. Кому положить кусок потолще, кому налить пожиже. Всё просто, дёшево, но по-домашнему, будто бабушка накормила, только без привычных наставлений. Только одного Виктор не понял: Даше-то и платить за обед нечем. Потому она взяла с собой лишь бутылку воды, пакетик чая и пачку печенья – не ради сытости, а чтобы в перерыве не сидеть с пустыми руками.
Перед выходом взглянула в зеркало. Всё было в порядке: платье приглажено, швы целы, стрелки на колготках ровные. Туфли… ну, туфли не ахти какие, но уж какие есть. Главное, чтобы дотянули до первой получки, а там, глядишь, и на новые хватит.
Она вышла из дома за час до начала работы. Ехать недалеко, всего несколько остановок, но лучше перестраховаться. Автобусы, к счастью, ходили исправно, и в салоне не было давки – не то что раньше. «Не СССР, в конце концов», – подумала Даша и невольно вспомнила рассказы отца о том, как люди висели в дверях троллейбусов, цеплялись за поручни, будто от этого зависела не только работа, но и человеческое достоинство. Тогда опоздание считалось позором, несмываемым клеймом.
Теперь всё иначе. Люди сидят молча, уткнувшись в телефоны, кто-то жуёт в дороге бутерброд. Разговоров почти нет. Каждый в своей отдельной, маленькой вселенной, подсвеченной экраном. Когда всё так переменилось, никто бы и не сказал. Но ясно одно: мир за стеклом телефона кажется ярче и заманчивее, чем серое утро за окном автобуса.
«Вот и моя, Судостроительная, – отметила Даша, глянув на часы. С учётом короткой прогулки – двадцать пять минут. – Самое то: без спешки, без опозданий. Так, наверное, и буду ходить. Удобно».
Фирма начинала работу в восемь, завод – в семь, и в этой разнице был залог утреннего спокойствия: пока основное производство уже гудело и жило своей напряжённой жизнью, офисное крыло только просыпалось, будто набирало дыхание перед длинным днём. Даша, сама того не замечая, отмечала подобные мелочи и складывала их в копилку памяти, словно вела невидимый внутренний дневник: каждый звук и шаг, каждое мельчайшее впечатление фиксировалось, чтобы потом превратиться в целостную схему, по которой следует работать.
У проходной она остановилась, приложила пропуск к турникету, и зелёный свет загорелся мягко, почти торжественно, будто давая разрешение не просто сделать следующий шаг, а войти в новую жизнь, в новый порядок, где всё только зарождалось. Лёгкий толчок турникета, и Даша устремилась вперёд, чувствуя, как в груди нарастает тихое волнение, сродни тому, что испытывает школьница в первый день занятий: всё неизвестно, всё настороженно, и вместе с тем в этом есть своя отрадная ясность – началось, и слава богу.
Офисное здание встретило её прохладой и деланной приветливостью. Виктор говорил ей накануне прийти пораньше, чтобы успеть представить коллективу, и теперь у неё было время оглядеться. Первый этаж оказался не рабочим пространством, а скорее зоной ожидания и отдыха: несколько диванов, низкие столики с беспорядочно разбросанными журналами, один – с шахматной доской, где партия застыла в середине, и фигуры, не тронутые уже, наверное, пару дней, продолжали хранить немую драму поражения – чёрные явно проигрывали, но белые не решались поставить мат, словно откладывали неизбежное, надеясь на чудо.
Вдоль стен стояли одинаковые горшки с фикусами и пальмами – теми самыми, что не растут под северным небом, но почему-то в каждом офисе чувствуют себя прекрасно, и их полутораметровая зелень казалась живой, хотя искусственная пластмасса легко угадывалась при ближайшем взгляде. Стандартный антураж – как кофе в тонких пластиковых стаканчиках, как ламинат с дешёвым блеском, как плакаты с мотивационными лозунгами, давно потускневшими в глазах сотрудников.
«Интересно, до какой же высоты они вырастают на своей родине? – подумала вдруг Даша, глядя на псевдопальмы, – наверное, поднимаются под самый потолок, а не под поддельное небо из плит и светодиодных ламп». Эта мысль промелькнула и исчезла, как случайный порыв ветра, заставивший шевельнуться листву.
Тем временем люди начали подтягиваться – сперва по одному, потом целыми группами. Они здоровались между собой, обменивались короткими репликами, тут же собирались в кучки, что-то вполголоса обсуждали: кто уволился, кто перешёл в другой отдел, кому и сколько задолжали. В этом гуле будничных разговоров вдруг, как вспышка, появился Виктор – стремительный, суетливый, точно конферансье, вылетевший из-за кулис, чтобы объявить начало представления. Он звонко хлопнул в ладоши и, прищурившись от удовольствия, поднял голос:
– Уважаемые товарищи и господа, кому как ближе! – начал он с тем преувеличенным пафосом, который у него всегда звучал наполовину шутливо. – Разрешите представить вам нового сотрудника, который согласился навести порядок на нашем складе!
Он сделал паузу, будто актёр, вытягивающий момент перед развязкой, и с особой значительностью произнёс:
– Дарья Дмитриевна. Прошу любить и жаловать!
Люди подходили один за другим. Представлялись – техотдел, снабжение, конструкторский. Даша кивала, отвечала улыбкой, пожимала протянутые руки – всё словно автоматически, как будто её тело действовало само, без участия сознания, а она лишь наблюдала за собой со стороны. И вдруг – еще чужая рука, взгляд, но что-то внутри оборвалось. Мир вокруг на миг стал тише, словно замер. «Не может быть… Господи, только не узнай. Не узнавай, прошу…» – внутри у неё поднялся беззвучный крик, острый и нестерпимый, словно сердце рванулось к горлу и замерло там.
Александр.
Он протянул руку, сжал её чуть дольше, чем позволял деловой этикет, приподнял брови – в этом движении уже читался намёк на вопрос. Даша всей силой воли отстранилась от него: «Нет. Ни слова. Ни намёка. Ни взгляда». Она отвела глаза, и он отпустил её ладонь, словно уступив этой решимости. Поток новых лиц продолжился: представления, имена, отделы, бухгалтерия, заместители, директор. Всё это слилось в общий шум, пока снова не появился Виктор, собрав внимание бодрым хлопком в ладоши.
– Ну всё, товарищи, дальше познакомитесь в процессе. Даша, пойдёмте, я вам всё покажу.
Складской терминал оказался современным и просторным: ровные светлые стены, высокий потолок, чистый пол, запах металла, масла и пластика, в котором угадывалось главное – дыхание работы. На стеллажах лежали материалы, детали, крепёж, бухты проводов, инструмент – от мелочей до внушительных, почти устрашающих своей громоздкостью механизмов. Особенно выделялась огромная железная скоба с механизмами на концах; позже Даша узнает, что это прессовая скоба, а пока смотрела на неё с настороженным интересом.
Склад содержался в чистоте, но порядка в нём не было: криво поставленные ящики, коробки без маркировки, переполненные ряды рядом с пустыми полками – всё говорило о спешке и небрежности.
– Всё это надо разложить по уму, – сказал Виктор, вставая в центре зала. – Тяжёлый инструмент на нижние полки, ближе ко входу; материалы распределим по мере востребованности. То, что берут постоянно, – ближе к выходу, остальное уберём вглубь. Главное, чтобы не приходилось таскать лишнего.
Он помолчал, улыбнулся и добавил с лёгкой иронией:
– И, Даша, не забудьте про женскую логику. С ней всё всегда выходит удобнее.
Она едва заметно усмехнулась:
– А мне самой таскать не придётся?
– Ни в коем случае, – ответил он серьёзно. – Рабочие берут и возвращают сами. Ваша задача – проверить, что вернули, что вернули в порядке и что положили на место, а не бросили где попало.
Он обвёл рукой пространство, и перед глазами Даши предстала вся хаотичная картина: ящики, сваленные кое-как друг на друга, ключи, сбившиеся в клубки и валявшиеся под стеллажами мотки провода, словно мёрзлые змеи после недавней бури.
– Я пришлю ребят, они по вашей команде всё разложат как положено, – сказал Виктор и, бросив взгляд на дверь, добавил: – А сейчас вам принесут и подключат компьютер. Вон, уже несут.
Даше отвели кабинет, хотя правильнее было бы сказать – комнату, пустую до невозможности: четыре стены, потолок, пол и окно, за стеклом которого разливалась привычная петербургская морось. Ни стола, ни стула, ни даже намёка на рабочее место – лишь холодная пустота.
– Виктор, а куда компьютер-то ставить? – спросила она, окинув взглядом голые стены.
Он замер, лицо его на секунду стало растерянным, как у школьника, застигнутого вопросом учителя без готового ответа. Даша не выдержала и прыснула. Парень с ноутбуком, вошедший в тот же миг, тоже остановился в недоумении и огляделся, будто надеялся, что мебель возникнет сама собой.
– Ну и что, я буду тут стоять? – уже смеясь, сказала Даша. – Зачем тогда звали?
В ту же секунду в коридоре послышался стремительный топот. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась целая толпа, словно кто-то дал команду «спасаем новичка!». В одно мгновение внутрь внесли стол, стул, мусорное ведро, электрочайник, небольшой шкаф, даже холодильник – да, именно холодильник. Всё это появилось почти одновременно, с грохотом, с командами и перебранкой: «Ставь сюда!», «Подержи!», «Не урони!»
Через несколько минут мебель заняла свои места, по полу протянулись провода, холодильник зашумел, оживая тихим шелестом.
– Ну надо же… – выдохнула Даша. – Спасибо вам!
Словно по невидимому сигналу вся толпа тут же разом скрылась, оставив за собой тишину.
– Они что, меня боятся? – удивлённо произнесла она.
Виктор усмехнулся и сразу нашёл объяснение:
– Я их со сборки сорвал. Тебя ещё не знают, потому и не ругались.
– Ну надо же, какие вежливые, – сказала она, покачав головой.
Парень с ноутбуком, всё время державшийся в тени, теперь шагнул вперёд, быстро подключил компьютер, нажал кнопку, и экран загорелся мягким светом.
– Давайте пароль поставим, – сказал он. – Машина пустая: офисный пакет, Word, Excel, всё, что нужно для каталогов.
– У вас всё есть?
– Всё, – уверенно кивнул он. – Составите сами?
В его голосе прозвучала проверка, негромкая, но серьёзная.
– Ну что, тётенька, знаете, куда нажимать и что делать? – добавил он с лёгкой, почти дерзкой усмешкой.
– Пацан, – спокойно ответила Даша, посмотрев ему прямо в глаза, – если бы ты знал, что и как я делала на таких машинах…
Он смолк, выдержал паузу и коротко кивнул.
– Понял. Спасибо.
– Если что – можно будет вас позвать?
– Можно. На дне ноутбука моя визитка приклеена.
Когда он ушёл, Даша едва сдержала смех и, перевернув ноутбук, пробормотала:
– Вот жук! В женихи, что ли, набивается?
Виктор рассмеялся.
– Ну что, Дарья Дмитриевна, пойдём смотреть эту кучу чугуна?
Они снова вернулись на склад.