На тот прием в женскую консультацию Марина шла спокойно, без тревог. Она уже не раз бывала на подобных осмотрах и понимала, что впереди её ждёт ещё немало визитов. Будущая мама как раз занималась оформлением документов для ухода в декрет — и это обстоятельство радовало Марину необыкновенно.
Конечно, она понимала, что продолжит работать — ведь трудится во благо семьи, — но все равно уход в декрет знаменовал счастливый переход к новому периоду: к будущему материнству. Однако, когда выражение лица врача во время осмотра вдруг изменилось, Марина подсознательно ощутила: что-то случилось. Это был конец привычного спокойствия. Что-то непредвиденное, и прежняя расслабленность исчезла в миг.
Прямо из женской консультации Марину госпитализировали в родильное отделение: малыш спешил появиться на свет. Через несколько часов он родился. Олег — то ли счастливый отец, то ли растерянный супруг — метался под окнами роддома, пытаясь расспросить персонал, хватал за руки каждого, кого удавалось встретить.
— Каковы перспективы? — с тревогой спрашивал он.
Доктора, не скрывая обеспокоенности, пытались объяснить молодым родителям: прогнозы не самые радужные, а для сына — и вовсе хуже. Зеленые воды указывали на какую-то инфекцию. Заведующая развела руками:
— Здесь мы можем лишь надеяться, что организм справится. Мы сделаем всё возможное, чтобы малыш смог восстановиться, но…
Марина уже сердцем чувствовала: с новорожденным всё может быть не так хорошо.
Она всё ещё не могла в это поверить. Олег и она, держась за руки, сидели в полу тёмной палате и представляли, как скоро их сын окажется здесь, в прозрачном кувезе, и как Марина сама сможет кормить его.
Олег обнимал жену, уверенным тоном повторяя:
— Я поискал в интернете и выяснил, что и раньше выхаживали торопыжек. Так что он точно справится. Я уверен в этом.
Но, к сожалению, ребёнок не справился. Инфекция оказалась сильнее. На шестые сутки жизни мальчика Марине позвонили из реанимации — и, ещё не взяв трубку, она уже поняла: всё кончено. А дальше был стандартный набор фраз — «сожалеем», обещание разобраться и затем выслать протокол вскрытия на электронную почту.
Марина вышла из роддома с пустыми руками и разбитым сердцем. Чтобы хоть как-то прийти в себя, она, едва позволило здоровье, сразу с головой ушла в работу — лишь бы не видеть и не замечать ничего вокруг. Олег был примерно в таком же состоянии, и супруги поддерживали друг друга как могли.
Оба были уверены: стоит пройти нужные шесть циклов — и они снова начнут планировать малыша. Марина так самоотверженно трудилась на работе, что новые просьбы мужа о некоторых подтасовках уже воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Даже мысли отказать Олегу у неё теперь не возникало. Они одна команда — пережили такое горе и до сих пор толком не оправились.
Черная бухгалтерия и двойные подсчёты стали для неё практически нормой. Где-то в глубине души мелькали угрызения совести: раньше Марина работала исключительно по-честному. Но теперь горечь утраты перекрыла все остальные чувства. Несколько месяцев промчались, пока однажды на пороге её кабинета не появились люди в форме со специальными нашивками.
Она не успела понять, как всё произошло: её попросили отойти от компьютера и держать руки на виду. Сотрудник силовой структуры сел за её рабочее место и начал внимательно изучать содержимое жёстких дисков. Конечно, Марина не была наивной — всё, что касалось двойной бухгалтерии, прятала тщательно. Но против специалистов по кибербезопасности её уловки не сработали.
А потом, когда Марину выводили из кабинета, попросив уделить немного времени сотрудникам спецподразделения, она встретилась с мужем прямо в коридоре. Олег стоял рядом с небольшой группой людей в гражданском. Незнакомцы переговаривались вполголоса, Марина сразу догадалась — и к мужу тоже пожаловали гости из тех же органов. И вот, в его взгляде — испуг, боль, растерянность. Так много горечи Марина раньше не видела в глазах Олега! Она сама непроизвольно широко распахнула глаза и не могла оторвать взгляда от мужа.
В этот момент Марина ясно поняла: Олег боится, и не напрасно. Как бы ни было — компания записана на его имя, а его мама указана в документах наследницей после смерти отца. А вся эта двойная бухгалтерия — так или иначе — обязательно ляжет на плечи Олега. Марина ведь лишь наёмный работник по бумагам, не собственник, не выгодоприобретатель. Вот почему сейчас муж так нервничал, сжимал кулаки в карманах.
Марину проводили дальше — аккуратно, не касаясь руками, попросили пройти вперёд, чтобы пообщаться с ней уже в другом кабинете, где предстоял неприятный разговор. Проходя мимо мужа, она тихо кивнула ему, почти незаметно. Может, со стороны этот жест и остался бы незамеченным, но Олег понял его сразу. Марина не сдаст. Она и вправду решила — молчать, не отвечать ни на что до консультации с адвокатом, ничего не подписывать, не ставить подпись под бумагами, содержание которых ей непонятно.
Следующие несколько недель стали для Марины страшными, тяжёлыми — но по сравнению с тем днём, когда она потеряла сына, это оказалось лишь слабым отголоском боли. Допросы, угрозы, давящие вопросы... От неё требовали рассказать, кто виноват, кто давал распоряжения по ведению двойной бухгалтерии, кто инициировал уклонение от налогов в особо крупных размерах.
Следователь даже где-то раздобыл характеристики Марины с прошлых мест работы и теперь потрясал ими у неё перед носом, словно это могло что-то изменить:
— Вот, посмотрите, везде о вас отзывы хорошие, все говорят — честный человек, никогда не подпишет того, что нельзя! — Пожилой мужчина наклонялся к ней через стол, и Марина с трудом сдерживала желание отвернуться. — Я понимаю, что вы защищаете мужа, но...
Он продолжал:
— Не смотрите на меня такими невинными глазами. Подписи стоят ваши, я это вижу, но инициатива же была не ваша, правда? При прошлом собственнике в компании всё было идеально — комар носа не подточит. Так почему же теперь стали уклоняться от налогов? Я вам скажу почему — некий Олег Игоревич вынудил вас этим заняться. Верно?
Но Марина упорно молчала. Она не хотела, чтобы беда постигла Олега.
Муж уже успел связаться с ней — передал, что его адвокаты работают над тем, чтобы их компания вышла сухой из воды.
— Не переживай, у меня есть кое-какие связи, — шепнул ей на ухо любимый и поцеловал в щёку.
Поэтому Марина молчала — как партизан на допросе. Верила мужу. Даже когда оказалась в настоящем зале суда впервые в жизни, всё ещё надеялась: Олег вытащит её.
Конечно, у ошарашенной женщины то и дело мелькала мысль — почему помощь так подозрительно долго не приходит? Но Марина тут же одёргивала себя: не нужно подгонять любимого. Наверняка Олег день и ночь старается что-то придумать, просто не всё в этом мире делается быстро. Она должна запастись терпением и ждать.
Судебные заседания по её делу почему-то проходили в закрытом режиме, и поначалу Марина ничего не могла понять.
А когда слушала сторону обвинения, то и вовсе готова была с кулаками бросаться на прокурора и экспертов! Потому что, помимо тех маленьких приписок, которые она действительно делала (и которые никак не могли глобально повлиять ни на что), ей вменяли ещё и куда более масштабные нарушения — якобы найденные на жёстких дисках её рабочего компьютера.
— Это какое-то недоразумение, такого не может быть! — горячо шептала Марина Олегу, когда им удавалось перекинуться парой слов наедине.
Супруга, кстати, под стражу так и не взяли. Со временем Марина поняла — только потому, что она его не выдала. Не сказала ни слова о том, что именно Олег был инициатором этих «приписок» и зарплат в конвертах.
Впрочем, если бы тогда Марина знала, что объём нарушений, которые ей инкриминируют, окажется куда больше, она бы ещё подумала… Ведь в новом свете всё выглядело совсем неприглядно. Одно дело — небольшие не состыковки и привычная «чёрная бухгалтерия»: белые и серые зарплаты сотрудникам в конвертах, чтобы меньше платить налогов. Совсем другое — оборот товаров на огромную сумму, которых она, честное слово, и в глаза не видела! Но, по мнению обвинения, её подписи стояли везде.
И всё равно — такого просто быть не могло…
Я всё понимала: что-то они там замутили. Думаю, это был настоящий заказ от конкурентов. А Олег не мог оторвать глаз от моей измученной улыбки — прижимался ко мне, лихорадочно обнимал и без конца шептал слова утешения:
— Не переживай, моя хорошая, я разберусь… Мои адвокаты уже работают, — твердил он, гладя меня по руке.
На юридические услуги ушли все деньги — те самые, которые я годами складывала по копеечке, мечтая о своём жилье. Но ни одной минуты не жалела об этой трате. Пусть бы Олег поскорее договорился, вытащил меня, а там уже вместе подумаем, как жить дальше.
Однажды даже свекровь навестила меня. Я так надеялась, хоть слова поддержки услышу — ведь я практически взяла на себя всю вину за её сына… Но вместо этого она встретила меня ледяным взглядом и тут же начала жёстко распекать:
— Вот так ты отплатила мне, моему покойному мужу и нашему сыну за всю любовь? Решила нас подставить?! За спиной у Олега свои тёмные делишки проворачивала? Не оправдывайся, дорогуша, всё и так понятно… Я не первый год в бизнесе! Просто доверяли тебе, потому что ты — родственница. А ты оказалась… хуже чужих.
— При прошлых бухгалтерах хоть с убытками, но до конца года до ползали, а теперь, с тобой — и вовсе по миру пойдем! — Марине даже не дали вставить слова. Свекровь резко развернулась и вышла из комнаты для свиданий, оставив меня одну, абсолютно разбитую и бессильную.
В следующий раз, когда Олег пришёл, я пожаловалась ему:
— Мама твоя, кажется, совсем спятила…
Но он странно посмотрел на меня и вдруг спросил:
— Любимая, только не подумай ничего плохого… Но ты ведь знаешь, с адвокатом нужно быть такой же честной, как с врачом. Мы пришли сюда вдвоём, чтобы узнать… —
Он посмотрел в сторону высокого плечистого мужчины: новый адвокат, первый раз вижу.
— Ты точно не знаешь, в чём тебя обвиняют? Не про зарплаты в конвертах — это так, мелочь. А вот те самые товары, про которые говорили на заседаниях… ты их действительно…
Я, разумеется, тут же возразила. А Олег поспешил меня успокоить:
— Да я тебе верю! Только тебе одной и верю во всём мире. Не волнуйся, всё образуется — мы тебя вытащим.
Адвокат, судя по слухам, был один из лучших: брал он нещадно, но, увы, сколько ни старались — никакого результата.
продолжение