Марина вздрогнула, когда за её спиной в последний раз лязгнули ворота, выкрашенные серой масляной краской. Трудно поверить: сегодня она вышла из колонии. Четыре долгих года это казалось ей всего лишь недостижимой мечтой. И вот — свобода. Женщина подавила в себе желание обернуться.
Наверняка за ней наблюдают охранники с вышек. Сейчас только половина седьмого утра, и в бараках привычное оживление. Четыре года она жила только этим. Четыре года это было для неё всей жизнью. И с сегодняшнего дня Марина наконец-то получила возможность попробовать вернуться к той жизни, которую вела раньше. Раньше — до того момента, как совершила глупость и оступилась.
Раньше — до того, как оказалась здесь. В так называемом шлюзе, специальном пропускнике между зоной и свободой, ей выдали её личные вещи, которые отобрали при оформлении по этапу. Конечно, ничего особенно ценного там не было. Сидоры — так называли арестантские мешки — регулярно инспектировали всеми, кому не лень. Но Марине повезло.
Она сразу же сумела попасть в первый барак, к активисткам, которые метили на Условно досрочное освобождение и потому вели себя безупречно, старательно попадаясь на глаза администрации лишь по хорошим поводам. Вот почему в её сидоре... ой, нет, пора отвыкать от арестантской лексики — в её вещевом мешке — оказался видавший виды кнопочный мобильный телефон и зарядное устройство к нему. Именно на него сейчас и рассчитывала Марина.
Связь с Олегом, любимым мужем, у неё была очень фрагментарная, но теперь всё должно было измениться: теперь они наверстают эти четыре года разлуки. Марина покрутила головой, не заметила нигде скамейки или хоть чего-нибудь, на что можно было бы присесть, и бодро зашагала вперёд, куда глаза глядят. Сейчас наберёт Олегу и подождёт, пока он приедет за ней.
Колония находилась недалеко от посёлка, самого обыкновенного — где-то в области. В своё время адвокаты сумели сделать так, чтобы Марину не отправили в другой конец страны отбывать срок, а оставили здесь же, практически рядом с домом. Тогда ещё была жива её мать, и в первые годы заключения женщина даже навещала Марину.
После смерти мамы Марина больше не сомневалась: именно её собственные жизненные перипетии подточили здоровье матери, забрали самое дорогое, что у неё было. Связь с внешним миром после этого почти оборвалась. Самый родной и близкий человек ушёл, и Марина осталась одна.
Олег, конечно, старался приезжать. Кто, если не любящий муж, будет заботиться о жене, попавшей в такую тяжёлую ситуацию? Но приезжать часто у него не получалось: дела требовали постоянного присутствия, разрывало порой чуть ли не на части. Потому и приходилось Марине довольствоваться лишь небольшими передачами и редкими визитами — самыми желанными, самыми долгожданными встречами.
Она ждала их как большого праздника. Услышав, что её вызвали на свидание, порой даже готова была хлопать в ладоши — как ребёнок, которому позволили самое заветное. Жаль только, выпадали эти моменты редко, в основном к каким-нибудь праздникам. Зато, когда случались, в комнатке для свиданий витало такое тепло... у колючей решётки, но рядом с Олегом, ей казалось, что всё плохое – позади.
— Олежек, тебе, наверное, неприятно на меня смотреть? — смущённо опускала глаза Марина, чувствуя, как во дворе на ней висит эта бесцветная роба. Где уж тут ловить на себе влюблённый взгляд...
— Красота — в глазах смотрящего, моя любовь! — твёрдо и ласково отвечал Олег. При этом тяжело вздыхал и смотрел на жену с такой теплотой, что мороз по коже. – Не переживай. Когда выйдешь отсюда, я сделаю всё, чтобы ты носила только то, что захочешь. Наше дело вроде бы стало на ноги, неплохо раскручивается. Мы с тобой, Мариночка, обязательно полетим в Милан — попадём на лучшие показы, увидим передовые коллекции...
— А хочешь, купим тебе брендовые вещи? Будешь ходить в них здесь, по городу, даже дома. Или, может, махнём в Париж? Пройдёмся вдвоём по улицам — в городе любви, обнявшись... Ты даже представить не можешь, как я тебе благодарен. Если бы не ты, моя жизнь давно бы закончилась.
— Ты — моя жизнь, — тише уже произнёс он.
Марина обычно в такие моменты склоняла голову. Руки, иссохшие от работы — раньше она швейной машинкой и близко не пользовалась, а здесь приходилось сутками сидеть за ней, — пыталась спрятать под стол. Не хотелось, чтобы Олег видел трещины и ранки. Но глаза не утаишь — и в них всегда светилась настоящая, чистая любовь. Муж не мог не улыбнуться — несмотря ни на что.
Когда Марине накануне сказали, что ей скоро предстоит условно-досрочное освобождение, она сначала не поверила. Только когда в администрации лагеря начали готовить соответствующие документы, Марина до конца осознала: скоро она будет на свободе.
В своё время, учитывая обстоятельства, ей вынесли приговор в виде семи с половиной лет лишения свободы в колонии общего режима. Однако она отбыла лишь немногим больше половины этого срока, что действительно можно считать редкой удачей в контексте условно-досрочного освобождения
— Повезло тебе, Маринка, — с усмешкой говорила ей толстая и неповоротливая Алина, с которой они делили один барак и спали на соседних койках. — Снова, солнышко, увидишь небо без клеточек, а подруг — без полосатых роб. Чего ж ты плачешь? Думаешь, я тебе завидую? Конечно, завидую, девка! Тут тебе все завидуют, только не переживай за нас. Мы, кто из первого барака, тоже на УДО выйдем — ты же знаешь. Придёт и наше время. А потом нам будут завидовать те, у кого удача пока не повернулась лицом.
Помнится, тогда Алина даже наклонилась, что-то зашуршало под кроватью — и из своего тайника она выудила пачку чая, местную валюту. В колонии за пачку чая можно было получить практически любую услугу, но раздавать его направо и налево никто не спешил.
— Ну что, шиканём в последний раз? — захохотала Алина, и три её подбородка затряслись в такт. — Так сказать, отметим момент: заключённая Соколова возвращается к обычной жизни!
Марина тянула горячий чай почти без сахара — ядрёную, чёрную жижу — и мечтала… Совсем скоро она снова будет в объятиях Олега.
Как же хотелось искупаться в ванне с ароматной, пушистой пеной! Четыре долгих года она была лишена этой простой радости, и казённый душ с его отвратительным запахом, кажется, остался сперва в самой памяти навсегда. Хотелось спать на мягком шёлковом белье, нескольких комплектов которого она купила незадолго до рокового суда. А ещё — надеть яркий, домашний халатик и готовить на любимой, современной кухне.
Словом, всего хотелось Марине — и новых ощущений, и простых женских радостей. Но больше всего — Олега. Его рук. Его голоса. Его родных, внимательных глаз…
Телефон, который она заряжала украдкой, чаще по выходным — когда надзиратели реже заглядывали в барак, — наконец засветился белым светом. Марина с замиранием сердца убедилась: сообщение от Олега. Обрадовалась — разве тут нужно объяснять, почему?
Каково же было её изумление, когда бездушный, роботизированный голос сообщил: абонент находится вне зоны действия сети. — Может быть, Олег улетел в какую-нибудь командировку? — подумала Марина. — Да, вполне такое возможно. Он ведь не обязан мне докладывать… — Или, может быть, просто забыл зарядить телефон. Это с ним случалось нередко.
Марина немного успокоилась, вспомнив, что у неё остались деньги — пусть и небольшая сумма, несколько купюр, аккуратно завёрнутых в трубочку. Как ни странно, никто не позарился на них в последнее время.
Оглядевшись в последний раз на недружелюбные, ощетинившиеся колючей проволокой стены колонии и высившиеся над ними вышки, Марина уверенно зашагала в сторону посёлка. Она хорошо знала: после семи утра начнут ходить автобусы в областной центр, а значит, всё, что потребуется — купить билет, занять своё место в тесном салоне... и снова оказаться среди обычных людей, тех, кому неведома жизнь за решёткой.
— Приедет не на машине мужа, а в автобусе... — усмехнулась про себя Марина. — Ничего страшного, общественный транспорт никто не отменял! — Раньше она терпеть не могла эти душегубки — так, полушутливо, называли между собой автобусы и троллейбусы. Теперь же была готова запрыгнуть хоть в самый ржавый рыдван. Лишь бы домой. Лишь бы к нему.
Лишь бы он обнял её и она наконец-то ощутила — всё, всё позади. Эпопея закончилась, впереди только годы мирной, светлой жизни.
Марина и Олег познакомились ещё на финансово-экономическом факультете столичного университета. Как это порой случается, самая большая любовь начинается со скандала.
Вот и их судьба столкнула лбами — оба старосты, оба с огоньком в глазах, оба болели за свои группы, за справедливость, за правду. В интересах разошлись, слово за слово... и Марина устроила Олегу настоящий скандал.
— Милая леди, если бы я не видел, что вы очень красивая, и если бы вы не были девушкой... Я бы, пожалуй, применил кулаки для разрешения нашего спора, — в шутливом поклоне проговорил Олег.
- Но раз уж выходит так, что я спорю с представительницей прекрасного пола, пусть будет по-вашему, — улыбнулся Олег. — Забирайте журнал, оформляйте всё, что считаете нужным, а я подойду чуть позже. До встречи на кафедре!
Марина посмотрела ему вслед и едва удержалась, чтобы не броситься за ним. Надо же, оказывается, этот Олег — просто находка, а не парень. Как он смотрел, как говорил… цеплял за душу буквально с первых минут. И, как оказалось, — навсегда.
В присутствии этого вежливого и харизматичного молодого человека остальные парни выглядели серыми и невыразительными. Их общение быстро наладилось: Олег нашёл способ помириться и пригласил Марину в кино, сказав, что это «в качестве компенсации за спор». С улыбкой он добавил, что терпеть не может репутацию грубияна и высоко ценит женскую красоту.
— Вы и правда удивительная, — искренне восхитился Олег. — Вам, наверное, это часто говорят? Но от меня — поверьте, от самого сердца.
Марина никогда всерьёз не думала, что красива, хотя замечала с детства: необычная у неё внешность. Большие зелёные глаза на пол-лица, густые, чуть волнистые рыжие волосы — такое сочетание цепляло взгляды и запоминалось надолго.
Наверное, просто раньше не встречался ей такой «её» человек. Ни бурных романов, ни влюблённостей — так, симпатии. А с Олегом всё выглядело иначе — словно мир вдруг стал наполненным и ярким. Без него Марина уже не мыслила своего будущего. Она по-настоящему влюбилась.
Сначала просто ходили в кино, бродили под фонарями, беседовали допоздна. Олег не забывал каждый раз удивлять её: приносил букеты (пусть не всегда роскошные, зато всегда неожиданные), придумывал комплименты. После весеннего дождя, если попадалась огромная лужа на пути, Олег с улыбкой подхватывал Марину на руки и, как весёлый кузнечик, прыгал через препятствие. Девушка смеялась, её волосы разлетались по плечам парня, и в эти моменты она чувствовала себя абсолютно счастливой — словно впервые прикоснулась к той самой первой, чистой и искренней любви, что остаётся с нами на всю жизнь.
Всё, что случится потом, будет уже совсем другим, но первая любовь — всегда самая светлая, самая сильная.
Марина знала: времена изменились, никто давно не бережёт свою невинность до свадьбы. Вскоре они оказались и в постели. Может, Марина до конца не была в этом уверена; может, и не хотела делать шаг слишком быстро, но её терзала мысль: что, если Олег уйдёт? Ведь вокруг него всегда крутились девушки. Она решила, что так будет надёжнее — для их любви, для неё самой…
Когда после близости Марина поймала себя на том, что уже мысленно примеряет его фамилию и черновик своей будущей подписи в книге регистрации брака, она не ожидала: всё вдруг резко изменится.
Олег внезапно ошарашил её неприятной новостью...
продолжение