Секретарша Алексея Владимировича Коврова была поражена до глубины души. Буквально только что, не прошло и десяти минут, как директор вошел в кабинет с такой улыбкой на лице, которую она не видела у мужчины никогда, и вот уже вываливается в приемную, как раненый медведь. Оттянутый галстук, на лице капли пота, шумное, тяжелое дыхание. Полное лицо мужчины перекошено, и далеко не радость на нем. Скорее ужас, будто увидел он привидение или что пострашнее.
— Алексей Владимирович, что-то случилось?
Секретарша словно уменьшилась в размерах, вжалась на стуле, родинка на ее щеке мелко подрагивала. Плохое настроение директора она всегда относила на свой счет. Что-то не так сделала, неправильно заполнила бумаги. Сейчас это мог быть тот злополучный конверт, что положила на стол. Как могла так опростоволоситься, непонятно! Надо же было точно выпутать у курьера, откуда конверт доставлен и что в нем.
Вряд ли Алексей услышал вопрос секретарши, увидел ее страх. Было похоже, что он ничего перед собой не видит. Протопал через приемную неровным шагом, с выпученными глазами, и ушел, не сообщив, куда поехал и скоро ли будет на рабочем месте. А ведь через пятнадцать минут у него планерка с начальниками отделов!
Дверь кабинета осталась распахнутой. Секретарша осторожно заглянула и увидела полный разгром на столе. Кроме цветных бумажек, валялись провода от компьютера, разбитая мышка. Алексей Владимирович здорово побушевал — на экране монитора трещина. Что-то сильно вывело директора из себя. Женщина решила навести порядок, не гоже будет, если персонал, придя на совещание, увидит погром. Она подошла к столу директора и ахнула. Увидев разбросанные фотографии.
Маргариту Михайловну, жену Алексея Владимировича, она знала отлично, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что так вывело из себя директора. Однако, это дело комбината не касается, и фотографии лишним глазам не предназначены. Секретарь аккуратно собрала их, даже те, что валялись на полу. Аккуратно сложила в стопочку и спрятала в нижний ящик стола.
Алексей выбрался на улицу, жадно глотнул ртом свежий воздух. Свою машину он всегда парковал возле центрального входа офисного помещения. Он любил водить сам, гордился тем, что за все годы управления комбинатом так и не нанял себе водителя.
Петляющим шагом подошёл к своему огромному мощному джипу и не смог с первого раза открыть дверь. В глазах плыло, ручка двери ускользала.
— Эй, ты, иди сюда, — рявкнул он, увидев рабочего комбината.
Какой-то мужичок, Алексей не знал ни его лица, ни имени. Он не обязан знать весь рабочий персонал.
— Права есть? Сядешь за руль, отвезешь меня домой.
— Да, Алексей Владимирович, конечно.
Рабочий бестактных вопросов не задавал, сел за руль. Нехорошо директору, это же очевидно. Ему бы, с таким серым цветом лица сейчас не домой, а в больницу. Однако мужичок молча довез директора по адресу, ни о чем не спрашивая и не раздавая советы.
Алексея Владимировича на комбинате боялись. Он славился крутым нравом. Взять хотя бы Никонорова, столько лет проработавшего под руководством Коврова. Со стороны казалось, что Никоноров — приближенный директора, а тут — бац, и увольнение по статье. Всем понятно, что Алексей Владимирович избавился от человека, который слишком много знал и иногда болтал лишнее. Всем понятно, но все молчат. Комбинат процветает, зарплаты неплохие, люди за свои места держатся.
Маргарита была в спальне, валялась на кровати. Вспоминала мгновения, проведенные с Ромой, вспоминала всё, каждую мелочь, каждое оброненное им слово. Пыталась зацепиться за что-то, что помогло бы разыскать парня. Он должен знать, обязательно должен знать о своём ребёнке.
В том, что это ребёнок Ромы, сомнений не было никаких. Целый месяц Маргарита не ночевала с мужем, ссылаясь на больную мать. Зачатие произошло именно в это время, и если бы Лёша был чуть умнее...
Женщина услышала странный шум. Кто-то поднимался по лестнице, топая, как стадо слонов. Громкие шаги приблизились к двери спальни. Дверь открылась. Нет, не открылась, распахнулась, ударившись о стену. В проеме возник муж.
— Ты чего, Лёша? Я же сказала, что хочу отдохнуть! — попыталась возмутиться Маргарита, но слова застыли на её губах.
Таким мужа она не видела никогда. Лицо перекошено, толстые губы искривлены, пот течёт ручьями по сморщенному лбу. Грузно топая и пошатываясь, он приблизился к кровати, сдёрнул с жены лёгкую простынь, которой та укрывалась. А потом сдёрнул и саму жену. Схватил за ногу и стащил на пол. Маргарита не верила, что это происходит в реальности. Она оказалась на полу, а муж попытался пнуть её в живот. Он целился именно в живот. Рита успела перевернуться, и пинок пришёлся на спину.
— Дрянь! Какая ты дрянь! Чей это ребёнок? Я выбью его из тебя! Я верил тебе! Я тебя любил... люблю... Дрянь! Я же всё для тебя! Всё! А ты...
Маргарита поняла всё в доли секунды, с первыми словами мужа. Он узнал! Узнал про её измену, понял, что пыталась навязать чужого ребёнка.
Другая женщина в такой ситуации начала бы плакать, просить прощения, но только не Маргарита! В ней закипала ярость.
Этот урод посмел её пнуть. Её, Маргариту, племянницу Бориса Сорокина! Ту, которую боялся весь микрорайон. Да дядька его в порошок сотрёт. Маргариту никто и никогда в жизни пальцем не посмел тронуть. Был один парнишка на выпускном, он потом очень долго в больнице лежал и запомнил на всю жизнь, как обижать Риту. А этот кабан больно стащил её с кровати, хотел пнуть в живот. Хорошо, что не получилось. За будущего ребёнка Марго разорвала бы его на клочки.
Она должна была бы заплакать, но заплакал мужчина. Алексей вдруг всей своей тушей осел на пол и начал всхлипывать. Заплакал, как последняя размазня! Размазывал по лицу слезы, пот, повторяя:
— Люблю тебя, я для тебя всё, всё. Дрянь, уничтожу! По миру пойдёшь, побираться будешь!
Лёша плакал и хватал ртом воздух. С положения сидя он медленно оказался лежащим. Лежал на полу, а глаза начали закатываться. Он все еще пытался говорить, но получалось только мычание.
Взбешенная Марго поняла, что мужу плохо. Он сейчас «кони двинет» прямо на ее глазах, и надо бы, наверное, вызвать скорую. Но нет, ни в коем случае, пусть сдохнет! Рита хотела этого всем сердцем. Что он там бормотал, что она пойдет по миру? Этого ни в коем случае нельзя допустить.
Мозг женщины заработал, как часы, мысли стали необычайно ясными. Самым лучшим выходом из положения будет, если он сейчас помрет. Если выживет, ей хана!
Она поднялась и стояла, широко расставив длинные ноги, прямо над корчившимся на полу мужем. Его туша тряслась, закатившиеся глаза закрылись, рот округлился, но он все еще дышал.
Марго ждала. Ждала, пока дыхание прекратится. А пока он еще жив, пнула мужа. Пнула от души, со всей силы, в его толстый живот.
— Господи, что случилось? Алексей Владимирович, что с вами?!!
В распахнутую дверь спальни вошла помощница по хозяйству — Ольга Петровна.
Ольга Петровна, женщина под шестьдесят, работала в доме давно. В ее обязанности входило прийти утром, приготовить завтрак и не попадаться больше на глаза. Маргарита так приучила, убираться, когда никого нет дома, готовить, не создавая лишнего шума. И, чтобы к пяти женщины в доме не было, а чистота была идеальной.
Иногда Маргарита и сама забывала, что где-то в комнатах или на кухне орудует шустрая, но тихая Ольга Петровна. Настолько тихая, что, услышав крики, поднялась по лестнице бесшумно. Увидела хозяина дома на полу, помирающим, и раскудахталась.
Маргарита сжала зубы так, что они чуть не раскрошились. Проклятая Ольга Петровна! Ей же велено не появляться на глаза. Какого фига она зашла в хозяйскую спальню, да еще и визжит тут, как свинья недорезанная? Неужели она видела, как Рита пнула мужа?
— Что же вы стоите, Маргарита? Скорую же надо, скорую, — кричала Ольга Петровна.
— Я сейчас вызову, сама вызову, — Рита сделала вид, что испугана. Засуетилась.
Ее телефон лежал на тумбочке возле огромной кровати, но она будто в упор его не замечала. Бегала, искала.
— Да вон же, вон он, — крикнула помощница по хозяйству.
— А, да, конечно. Сейчас, сейчас, я позвоню в скорую.
Маргарита набирала долго, слыша шумное дыхание мужа и ожидая, что оно затихнет. Помощница по хозяйству недобро косила на нее маленькими, болотного цвета глазами и вдруг выхватила телефон.
— Дайте мне. Вы в шоке, я сама наберу.
Скорая приехала быстро. Слишком быстро, по мнению Маргариты. В микрорайоне, где она жила раньше, скорую приходилось дожидаться часами, а тут примчалась меньше чем за десять минут. Понятное дело, вызов поступил в элитный район города, где живут только очень обеспеченные и влиятельные люди.
Возле ворот особняка послышалась сирена скорой, и Маргарита скомандовала домработнице:
— Идите встретьте и приведите сюда.
— Нет, вы спуститесь.
Ольга Петровна стояла возле хозяина дома, глядя Марго прямо в глаза. Взгляд очень наглый и многозначительный. Это было крайне неожиданно.
— Вы спуститесь, Маргарита, а я останусь с Алексеем Владимировичем. Я все-таки старше, опытней, могу оказать первую помощь.
Неожиданный отпор от бессловесной и тихой домработницы!
Рита пошла встречать скорую. Злилась и понимала, что все идет совсем не по плану. Остается только надеяться, что состояние Лёши слишком тяжёлое, и его уже не спасут. Только на это надежда.
Ольга Петровна! Какая же гадина! Неужели всё поняла? Скорее всего, так и есть, если судить по наглому взгляду. Наверное, видела пинок в живот Алексея. Тогда дела ещё хуже. Но с этим Марго разберётся потом. У молчания есть цена, и в случае Ольги Петровны цена эта не будет слишком высока.
Даже если заартачится домработница, кто ей поверит? Все знают, как Алексей Ковров любит свою жену, и какая у них счастливая семья!
Рита спустилась на первый этаж, постояла возле входной двери. Стояла так долго, как могла. Потом медленно шла через двор, и только когда открыла ворота работникам скорой, сделала испуганное лицо и закричала:
— Скорее, скорее, моему мужу плохо. Что же вы так долго ехали?
— Где же долго? — возмутился врач. — Мы уже возле ворот больше пяти минут стоим. Вы что, не слышали сирену?
— Сирену? Какую сирену? — Маргарита прикидывалась напуганной дурочкой. — Пожалуйста, поторопитесь!
И врач торопился, пробежал через двор, быстро поднялся по лестнице. Входившая в спальню Рита очень надеялась, что не услышит дыхание мужа, но этот кабан все так же шумно дышал. А Ольга Петровна, словно цербер, стояла возле хозяина дома.
Врач быстро оценил состояние мужчины, сделал ему укол в вену и послал фельдшера, что был с ним, за носилками.
— Будем надеяться, что довезем, — сказал он жене больного. — Вы поедете с нами?
— Конечно, конечно, как может быть по-другому! Это же мой муж. Спасите его, пожалуйста!
Рита хорошо умела притворяться. Ее спектакль был безупречен. Хватала доктора за руки, умоляла, всхлипывала. Врач верил.
Только Ольга Петровна видела сухие глаза жены хозяина дома. Притворялась Маргарита хорошо, но вот слезу выдавить ей всегда было сложно.