— Чёрт побери! — Жанна швырнула телефон на диван и развернулась к мужу так резко, что её длинные тёмные волосы хлестнули по щеке. — Степан, ты что, совсем обалдел?
Он стоял у окна, поглаживая бороду — эта привычка выдавала его всегда, когда он чувствовал себя загнанным в угол. За спиной у него мелькали жёлтые огни вечернего города, а в квартире пахло остывшим рагу и надвигающейся грозой.
— Жанка, ну послушай...
— Нет, ты послушай! — Она подскочила к нему, и её голос зазвенел так, что где-то в соседней комнате испуганно мяукнул кот. — И почему я должна отдавать свою квартиру твоим родителям? Я лучше её сдам и бесплатно ничего не получите!
Степан вздрогнул. За двенадцать лет брака он видел жену злой, но не настолько. Её карие глаза сейчас казались почти чёрными, а тонкие губы сжались в нитку.
— Это не навсегда, — попробовал он ещё раз. — Мама сказала, что дом в деревне продать не могут, там крыша течёт, а денег на ремонт...
— Твоя мама многое говорит! — перебила Жанна. — А то, что я здесь живу уже пятнадцать лет, что эту квартиру мне ещё покойная бабушка оставила — это, видимо, не важно?
Степан отвернулся к окну. Внизу, во дворе, старушки на лавочке обсуждали что-то, размахивая руками. Одна из них — соседка Зина — подняла голову и помахала ему рукой. Он не ответил.
— Мои родители хорошие люди, — проговорил он тихо.
— Хорошие? — Жанна рассмеялась, но смех этот был колючий, как осколки. — Твоя мамаша за всё время нашего брака ни разу не назвала меня по имени. Только "Степанова жена" да "эта твоя". А папаша твой вообще считает, что женщина должна рожать детей и молчать в тряпочку.
— Жанна...
— И не смей! — Она вскинула руку. — Не смей говорить мне, что я не понимаю. Я всё понимаю. Ты хочешь, чтобы я отдала им мою квартиру, чтобы твоя мамочка могла наконец расставить здесь свои фикусы и повесить портрет твоего деда в рамочке под стеклом!
Степан обернулся. Лицо у него было усталое, понурое.
— А где нам тогда жить?
— А тебе не всё ли равно? — спросила Жанна. — Ты же последние полгода только о них и думаешь. Мама плохо себя чувствует, папе тяжело, им нужна помощь...
Она взяла в руки одну фотографию — они с Степаном на фоне новенького Лады Калины, которую тогда взяли в кредит. Жанна была в белом платье, держала букет ромашек.
— А кто обо мне думает? — спросила она, не поворачиваясь. — Кто спросил, хочу ли я делить свой дом с людьми, которые меня терпеть не могут?
В прихожей заскрипела дверь. Степан замер.
— Кто это? — прошептал он.
— Твоя бабушка Соня. — Жанна поставила фотографию обратно. — Я дала ей ключи. Она хотела принести пирожки.
— Зачем ты...
— Потому что хоть кто-то в твоей семье относится ко мне по-человечески.
Из коридора донёсся голос бабушки:
— Дети, я тут! Не ругайтесь, я всё слышу!
Степан покраснел. Жанна усмехнулась.
— Вот и прекрасно. Пусть послушает, что её любимый внучек творит.
Бабушка Соня появилась в дверном проёме — маленькая, сгорбленная, в вязаной кофте голубого цвета. В руках у неё был целлофановый пакет с пирожками, из которого вкусно пахло мясом и луком.
— Жанночка, дорогая, — она подошла и обняла невестку. — Степочка, — кивнула внуку сухо. — Что у вас тут происходит?
— А то ты не слышала! — фыркнула Жанна. — Твой внук хочет отдать мою квартиру твоему сыну с женой.
— Не отдать… — поправил Степан.
— А как? — Бабушка присела на диван, пакет с пирожками положила на журнальный столик. — Объясни мне, Степан.
Степан замялся. Когда бабушка называла его полным именем, это означало, что дела плохи.
— Ну, родители хотят переехать в город. Дом в деревне совсем развалился, папе работу обещали на заводе...
— И? — Соня смотрела на него внимательно, прищурив глаза.
— И они попросились пожить у нас. Временно.
— А где будете жить вы с Жанной?
— Мы... — Степан глянул на жену, которая стояла, скрестив руки на груди. — Мы снимем что-нибудь.
Бабушка Соня тяжело вздохнула.
— Степан, голубчик, ты совсем дурак или притворяешься?
— Бабуль!
— Что "бабуль"? — Она поднялась с дивана, и несмотря на свой маленький рост, сейчас казалась грозной. — Двенадцать лет эта девочка терпит выходки твоих родителей. Двенадцать лет твоя мать делает вид, что Жанна — временная помеха в вашей семье. А теперь ты хочешь выгнать её из собственного дома?
— Никто её не выгоняет! — возмутился Степан.
— А как это называется? — встряла Жанна. — Когда меня просят съехать из моей квартиры?
В этот момент раздался звонок в дверь. Настойчивый, длинный.
— Ждёте кого-то? — спросила бабушка.
Жанна покачала головой и пошла открывать. В прихожей послышались голоса, а потом в комнату вошла соседка Зина — полная женщина лет шестидесяти с ярко накрашенными губами и завитыми волосами.
— Ой, извините, что без приглашения, — затараторила она, — но тут такое дело! Я случайно слышала ваш разговор — окна открыты, вы так громко... И не могу молчать!
— Зинаида Петровна, — начала Жанна, — это наши семейные дела...
— Какие семейные! — замахала руками соседка. — Девочка моя, да ты что! Я сорок лет замужем, всё видела. Знаешь, что твоя свекровь вчера мне говорила?
Жанна замерла. Степан побледнел.
— Что говорила? — тихо спросила бабушка Соня.
— А то, что эта квартира всё равно рано или поздно должна достаться их семье. Потому что Жанна бездетная, а значит, наследство должно перейти к родственникам мужа. Вот так она мне и сказала!
Повисла тишина. Жанна медленно опустилась на стул.
— Она... что? — прошептала она.
— Да-да! — закивала Зина. — И ещё добавила, что хорошо бы Степану развестись, пока не поздно, и найти жену, которая родит ему детей. А то, говорит, время идёт, ему уже тридцать восемь...
— Сволочи... — выдохнула Жанна. — Собаки поганые.
— Жанна! — одёрнул её Степан.
— Что "Жанна"? — Она вскочила, опрокинув стул. — Что, правду говорить нельзя? Твоя мамаша — подлая стерва, которая всю жизнь мечтает избавиться от меня! А ты, дурак, ей в этом помогаешь!
— Я не...
— Помогаешь! — закричала Жанна. — Думаешь, я не понимаю? Это всё спланировано! Сначала они въезжают сюда "временно", потом начинают делать ремонт, переписывают документы... А меня — на съёмную однушку в спальном районе!
Бабушка Соня тихо всхлипнула.
— Боже мой, — пробормотала она. — На что похоже...
Зина стояла в дверях, раскрыв рот. Она явно не ожидала такой реакции.
— Жанночка, — осторожно сказала она, — может, не стоит так...
— Зинаида Петровна, спасибо вам, — жёстко проговорила Жанна. — Спасибо, что открыли мне глаза. А теперь идите домой. У нас тут семейный совет.
Соседка кивнула и поспешно ретировалась. В прихожей хлопнула дверь.
Степан всё ещё стоял у окна, но теперь его плечи поникли.
— Это не так, — сказал он.
— Что не так? — Жанна подошла к нему вплотную. — То, что твоя мать считает меня временной помехой? Или то, что ты готов выгнать меня из моего дома?
— Квартира не только твоя, — тихо возразил он. — Мы женаты, по закону...
Он не успел договорить. Жанна развернулась и пошла к шкафу, где висела её куртка.
— Куда ты? — испугался Степан.
— К юристу, — бросила она через плечо. — Узнаю, как правильно оформить развод, чтобы эта квартира осталась только моей.
— Жанка, не надо...
— Надо! — Она натягивала куртку, дрожащими руками застёгивая молнию. — Очень даже надо! Раз вы все тут решили за меня, то я тоже приму решение. И знаешь что, Степан? Может, твоя мамочка права. Может, мне действительно пора найти мужчину, который будет меня ценить, а не использовать как бесплатную квартирантку!
Бабушка Соня поднялась с дивана.
— Жанночка, подожди...
— Извините, бабушка Соня, — Жанна обернулась. — Вы единственная в этой семье, кто относился ко мне как к человеку. Но я больше не могу.
Она направилась к выходу, но в этот момент снова зазвонил телефон. На экране высветилось: "Свекровь".
Жанна взглянула на телефон, потом на мужа, потом на бабушку.
— Ответишь? — спросила она Степана.
Он покачал головой.
Жанна взяла трубку.
— Алло, Тамара Ивановна, — сказала она сладким голосом. — Как дела? Квартиру уже присмотрели для себя?
В трубке повисла пауза. Потом послышался кашель.
— Жанна? Я... я хотела поговорить со Степаном.
— Степан занят. Он размышляет, как бы получше меня отсюда выселить. Так что говорите со мной.
— Слушай, девочка...
— Не девочка я вам! — рявкнула Жанна. — Мне тридцать четыре года, и у меня есть имя!
— Хорошо, хорошо. Жанна. Нам правда некуда идти. Дом совсем плохой стал...
— А снять квартиру слабо? Или в общежитие устроиться?
Тамара Ивановна помолчала.
— У нас денег нет на съём.
— Зато есть планы получить мою квартиру бесплатно, — усмехнулась Жанна. — Зинаида Петровна мне всё рассказала. Про то, что я бездетная и квартира должна достаться родственникам мужа. Про то, что Степану пора развестись...
— Зина эта — сплетница! — взвилась свекровь. — Она всё перекручивает!
— Да ну? — Жанна включила громкую связь, чтобы Степан тоже слышал. — Значит, вы это не говорили?
Молчание.
— Говорила, — наконец признала Тамара Ивановна. — Но не со зла! Просто... ну, правда же, детей у вас нет, и не будет уже, наверное...
Степан побледнел как мел. Бабушка Соня охнула и схватилась за сердце.
— Боже ты мой, — прошептала старушка. — Тамара, ты что несёшь?
— А что я? — голос свекрови стал визгливым. — Правду говорю! Двенадцать лет замужем, а детей нет! Значит, что-то не так!
Жанна смотрела на телефон, и лицо её было белее снега.
— Тамара Ивановна, — произнесла она очень тихо, — а вы знаете, почему у нас нет детей?
— Ну... не знаю... может, не хотите...
— Не хотим? — Жанна рассмеялась, и смех этот был страшнее крика. — Мы не хотим? А может, вы знаете, сколько я лежала в больницах? Сколько операций перенесла? Сколько раз мы с мужем плакали над отрицательными тестами?
Степан закрыл лицо руками.
— Жанна, не надо...
— Надо! — Она подошла к нему. — Пусть твоя мамаша знает! Пусть знает, что её невестка — бесплодная! Что это её сын не может дать ей внуков! И что вместо поддержки она всю жизнь втаптывала меня в грязь!
В трубке раздались всхлипывания.
— Я... я не знала... — залепетала Тамара Ивановна.
— Не знали? — Жанна взяла телефон в руки. — А спросить не пробовали? За двенадцать лет хоть раз поинтересоваться жизнью сына?
Бабушка Соня тихо плакала, промокая глаза платочком.
— Жанночка, — сказала она. — Милая моя...
Жанна обернулась к ней, и вдруг лицо её смягчилось.
— Знаете что, бабушка Соня? — проговорила она. — А давайте сделаем по-другому.
Степан поднял голову.
— Как?
— Очень просто. — Жанна села рядом с бабушкой и взяла её за руку. — Бабушка, а вы не хотели бы пожить у меня? Вам же в коммуналке тесно, соседи шумят...
— Что? — Степан не понял.
— Да, — кивнула Жанна. — Пусть бабушка Соня поживёт со мной. А ты, дорогой муж, можешь ехать к своим родителям. В деревню. Чинить крышу, пахать огород, слушать мамины лекции о том, какую плохую жену ты выбрал.
— Жанна, ты с ума сошла?
— Нет, — спокойно ответила она. — Я наконец-то пришла в себя. Бабушка Соня, вы согласны?
Старушка посмотрела на неё удивлённо.
— А что... можно?
— Конечно! — Жанна обняла её. — Мы с вами чай будем пить, сериалы смотреть, пирожки печь. А эти... — она кивнула в сторону телефона, откуда доносились возмущённые вопли свекрови, — пусть решают свои проблемы сами.
— Мам, мам! — кричала Тамара Ивановна из трубки. — Не смей! Не смей туда переезжать!
Бабушка Соня взяла телефон.
— Тамара, — сказала она твёрдо. — А знаешь что? Пожалуй, соглашусь. Жанна — единственная в нашей семье, кто ко мне по-человечески относится.
— Бабушка! — возмутился Степан. — Вы же мою сторону должны принимать!
— Чью сторону? — Бабушка посмотрела на него строго. — Того, кто хочет выгнать жену из собственного дома? Степан, я тебя растила, а ты вырос... — она помолчала, подбирая слова, — вырос безвольным.
Жанна встала и подошла к окну. Внизу Зина что-то взволнованно рассказывала другим соседкам, размахивая руками.
— Знаешь, Степан, — сказала она, не оборачиваясь, — а ведь бабушка права. Твоя мать всегда мечтала об этой квартире. Помнишь, как она первый раз сюда пришла? Ходила, всё измеряла, мебель переставляла мысленно...
— Это не значит...
— Значит. — Жанна обернулась. — Но знаешь, что самое смешное? Квартира не моя.
— Что? — все трое уставились на неё.
— Не моя, — повторила Жанна. — Три месяца назад я её продала.
Степан опустился на диван рядом с бабушкой.
— Что ты говоришь?
— Продала одной семейной паре. Молодой. Они хотели взять ипотеку, но им не хватало первоначального взноса. Я продала им квартиру в рассрочку. — Жанна достала из сумочки какие-то бумаги. — Вот договор. Они уже выплатили половину стоимости.
— Но... как? — Степан смотрел на неё, не понимая.
— Очень просто. Квартира была записана на меня ещё до свадьбы. Значит, она моя личная собственность. Я имела право ею распоряжаться.
Бабушка Соня взяла документы дрожащими руками.
— А мы где будем жить? — прошептал Степан.
— Мы? — Жанна усмехнулась. — Какие ещё "мы"? Ты же хотел, чтобы мы разъехались. Вот и разъезжаемся.
— Жанна...
— На вырученные деньги, — продолжала она, игнорируя его, — я купила дом в Крыму. Небольшой, но уютный. С садом и видом на море. И знаешь, кого я приглашаю туда жить?
Она подошла к бабушке Соне и села рядом.
— Вас, бабушка. Только вас. Будем вместе варенье варить, на море ходить, книги читать...
Старушка заплакала — на этот раз от радости.
— Жанночка... а правда можно?
— Конечно! — Жанна поцеловала её в щёку. — А наши молодожёны, — она кивнула в сторону телефона, откуда всё ещё доносились возмущённые вопли, — пусть живут в своём доме с протекающей крышей и радуются, что получили то, что хотели.
Степан сидел молча, переваривая услышанное.
— А я? — спросил он наконец.
Жанна пожала плечами.
— А ты, дорогой, можешь выбирать. Либо едешь к мамочке в деревню и живёшь, как она велит, либо... — она помолчала, — либо просишь прощения и доказываешь, что достоин второго шанса.
— Как?
— Увидишь. — Жанна взяла бабушку под руку. — Бабуля, собирайтесь. Завтра едем смотреть наш новый дом.
Они вышли из комнаты, оставив Степана наедине с телефоном, из которого доносился голос его матери:
— Степан! Степан, ты меня слышишь? Что там происходит?
Он посмотрел на трубку, потом на пустую комнату, где ещё пахло духами жены и бабушкиными пирожками.
Потом взял телефон и нажал красную кнопку.
Первый раз в жизни он отключил звонок матери.
За окном начинался дождь, а в квартире стало очень тихо.
А через год соседка Зина рассказывала новым жильцам этой квартиры удивительную историю о том, как одна женщина сумела перевернуть свою жизнь одним решением. И как её муж три месяца жил в деревне с родителями, пока не понял, что потерял. И как он приехал в Крым с букетом роз и кольцом, чтобы заново просить руки своей жены.