Тамара Васильевна опустила чашку на блюдце и пристально посмотрела на Ольгу через очки. Звук фарфора неприятно резанул тишину кухни.
— Мы с тобой, Оль, люди взрослые. Давай поговорим серьезно.
Ольга замерла с полотенцем в руках. Эта фраза никогда не предвещала ничего хорошего.
— Ты же понимаешь, что дача и машина — это семейное. Игорек мой, а ты пришла позже. Я думаю, самое время переоформить их на меня.
Ольга чуть не выронила тарелку.
— Тамара Васильевна, но мы с Игорем тридцать лет вместе! Машину мы покупали на общие деньги, а дачу...
— Вот только не надо этих разговоров! — свекровь стукнула ладонью по столу. — Кто тебе крышу над головой дал? Кто тебя в семью принял? А теперь ты, значит, права качаешь?
В кухню вошел Игорь, потирая затылок.
— Вы чего тут шумите?
— Мать хочет, чтобы мы машину и дачу на нее переписали, — Ольга посмотрела на мужа, ожидая поддержки.
Игорь нахмурился.
— Мам, ты чего?
— А что такого? Мне уже скоро восемьдесят! Я о вашем будущем думаю. Мало ли что... Наследство, налоги, все дела. Так безопаснее будет.
Ольга закусила губу. Тридцать лет. Тридцать лет она терпела эти намеки, эти "ты пришла позже". Да она вкалывала как проклятая! Огород на даче — ее руками. Ремонт в квартире — ее нервами. А теперь что?
— Игорь, скажи что-нибудь! — Ольга повернулась к мужу.
Игорь потер лоб, явно не желая ввязываться в спор.
— Давайте потом обсудим, а? Я с работы только пришел...
— Потом-потом! — передразнила Тамара Васильевна. — Все у вас потом! А я не вечная, между прочим.
Ольга вздохнула. Она знала этот прием. Сколько раз за тридцать лет она слышала "я не вечная"? И каждый раз после этой фразы приходилось идти на уступки.
Вечером Ольга не могла заснуть. Игорь похрапывал рядом, а ее мысли крутились вокруг дачи. Сколько сил она вложила в эти шесть соток! Картошка, помидоры, огурцы — все своими руками. А беседку они с Игорем сами строили. Разве это не их с мужем кровное?
Утром за завтраком Тамара Васильевна продолжила наступление.
— Я Зинке вчера звонила, она говорит, сейчас все умные люди имущество на стариков переписывают. Так надежнее.
— Мам, ну какие старики? — попытался отшутиться Игорь. — Ты у нас еще ого-го!
— Не заговаривай мне зубы! — отрезала свекровь. — Я к нотариусу на следующей неделе записалась. Документы приготовьте.
Ольга почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Тамара Васильевна, но это же не только ваше решение...
— А твое, что ли? — свекровь прищурилась. — Ты в эту семью с чем пришла? С одним чемоданом! А теперь на машину и дачу зубы точишь?
— Мам! — не выдержал Игорь.
— Что "мам"? Правду говорю! Вон Петровы дочке квартиру купили, а она через год развелась и мужа выставила. Хорошо хоть на родителей все оформлено было!
— Мы с Игорем тридцать лет вместе, — тихо сказала Ольга. — Какой развод?
— Ой, да мало ли что! — отмахнулась свекровь. — Я так решила, и точка.
Когда Тамара Васильевна ушла к себе, Ольга посмотрела на мужа.
— И что будем делать?
— Не знаю, — Игорь развел руками. — Ты же знаешь маму. Если ей что в голову взбрело...
— То есть ты согласен все переписать?
— Я этого не говорил! Просто... ну, может, пусть успокоится?
Ольга молча отвернулась к окну. Неужели придется уступить и в этот раз? Нет, что-то в ней наконец сломалось. Хватит. Тридцать лет — достаточный срок, чтобы научиться говорить "нет".
— Нет, Игорь, — Ольга решительно повернулась к мужу. — На этот раз я не буду молчать. Тридцать лет я терпела, но с меня хватит.
— Ну Оль...
— Что "Оль"? Ты не видишь, что происходит? Она всю жизнь нами помыкает! Я устала!
Игорь потер шею — жест, который Ольга знала тридцать лет. Так он делал всегда, когда не хотел принимать решение.
— Давай не будем ссориться, а?
— Ты всегда так говоришь, — Ольга вздохнула. — А потом я уступаю, и мы продолжаем жить, как твоя мама хочет.
В выходные на дачу приехали всей семьей. Ольга сразу пошла в огород — там она всегда успокаивалась. Земля, руки в почве, первые всходы редиски. Свекровь расположилась в беседке с видом королевы, осматривающей свои владения.
— Оль, ты бы перекопала там за теплицей, — крикнула она. — Скоро помидоры сажать, а там бурьян.
Ольга молча воткнула тяпку в землю и выпрямилась.
— Тамара Васильевна, это моя дача. И я сама решу, где и что копать.
Свекровь поперхнулась чаем.
— Ты как разговариваешь?
— Нормально разговариваю, — Ольга сняла перчатки. — Машину и дачу мы переписывать не будем. Это наше с Игорем.
— А ты не обнаглела, девочка? — свекровь поднялась. — Сын! Иди сюда!
Игорь вышел из сарая с молотком.
— Чего кричишь, мам?
— Твоя жена совсем страх потеряла! Говорит, дача ее!
— Я сказала — наша с Игорем, — уточнила Ольга.
Игорь переводил взгляд с матери на жену.
— Может, обсудим все спокойно?
— Нечего обсуждать! — отрезала Тамара Васильевна. — Я уже к нотариусу записалась. Во вторник едем оформлять.
— Никуда мы не поедем, — тихо, но твердо сказала Ольга.
— Это еще почему?
— Потому что я не подпишу бумаги. И Игорь, надеюсь, тоже.
Тамара Васильевна побагровела.
— Игорь, ты слышишь, что твоя жена вытворяет? Мать родную обижает!
Ольга сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Тамара Васильевна, хватит давить на жалость. Мы с Игорем эту дачу поднимали. Вы приезжали раз в месяц на шашлыки, а мы пахали тут каждые выходные. Машину мы покупали на наши деньги. Почему мы должны все это отдать?
— Да как ты смеешь...
— Смею. Потому что мне пятьдесят семь, и я больше не девочка, которую можно запугать.
Вечером, когда Тамара Васильевна демонстративно ушла спать пораньше, Ольга с Игорем сели на веранде.
— Зачем ты маму довела? — устало спросил Игорь.
— А зачем она нас доводит? — парировала Ольга. — Ты правда готов все отдать?
— Да ничего она не заберет, это все формальности...
— Серьезно? А если с тобой что-то случится? Думаешь, она оставит мне хоть что-то?
Игорь молчал. Впервые за тридцать лет Ольга увидела, что он действительно задумался.
— Понимаешь, Игорь, дело даже не в имуществе. Дело в уважении. Твоя мать ни во что меня не ставит. И если ты не встанешь на мою сторону сейчас, то никогда не встанешь.
Он долго смотрел на темнеющий сад.
— Я поговорю с ней, — наконец сказал он.
Игорь поговорил с матерью, но легче не стало. Следующие три дня в доме висело напряжение. Тамара Васильевна демонстративно вздыхала, принимала сердечные капли и смотрела телевизор на полной громкости. Игорь метался между женой и матерью, пытаясь всех примирить.
В понедельник вечером, когда Ольга резала салат, на кухню вошла свекровь.
— Я Зинаиде Петровне все рассказала. Знаешь, что она сказала? Что невестки всегда так — сначала в семью втираются, потом всем управлять хотят.
Ольга с силой вонзила нож в огурец.
— Тамара Васильевна, я не втиралась. Я замуж по любви вышла.
— Все так говорят! А как до дела доходит — сразу "мое-мое".
Вошел Игорь, и свекровь сразу перешла в наступление:
— Сынок, я с Зиной посоветовалась. Она говорит, надо через суд действовать, раз твоя благоверная уперлась.
— Какой еще суд? — Игорь растерянно посмотрел на жену.
— Обычный! Имущество делить. Я мать, у меня права есть. Вот Петровы соседей засудили и квартиру внуку отсудили.
— Мам, ты что такое говоришь? — Игорь впервые повысил голос. — Какой суд? Мы же семья!
— Вот и я про то же! — встрепенулась Тамара Васильевна. — Раз семья, значит, все общее. А твоя только о себе думает!
Ольга отложила нож и повернулась к свекрови:
— Тамара Васильевна, хватит. Я тридцать лет с вашим сыном живу. Тридцать лет ему готовлю, стираю, глажу. На даче горбачусь каждые выходные. Машину мы вместе выбирали. Я тридцать лет терпела ваши намеки, ваше "ты здесь чужая". И знаете что? Больше не буду!
Свекровь демонстративно схватилась за сердце:
— Ой, плохо мне... Сыночек, видишь, как твоя жена со мной разговаривает? Сердце прихватило...
Игорь бросился к матери, но потом остановился и внимательно посмотрел на нее:
— Мам, хватит этих спектаклей. Я же вижу, что ты в порядке.
Тамара Васильевна замерла с открытым ртом. Такого от сына она явно не ожидала.
— Игорек, ты что? Родную мать не жалеешь?
— Жалею, — вздохнул Игорь. — И люблю. Но ты ведешь себя нечестно. Оля права — это наше имущество. Мы его наживали, мы им и распоряжаться будем.
— Ты меня предал! — трагическим шепотом произнесла Тамара Васильевна. — Ради этой... этой...
— Моей жены, — твердо закончил Игорь. — И пожалуйста, не называй ее "эта". У нее имя есть — Ольга.
Свекровь поджала губы и вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Игорь потер лоб:
— Вот и поговорили.
Ольга тихо подошла и обняла мужа:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что наконец встал на мою сторону.
— Знаешь, — Игорь обнял жену за плечи, — я только сейчас понял, как все это время мама тобой манипулировала. И мной тоже.
Ольга прижалась к мужу. За тридцать лет брака она впервые чувствовала себя по-настоящему защищенной.
Тамара Васильевна не разговаривала с ними два дня. Утром пила чай в одиночестве, вечером закрывалась у себя. На третий день она вышла к ужину с заплаканными глазами.
— Сыночек, я все поняла. Я неправа была.
Игорь настороженно посмотрел на мать:
— В каком смысле?
— Старая я стала, глупая. Все мне казалось, что вот-вот одна останусь, никому не нужная. Вот и вцепилась в эту дачу, как в спасательный круг.
Ольга с Игорем переглянулись. Такого поворота они не ожидали.
— Мам, — осторожно начал Игорь, — ты никогда не останешься одна. Мы всегда рядом.
Тамара Васильевна всхлипнула.
— Я знаю. Но страшно, понимаешь? Зинка рассказывала, как ее племянницу из квартиры родной сын выгнал. А у Клавдии из третьего подъезда внук дачу продал и бабку в дом престарелых сдал.
Ольга вздохнула. За этими страхами стояло что-то большее.
— Тамара Васильевна, мы с вами тридцать лет бок о бок живем. Неужели вы думаете, что мы способны вас бросить?
Свекровь промокнула глаза платком.
— Не знаю я уже, что думать. Старость — не радость. Вот и цепляюсь за то, что могу контролировать.
— Дача и машина вам для этого не нужны, — мягко сказала Ольга. — Мы и так о вас заботимся и будем заботиться.
Игорь подсел к матери и взял ее за руку.
— Мам, помнишь, когда я маленький был, ты мне говорила: "Доверяй людям, но проверяй"? Так вот, тридцать лет — достаточный срок для проверки. Оля тебя никогда не подводила.
Тамара Васильевна покачала головой.
— Не подводила, это правда. Я просто... боюсь.
— Мы все чего-то боимся, — Ольга налила свекрови чай. — Я, например, боялась всю жизнь, что для вас так и останусь чужой. "Та, которая пришла позже". Игорь боится нас с вами расстроить и всем пытается угодить.
Тамара Васильевна впервые посмотрела на невестку без привычной настороженности.
— Я не хотела тебя обижать, Оль. Просто так привыкла — сын мой, а ты... ну, как будто временная.
— Тридцать лет временная? — невесело усмехнулась Ольга.
— Глупая я, — вздохнула свекровь. — Старая и глупая.
После этого разговора что-то неуловимо изменилось. Тамара Васильевна больше не заводила речь про переоформление имущества. А через неделю произошло и вовсе удивительное.
— Оль, — позвала свекровь, когда они вдвоем оказались на кухне, — я там вишневое варенье открыла, угощайся.
Ольга чуть не выронила чашку. За тридцать лет свекровь впервые предложила ей свое фирменное варенье, которое обычно берегла для "особых случаев".
На майские праздники они снова поехали на дачу. Тамара Васильевна, к удивлению Ольги, сама взяла тяпку и пошла на грядки.
— Давай вместе, Оль. Четыре руки быстрее справятся.
Они работали бок о бок, и Ольга вдруг поняла, что впервые за тридцать лет чувствует не напряжение, а какое-то странное родство со свекровью.
Вечером, когда Игорь ушел в сарай чинить полку, Тамара Васильевна села рядом с Ольгой на веранде.
— Знаешь, я все думала... Может, ты мне поможешь завещание составить? Чтобы все по-честному было.
Ольга удивленно посмотрела на свекровь.
— Думаю, еще рано об этом...
— Нет, Оль, не рано. Я хочу, чтобы вы с Игорем знали — все, что у меня есть, ваше будет. Законно, по бумагам. И никаких судов, никаких переписываний.
Ольга почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Спасибо, Тамара Васильевна.
— Тамара, — вдруг сказала свекровь. — Зови меня просто Тамара. Тридцать лет "выкаешь", пора бы уже и на "ты" перейти.
Игорь, вернувшийся с инструментами, застал удивительную картину: его жена и мать сидели рядом и мирно беседовали, глядя на закат.
— Чего это вы? — удивился он.
— Да так, — улыбнулась Ольга, — женские разговоры.
Тамара похлопала невестку по руке.
— Игорек, а ты был прав. Тридцать лет — это не шутка. Это семья.
Ольга смотрела на закат и думала, что иногда нужно дойти до края, чтобы начать строить мосты. Тридцать лет она боялась конфликта, а оказалось, что именно он помог им с Тамарой наконец найти общий язык. И пусть это случилось так поздно — лучше поздно, чем никогда.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- вас ждет много интересных и увлекательных рассказов!
Еще интересное: