Ольга Алексеевна поставила тарелку с котлетами на стол и выразительно вздохнула.
— Натуся, ты опять эту курицу готовила? Ты же знаешь, у Павлика от нее изжога. И соли мало.
Наталья сжала губы и кивнула. Котлеты она лепила два часа назад, но промолчала. Ольга Алексеевна переложила вилки — те лежали не по этикету.
— Паш, ты завтра домой пораньше придешь? Надо полку в ванной закрепить, — сказала свекровь, игнорируя невестку.
— Мам, я говорил, что у меня завтра важная встреча. В выходные сделаю.
— В выходные мы к Вере Петровне идем. Сколько раз повторять? Что за манера все откладывать?
Павел потер переносицу и погрузился в телефон. Наталья положила руку на его плечо, но он не отреагировал.
— Мам, а ты нарисуешь мне танк? — пятилетний Кирюша дернул бабушку за рукав.
— Конечно, золотце. Только поешь нормально. Вот эту котлетку, картошечку и салатик. Видишь, какой полезный ужин бабушка приготовила?
Наталья вспыхнула:
— Котлеты я делала...
— Неважно кто, — отрезала свекровь. — Главное, что ребенок поест нормально, а не эти ваши макароны вечно.
Павел поднялся из-за стола:
— Спасибо за ужин. Я в кабинет, надо поработать.
— Паш, ты даже не поел! — воскликнула Наталья.
— Не хочу.
Ольга Алексеевна покачала головой:
— Видишь, до чего довела мужа своими придирками? Человек работает целый день.
— Какими придирками? Я просто...
— Кирюш, не чавкай! — перебила свекровь. — Сядь ровно, а то будешь как отец — вечно сутулишься.
Наталья вышла из кухни в ванную и закрыла дверь. Вот так всегда. Седьмой год. Каждый божий день. Нет, не так. Каждый чертов день, если честно. Она включила воду и умылась. Глянула в зеркало — уставшая тридцатилетняя женщина с потухшими глазами. Когда это случилось? Когда она перестала быть собой?
— Натуль? — в дверь постучал Павел. — Ты в порядке?
— Да, Паш. Сейчас выйду.
Наталья вспомнила их свадьбу. Какими они были счастливыми! А потом свекровь овдовела и переехала к ним, «чтобы помочь молодым». И все полетело к черту.
Вечером, уложив Кирюшу, она зашла в спальню. Павел уже спал. Наталья тихо села на край кровати. На тумбочке лежало письмо из компании, где ее муж проходил собеседование месяц назад.
«Уважаемый Павел Сергеевич, рады сообщить...»
Она прочитала до конца и замерла. Оклад в полтора раза больше нынешнего. Полный соцпакет. Корпоративная квартира первые полгода. В Нижнем Новгороде.
Господи, это же шанс! Шанс начать все заново, без...
— Ты еще не спишь? — пробормотал Павел, поворачиваясь. — Что читаешь?
— Тебя взяли. В ту компанию.
Павел резко сел:
— Дай сюда. Черт! Правда!
— Когда ты собирался мне сказать?
— Я... ну, я думал, что не пройду. Наталь, это же шанс!
— А мама?
Павел потер лицо:
— Я об этом думал. Не брать ее с собой.
— Серьезно? — Наталья не поверила своим ушам.
— Серьезно. Слушай, это наш шанс. Только наш — твой, мой, Кирюшкин. Начать с нуля. Пожить своей семьей. Она же... она же нас подмяла. Я вижу, как ты вянешь. Как я сам избегаю дома.
Наталья обняла мужа и разрыдалась, уткнувшись ему в плечо.
— Паш, я так устала. Так устала быть никем в собственном доме.
— Знаю. Прости меня. Я дурак.
— Она не согласится остаться. Она нас не отпустит.
— Наташ, мы взрослые люди. Ей шестьдесят восемь, она прекрасно справится. Квартира есть, пенсия хорошая.
— Когда выезжаем?
— Через месяц надо быть на месте.
— Как скажем ей?
— Завтра. Все вместе. А теперь давай спать — завтра тяжелый день.
Утро началось как обычно — с замечаний Ольги Алексеевны о том, что Кирюше нужно надеть шерстяные носки, а не хлопковые.
— Мам, сегодня плюс двадцать на улице, — устало сказала Наташа.
— В садике кондиционеры. Продует — опять с соплями сидеть.
Наталья переглянулась с Павлом. Он едва заметно кивнул.
— Мам, нам нужно поговорить, — Павел отложил телефон.
— Конечно, сынок. Только Кирюшу в сад отведу.
— Нет, — твердо сказал Павел. — Сейчас. Всем вместе.
Ольга Алексеевна насторожилась:
— Что-то случилось?
— Я получил предложение о работе. В Нижнем Новгороде. Мы переезжаем через месяц.
Тишина накрыла кухню. Кирюша непонимающе хлопал глазами.
— Мы — это кто? — голос свекрови звучал обманчиво спокойно.
— Я, Наташа и Кирилл.
— А я?
— Мам, тебе лучше остаться здесь. У тебя квартира, подруги, поликлиника рядом...
— Лучше? Кому лучше? — Ольга Алексеевна побелела. — Ты хочешь бросить родную мать?
— Не бросить, а...
— Паша прав, — Наталья внезапно для себя заговорила. — Нам нужно пожить отдельно.
— Отдельно? — свекровь всплеснула руками. — От кого? От матери, которая вам всю жизнь посвятила? Которая ради вас от всего отказалась?
— Мам...
— Нет, ты послушай! Я для кого готовлю? Убираю? С внуком сижу? Неблагодарный! А ты, — она повернулась к невестке, — рада небось? Дождалась момента?
— Оля, — Наташа впервые назвала свекровь по имени, — мы семь лет живем вместе. Я ни разу не сказала, что мне тяжело, что я задыхаюсь...
— От чего задыхаешься? От заботы? От помощи?
— От контроля, — тихо произнесла Наталья. — От постоянного контроля.
— Мам, мы решили, — твердо сказал Павел. — Это не обсуждается.
Ольга Алексеевна схватилась за сердце:
— Сын, ты что такое говоришь? Я же одна останусь!
— Ты не одна. У тебя Вера Петровна, Зина, хор ветеранов...
— Это не семья! — закричала Ольга Алексеевна. — Как вы можете? А ребенок? Кирюша, ты хочешь уехать от бабушки?
Мальчик испуганно прижался к маме.
— Без манипуляций, — отрезал Павел. — Кирюш, иди в комнату. Мы поговорим и придем к тебе.
Когда мальчик ушел, Ольга Алексеевна разрыдалась:
— Паша, сыночек, за что? Я всю жизнь для тебя... А теперь на старости лет...
— Тебе шестьдесят восемь, ты здорова и активна, — сказал Павел. — Я уверен, ты справишься.
— Предатель! — Ольга Алексеевна резко встала. — Это она тебя настроила! Выбирай — или я, или она!
— Выбор сделан, мам, — тихо ответил Павел. — И дело не в Наташе. Дело в том, что я хочу быть мужем и отцом, а не вечным сыночком.
Ольга Алексеевна выбежала из кухни. Хлопнула дверь ее комнаты.
— Она не простит, — прошептала Наташа.
— Простит. Когда поймет, что это не против нее, а для нас.
Следующие две недели Ольга Алексеевна почти не разговаривала с семьей. Она демонстративно плакала, принимала валокордин и отказывалась от еды. Павел начал подготовку к переезду, а Наталья боялась, что у свекрови случится инфаркт.
— Она не заболеет, — уверенно говорил Павел. — Это манипуляция, Наташ.
— А вдруг...
— Никаких вдруг. Не поддавайся.
Однажды вечером, когда Павел задержался на работе, а Кирюша уже спал, Ольга Алексеевна вошла на кухню, где Наталья разбирала вещи для переезда.
— Чай будешь? — неожиданно спросила свекровь.
Наталья замерла с контейнером в руках:
— Буду. Спасибо.
Они молча сидели за столом, пока Ольга Алексеевна не заговорила:
— Почему ты меня так ненавидишь?
— Я вас не ненавижу.
— Тогда почему отнимаешь у меня сына? Внука?
Наталья глубоко вздохнула:
— Оля, никто никого не отнимает. Мы просто хотим пожить своей семьей.
— А я не семья?
— Вы Пашина мама. Но я его жена. У нас разные роли.
Ольга Алексеевна горько усмехнулась:
— Роли? Я столько для вас делала! Кто готовил? Кто с Кирюшей сидел? Кто всю работу по дому тянул?
— Я не просила об этом.
— Что?
— Я никогда не просила вас брать на себя мои обязанности. Вы просто... взяли и все решили сами.
Свекровь опешила:
— Я помогала!
— Нет, — Наталья впервые за семь лет посмотрела свекрови прямо в глаза. — Вы не помогали. Вы забирали. Мой дом, мою кухню, моего мужа, моего ребенка.
— Я думала, ты будешь благодарна! — свекровь повысила голос.
— За что? За то, что вы каждый день критиковали мою стряпню? Мою одежду? Как я воспитываю сына? Как разговариваю с мужем?
— Я хотела как лучше!
— Для кого? — Наталья почувствовала, как дрожат руки. — Для себя. Чтобы все было по-вашему.
Ольга Алексеевна застыла с открытым ртом:
— Как ты смеешь...
— Я молчала семь лет. Павел избегал дома. Мы перестали быть семьей. Стали вашими... подчиненными.
— Ты неблагодарная, злая...
— Нет, — Наталья вдруг почувствовала спокойствие. — Я просто хочу быть собой. Хочу, чтобы мой муж снова стал мужем, а не вечно виноватым сыном. Хочу сама решать, что приготовить на ужин.
— И ради этих глупостей вы бросаете меня?!
— Это не глупости. Это жизнь. Наша жизнь.
Ольга Алексеевна встала, собираясь уйти, но вдруг пошатнулась и схватилась за стол:
— Мне плохо...
— Оля? — Наталья подскочила к свекрови.
— Сердце... таблетки...
Наталья усадила свекровь, быстро принесла лекарство, воду. После таблетки Ольга Алексеевна сидела, прикрыв глаза.
— Скорую вызвать?
— Не надо, — тихо сказала свекровь. — Уже легче.
Они снова замолчали. Потом Ольга Алексеевна неожиданно спросила:
— Я правда... такая плохая?
Наталья растерялась:
— Вы не плохая. Вы просто... слишком любите контролировать.
— Я всегда так жила. Мой муж, Пашин отец, все решения оставлял мне. Я привыкла все держать в руках.
— Но у нас по-другому.
Ольга Алексеевна долго молчала. Потом сказала:
— Знаешь, я ведь боюсь. Боюсь остаться одной. Боюсь стать никому не нужной.
Наталья осторожно взяла ее за руку:
— Мы вас не бросаем. Мы будем звонить, приезжать. Просто... нам нужно пространство.
— Я так привыкла быть нужной, — прошептала свекровь. — Без этого я не знаю, кто я.
— Может, пора узнать? — тихо спросила Наталья.
В эту ночь Ольга Алексеевна не спала. Она перебирала фотографии — Паша маленький, Паша-школьник, Паша-студент, Пашина свадьба. На всех снимках она рядом, она направляет, она решает. А теперь ей предстояло отпустить.
Утром, когда Павел ушел на работу, а Кирюша играл в своей комнате, Ольга Алексеевна нашла Наталью:
— Можно с тобой поговорить?
Наталья кивнула, ожидая новой атаки. Но свекровь неожиданно сказала:
— Научи меня пользоваться этой штукой для видеозвонков. Скайпом, или как его...
— Зумом, — улыбнулась Наталья. — Или Вайбером. Я вам покажу.
Следующие две недели перед отъездом прошли совсем иначе. Ольга Алексеевна вдруг стала тише, внимательнее. Она все еще вздыхала и иногда не могла удержаться от замечаний, но Наталья видела ее усилия.
Накануне отъезда Павел ушел с Кирюшей гулять, а женщины остались вдвоем. Ольга Алексеевна неловко протянула Наталье маленькую коробочку:
— Это тебе. На память.
Внутри лежала старинная брошь с голубым камнем.
— Это бабушкина. Семейная ценность.
— Оля, я не могу...
— Можешь. Ты семья. Просто я... не всегда это понимала.
Наталья вдруг обняла свекровь, и та, помедлив, обняла невестку в ответ.
— Знаешь, я записалась в клуб садоводов, — неожиданно сказала Ольга Алексеевна. — Вера Петровна давно звала. Говорят, в мае едут на экскурсию в какой-то питомник.
— Это здорово!
— И... я думаю сдавать комнату Кирюши студентке. Дочка Зины ищет жилье, хорошая девочка. Деньги лишними не будут, да и... не так одиноко.
— Вы справитесь, — улыбнулась Наталья.
— Надеюсь, — вздохнула свекровь. — Только вы звоните. И приезжайте летом. И...
— Обещаю, — Наталья сжала ее руку.
Прошло полгода. Ольга Алексеевна включила компьютер и настроила видеозвонок. На экране появились улыбающиеся лица Павла, Натальи и Кирюши.
— Бабуль! Смотри, какой замок я построил! — мальчик гордо показывал конструкцию из деталей.
— Отличный, внучек! Настоящий архитектор!
— Как ваши дела, мам? — спросил Павел.
— Ой, не поверишь! Мы с девчонками из клуба затеяли такое! Соревнования по выращиванию помидоров! Представляешь, Зинка выиграла, но я точно знаю, что она у Петровича рассаду брала...
Наталья с улыбкой наблюдала, как свекровь оживленно рассказывает о своих приключениях. Какая она стала другая — более живая, настоящая.
— А у вас что нового? — наконец спросила Ольга Алексеевна.
Павел и Наталья переглянулись.
— Мам, у нас новость, — сказал Павел. — Наташа беременна. Будет девочка.
— Девочка? — Ольга Алексеевна расплакалась. — Господи, наконец-то! А имя?
— Мы хотим назвать ее Ольгой, — тихо сказала Наталья. — Если вы не против.
Свекровь потеряла дар речи. А потом засмеялась сквозь слезы:
— Натуль, а ты точно знаешь, на что подписываешься? Ольги — они упрямые и характерные!
— Знаю, — улыбнулась Наталья. — Но еще они сильные и любящие. Когда научатся отпускать.
После разговора Ольга Алексеевна долго сидела у окна. На столе лежало приглашение от клуба садоводов на поездку в Крым. Рядом — расписание курсов компьютерной грамотности, о которых ей рассказала квартирантка Маша. На стене — свежие фотографии сына, невестки и внука.
Вечером она позвонила Вере Петровне:
— Слушай, а поехали со мной в Крым? На две недели, там такая программа интересная...
Она вдруг подумала, что за всю жизнь никогда не путешествовала одна, без мужа или сына. Всегда боялась оторваться от семьи, потерять контроль.
А теперь, отпустив их, она впервые обрела себя. И как ни странно, именно сейчас она чувствовала, что по-настоящему нужна — не как контролер и надзиратель, а как мама, бабушка, подруга.
Весеннее солнце заглянуло в окно. Ольга Алексеевна улыбнулась и начала собирать вещи для завтрашнего похода в бассейн. В шестьдесят восемь жизнь только начиналась — ее собственная жизнь, которую она так долго не замечала за чужими.
Ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди вас ждет много интересных и увлекательных рассказов!
Советую почитать: