Телефон Валентины Ивановны звякнул ровно в 8:15.
— Мам, ты дома? Вась еще не забрала из садика? Там Мишка что-то температурит, мне звонили. А у меня совещание через пятнадцать минут, не успею.
Валентина Ивановна посмотрела на недоваренную кашу и вздохнула.
— Олег, я только завтракать села.
— Мам, ну пожалуйста! Чего там ехать-то? Полчаса туда, полчаса обратно. А? Мы вечером заберем.
Она выключила плиту. Снова.
— Ладно, еду. Адрес скинь, я не помню, какой там корпус.
Валентина Ивановна втиснулась в автобус. Третий раз за неделю она ехала за внуком. Еще вчера была смена в саду у Машеньки — старшей внучки. Сын и невестка работали допоздна, готовили квартальный отчет.
На остановке Валентина с трудом выбралась из переполненного автобуса. Больное колено снова ныло. Она не успела записаться к врачу — то Маша заболела, то Мишу нужно было забрать.
В садике медсестра сунула ей в руки сонного четырехлетнего Мишку. Мальчик жался к бабушке и тер глаза.
— Температура 37,2. Даем парацетамол если выше, — на ходу бросила медсестра.
Дома Валентина усадила внука перед телевизором, дала чай с печеньем. Села рядом и впервые за день вздохнула. Телефон снова звякнул.
— Мам, а ты до вечера сможешь посидеть? У Кати совещание, мне тоже надо задержаться.
— Олеж, но я с подругой договорилась встретиться. Уже второй раз переношу.
Пауза.
— Серьезно? А мне что делать?
— Может, сам пораньше уйдешь? Он же твой сын.
— Мам, у меня работа! Не могу я все бросить! Катя вообще на повышение идет.
Валентина потерла висок. Зарождалась мигрень.
— Хорошо. Но до семи только. У меня билеты в театр.
— Билеты? Какие еще билеты?
— Мы с Ниной Петровной собирались... Я две недели назад купила.
— А что, нельзя было предупредить? Мы же рассчитывали на тебя!
Рассчитывали. Как на вещь, которая всегда под рукой.
Вечером, разогревая Мишке суп, Валентина посмотрела на часы — 18:45. Еще успевала. В прихожей хлопнула дверь.
— Ой, Валь Иванна, выручайте! — Катя, невестка, влетела на кухню. — Завтра презентация, я еще час-два поработаю. Олег к девяти обещал.
— Кать, у меня театр.
— Какой театр? — Катя удивленно уставилась на свекровь. — В вашем возрасте?
— В моем возрасте, Кать, уже можно себе позволить и театр, и кино.
— Но мы же договорились...
— Нет, Кать. Вы со мной не договаривались. Вы меня поставили перед фактом.
Катя поджала губы.
— А как же внуки? Вы же на пенсии теперь. У вас времени навалом.
Валентина почувствовала, как что-то внутри лопается. Тихо, но безвозвратно.
— Кать, сядь.
— Что?
— Сядь, говорю.
Катя опустилась на стул. Валентина села напротив.
— Я не нанималась в няньки. Я ушла на пенсию, чтобы жить своей жизнью. Я буду помогать — иногда. Но не каждый день.
Невестка смотрела так, будто Валентина объявила, что улетает на Марс.
— Вы... серьезно? А как же мы?
— А что вы? Вы взрослые люди. Справитесь.
— Но так не принято! Бабушки всегда сидят с внуками!
— А я не всегда. Я иногда.
В прихожей снова хлопнула дверь. Пришел Олег.
— О, все в сборе! — он потрепал сына по голове. — Мам, мы завтра с утра Машку тебе подкинем, ладно? У нее садик на карантине.
— Нет, Олеж. Не ладно.
— Что?
— Я сказала — нет.
Сын уставился на мать так, будто она сказала что-то на китайском.
— Ты чего это, мам?
— Того, Олеж. Я тоже человек. У меня своя жизнь.
— Какая жизнь? — он нервно усмехнулся. — Ты на пенсии!
Валентина встала.
— Вот именно. Я сорок лет отработала. Сорок! Тебя вырастила, квартиру получила, потом отца похоронила. А теперь можно и для себя пожить.
— Мам, ну что за бред? — Олег переглянулся с женой. — Какая "для себя"? Это эгоизм!
— Эгоизм, — эхом повторила Катя.
Валентина застегнула пальто и взяла сумку.
— Нет, дети. Эгоизм — это думать, что моя жизнь кончилась, а ваша только начинается. Что я должна всё бросить и нянчиться с вашими детьми просто потому, что вам так удобно.
— Мам, ты чего завелась-то? Мы же не каждый день просим!
— Олеж, за последние две недели я только три дня не сидела с детьми.
— Бабуль, а ты куда? — Миша дернул ее за рукав.
— В театр, зайчик. Бабушка давно хотела сходить.
— Мам, ну серьезно! — Олег развел руками. — Мы работаем! Нам карьеру делать!
— А я отдыхаю. Мне жизнь налаживать.
Валентина вышла из квартиры под ошарашенные взгляды.
Неделя выдалась тяжелой. Олег звонил каждый день — но только по делу.
— Мам, можешь с Машей погулять? У нас совещание.
— Нет, Олеж. Я в поликлинику записалась.
— Мам, забери Мишу из сада? Катя на презентации.
— Не могу, я на курсы компьютерные.
Он бросал трубку, не прощаясь. Невестка вообще перестала звонить.
В субботу раздался звонок в дверь. На пороге стояла Олегова теща — Нина Семеновна.
— Валь, нам поговорить надо.
Они сели на кухне. Нина Семеновна покачала головой.
— Что ж ты детей-то бросила?
— Я никого не бросала. Я им не отказываю полностью — я прошу планировать заранее.
— Валь, ну как так можно? Я вот с Машенькой сижу, пока она на работе. И ничего! Радуюсь!
— И хорошо, Нин. Только не всем это радость.
— Да как язык поворачивается! Внуки — это же счастье!
— Счастье — когда по своей воле. А не когда тебя используют как бесплатную няньку.
После ухода Нины Валентина долго сидела у окна. Телефон разрывался от сообщений — оказывается, Нина всем родственникам рассказала о "черствой бабке, которая внуков бросила".
Вечером позвонила сестра.
— Валь, ты чего творишь? Племянник мне звонил, говорит, ты детей нянчить отказываешься.
— Люб, а почему я должна?
— Как почему? Ты ж бабушка! На пенсии! Чем тебе еще заниматься?
— Жить, Люб. Просто жить.
Через неделю тишины Валентина решилась. Зашла в турагентство.
— Есть что-нибудь на одного? Недорого?
— Турция, Египет?
— Нет, — она улыбнулась. — Я хочу в Европу. Всю жизнь мечтала в Париж.
— Есть групповой тур. Семь дней, Париж-Ницца.
— Беру.
Вечером она позвонила сыну.
— Олеж, я в отпуск уезжаю. На неделю.
— Куда еще?!
— В Париж.
Пауза.
— Ты серьезно? А деньги откуда?
— Свои, Олеж. Накопления.
— Ты... ты копила? А нам говорила, что денег нет!
— На вашу новую машину нет. А на мою поездку — есть.
— Мам, ты с ума сошла! Одна! За границу! В твоем возрасте!
— В моем возрасте, сынок, уже пора.
Валентина стояла у окна отеля и не верила своим глазам. Эйфелева башня! Та самая, с открыток и фильмов. Сердце колотилось, в горле пересохло. Она достала телефон, сделала несколько снимков. Отправлять было некому — Олег с семьей демонстративно молчали.
— Валентина, вы идете? — в дверь постучала Марина Викторовна, руководитель группы. — Автобус ждет!
— Да-да, сейчас! — Валентина схватила сумку.
В автобусе она села у окна. Рядом опустилась полная женщина с короткой стрижкой.
— Первый раз в Париже? — улыбнулась она.
— Первый раз... вообще, — призналась Валентина.
— Я Галина.
— Валентина.
Экскурсовод что-то рассказывал, но Валентина не слушала. Она смотрела на город, впитывала его, пыталась запомнить каждую деталь. Когда группа вышла у Лувра, у нее закружилась голова.
— Сколько же здесь людей! — выдохнула она.
— Не отставайте! — командовала Марина Викторовна. — Держимся группы!
К вечеру ноги гудели, в висках стучало. Валентина еле доползла до кровати. Колено снова болело, голова раскалывалась. "Что я здесь делаю? — думала она. — Зачем приехала? Сижу одна в номере, никто не звонит. Дома хоть внуки... Может, вернуться?"
Утром стало легче. Валентина спустилась на завтрак и увидела Галину.
— Можно к вам?
— Конечно! — обрадовалась та.
— Вы тоже одна приехали?
— Да, муж не любит путешествовать. А дети разъехались, внуков нет.
— А у меня есть, — вздохнула Валентина и рассказала свою историю.
Галина внимательно слушала.
— И правильно сделали! — заявила она. — Я в свое время не решилась сказать "нет". Десять лет внуков нянчила, пока дочь бизнес развивала. А потом она няню наняла — и все, бабушка не нужна.
— И что вы?
— А что я? Жизнь заново учусь строить. Поздно, конечно... но лучше поздно, чем никогда.
После завтрака они пошли гулять вдвоем — Валентина устала от группы и экскурсовода. В маленьком кафе на Монмартре она впервые попробовала настоящий круассан.
— Боже, какая вкуснятина! — она облизала пальцы.
— А ты думала! — Галина подлила кофе. — Слушай, а давай в Ниццу сами доберемся? Что нам, два дня с группой таскаться? Там море, пляж!
— Да ты что! Как мы...
— Да просто! Я уже три раза так делала.
В тот вечер Валентина долго не могла уснуть. А утром они с Галиной сели на поезд до Ниццы. Без группы. Без переводчика. Сами.
На вокзале Валентина запаниковала.
— Гал, я ничего не понимаю! Куда идти? Как объясняться?
— Спокойно, — Галина достала телефон. — Вот карта, вот переводчик. Справимся!
Они заблудились трижды, прежде чем нашли отель. Валентина была готова расплакаться.
— Не могу больше! Ноги отваливаются!
— Да ладно тебе! Смотри, какая красота!
Из окна номера открывался вид на море — бескрайнее, синее. Валентина замерла.
— Знаешь, Гал... я ведь море впервые вижу. Живьем.
— Серьезно?
— Серьезно. Всю жизнь в Подмосковье. Муж в санаторий ездил, а я с ребенком оставалась. Потом он болел, потом внуки пошли...
Галина молча обняла ее за плечи.
Вечером они сидели в ресторанчике на набережной. Валентина пила вино и смотрела на закат.
— А знаешь, Гал... я ведь впервые в жизни... свободна.
— От чего?
— От всего. От обязанностей. От ожиданий. От чувства вины. Я делаю что хочу. Иду куда хочу. Ем что хочу.
— И как ощущения?
Валентина улыбнулась.
— Страшно. И... прекрасно.
Галина подняла бокал.
— За свободу. За нашу.
Возвращаться не хотелось. В аэропорту Валентина чувствовала, как внутри что-то сжимается. Как будто она снова надевает тесное платье, из которого на неделю вырвалась.
— Гал, а ты куда теперь?
— В Прагу через месяц. Хочешь со мной?
— Хочу, — не задумываясь, ответила Валентина.
Дверь в квартиру открылась с трудом — Валентина отвыкла от тугого замка. Пахло пылью и тишиной. Чемодан остался в прихожей, а сама она прошла на кухню. Налила воды, села у окна. На душе было странно — и пусто, и полно одновременно.
Телефон завибрировал. Сын.
— Мам, ты вернулась?
— Да, только что.
— Как... съездила?
— Хорошо, Олеж. Очень хорошо.
Пауза.
— Слушай... мы заедем вечером? Дети соскучились.
— Конечно, приезжайте.
Валентина даже не успела толком разобрать вещи. В дверь позвонили — на пороге стоял Олег с детьми. Миша сразу бросился к бабушке.
— Бабуль, ты где была? Я скучал!
— В Париже, зайка. Смотри, что привезла!
Она достала маленькую фигурку Эйфелевой башни. Глаза мальчика загорелись.
— Ух ты! А мне?
— И тебе есть, Машенька. Вот, смотри — настоящая парижская кукла.
Катя стояла в дверях, не решаясь войти.
— Проходи, Кать. Чай будешь?
— Буду, — неуверенно ответила та.
За столом было тихо. Дети рассматривали сувениры, взрослые молчали.
— Как вы тут справлялись? — наконец спросила Валентина.
— Нормально, — Олег пожал плечами. — Я на работе договорился пораньше уходить. Катя нашла подработку на дому — переводы делает по вечерам.
— Меня повысили, — вдруг сказала Катя. — Я теперь руководитель отдела.
— Поздравляю! — искренне обрадовалась Валентина.
— Да... Спасибо.
Снова повисла пауза.
— Мам, — Олег отставил чашку. — Я тут подумал... Ты прости нас, ладно?
— За что, сынок?
— За то, что мы так... на тебя навалились. Считали, что ты обязана.
Валентина смотрела на сына, не веря своим ушам.
— Когда ты уехала, мы с Катей много говорили. И поняли, что... перегнули палку.
— Да, — кивнула Катя. — Мы как-то привыкли, что вы всегда рядом. Всегда можете помочь.
— Я и сейчас могу, — улыбнулась Валентина. — Просто не каждый день. Не в режиме "срочно забери, посиди, сделай".
— Понимаем, — Олег вздохнул. — Теперь понимаем.
Маша залезла к бабушке на колени.
— Бабуль, а ты еще уедешь?
— Уеду, солнышко. В Прагу через месяц.
— А меня возьмешь?
— Когда подрастешь — обязательно!
Катя осторожно тронула свекровь за руку.
— Валентина Ивановна... а можно мы в выходные детей вам привезем? На полдня? Мы билеты в театр купили.
— Конечно, Кать, — Валентина улыбнулась. — Только давайте заранее договариваться, хорошо?
— Хорошо, — кивнула невестка.
Когда семья ушла, Валентина открыла ноутбук. На экране — фотографии с Галиной, море, Эйфелева башня, круассаны в маленьком кафе.
На столе лежал раскрытый ежедневник. "Понедельник — курсы компьютерные. Среда — бассейн. Пятница — Миша (садик). Суббота — выставка с Ниной Петровной."
Звякнул телефон — сообщение от Галины: "Билеты забронировала! Готовься к Праге!"
Валентина улыбнулась. Она наконец поняла главное: забота о других не исключает заботы о себе. И наоборот. Просто всему свое время и место.
Еще одно сообщение — от Олега: "Мам, ты молодец. Я горжусь тобой."
Она не сразу поняла, что плачет. Не от горя — от облегчения. От осознания, что она не потеряла семью. Наоборот — обрела ее заново, но уже на других условиях. Уважения. Понимания. Границ.
Валентина закрыла ежедневник и подошла к окну. Небо было таким же, как в Париже — высоким и бесконечным. И теперь она точно знала: это небо — ее. Как и эта жизнь.
"Прага, — подумала она, улыбаясь. — А потом, может, и Рим? Почему бы и нет?"
Ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал- вас ждет много интересных рассказов!
Советую почитать: