Живу я на этой улице двадцать лет, и почти столько же работаю в нашем магазине, что углом выходит к остановке. На вывеске до сих пор выцветшие буквы: «Продукты». Когда я устраивалась кассиром — на месте нынешнего фитнес-клуба ещё был обувной склад, а вместо салона красоты — почта с кривой вывеской.
Тогда хозяином магазина был Сергей Михайлович. Он редко появлялся: раз в неделю приезжал на серебристой «девятке», привозил платежку для коммуналки, спрашивал, всё ли на месте, и уходил. Нам с Галиной Васильевной — завскладом — этого хватало: порядок держим, покупатели свои, всё по-честному. Кассой я ведаю аккуратно: смену сдаю копейка в копейку, отчёты печатаю, как положено.
В последние годы магазин стал не просто работой: это мой второй дом. Я знаю, кто к нам заглядывает за хлебом после ночной смены (Игорь с автобазы), кто берёт два литра молока на семью (Люда из соседнего подъезда), кто выбирает только импортный сыр (Семён Семёнович из шестого дома — пенсионер с характером). Тут здороваются глазами, а если у кого что-то случилось — спросят, чем помочь.
Когда пошёл слух о продаже магазина, сперва никто не поверил. Потом Сергей Михайлович сам пришёл и сказал: «Всё, девочки. Я ухожу — здоровье шалит. Новый владелец будет с понедельника». И вот тут у меня внутри что-то осело неприятно.
Коллектив сразу стал беспокоиться: Галя закрутила в руках тетрадку учёта — пальцы побелели. Оля с овощного спросила меня шёпотом: «Света, нас всех разгонят? Или только стариков?» Я пыталась их успокоить — мол, авось обойдётся… А внутри у самой тревога.
В понедельник пришёл новый хозяин — Артём Павлович. Молодой ещё, лет тридцать пять на вид, высокий, в очках и без улыбки. Зашёл уверенно, как будто всё тут уже его. Кивнул нам через стойку:
— Доброе утро. Я — Артём Павлович Соловьёв. Пару дней буду смотреть работу магазина. Надеюсь на сотрудничество.
Мы переглянулись: не похоже на начальника-буяна или скрягу, но непонятно пока что ждать.
Первые два дня он ходил по залу с блокнотом, записывал цены и названия товаров, останавливался у витрин, что-то считал на телефоне. Иногда подходил ко мне:
— Скажите, Светлана Викторовна, почему хлеб всегда стоит именно тут?
Я ответила:
— Людям так удобнее: большинство берёт хлеб сразу после входа.
Он кивнул задумчиво и пошёл дальше.
Вечером собралась небольшая очередь у кассы: пенсионерки с чаем и конфетами, мальчишка с мороженым. Кассовая лента тихо шуршала под пальцами — я чувствовала себя как дирижёр перед оркестром: каждая покупка на своём месте. Неожиданно Артём Павлович стал за моей спиной:
— Вы всегда так быстро работаете?
Я смутилась:
— Привычка… Да и люди ждут.
Он не улыбнулся — только записал что-то в блокнот.
Через неделю он вызвал меня в подсобку.
— Светлана Викторовна, я вижу: у вас опыт большой. Но хочу кое-что изменить для удобства покупателей и увеличения оборота.
Я слушала молча: сердце стучит в ушах.
— Будем переставлять товары иначе; поставим новые ценники; введём бонусные карты; возможно — автоматическую кассу через месяц-другой. Вас это пугает?
Я честно сказала:
— Перемены всегда непросто принимать… Но магазин держится не только на выкладке и скидках. У нас здесь люди друг друга знают.
Он посмотрел внимательно:
— Это важно… Но времена меняются.
Когда он ушёл, я долго сидела в пустой подсобке среди коробок с макаронами и кофе. В голове крутились страхи за себя и за девочек из коллектива: если придёт автоматическая касса — кому она нужна? Кому мы нужны?
На следующий день Артём Павлович собрал нас всех для разговора. Я видела по лицам коллег тревогу вперемешку с надеждой: Галя старалась держаться прямо; Оля теребила рукав халата; даже Ирина Викторовна-уборщица слушала внимательно.
— Коллектив остаётся прежним, — сказал он. — Но работы будет больше: оформление новых товаров, контроль сроков годности, консультирование покупателей по картам. Кому тяжело будет перестроиться, помогу научиться. Никого увольнять не собираюсь — если только сами уйти захотите.
Все облегчённо выдохнули — я сама почувствовала это телом.
Первые недели были суматошными: новые поставщики (продукты почти те же, но упаковка ярче); ценники пришлось переписать все до единого; покупателям объясняли про карту лояльности (кое-кто ворчал: «Опять эти ваши новшества!»). Артём Павлович ходил чаще прежнего владельца: контролировал сроки поставок и выкладку товара; иногда сам разгружал вместе с нами тяжёлые коробки — не брезговал черновой работой.
Однажды вечером смена заканчивалась поздно — последняя покупательница ушла уже во втором часу ночи (у нас круглосуточный режим). Я осталась одна допечатывать отчётную ленту кассы: длинная бумажная полоса вывела все покупки за сутки — молоко Людмилы Петровны в семь утра; багет Семёна Семёновича чуть позже; мороженое мальчишки после школы; вечерние пирожки для Игоря-водителя… На ленте вся жизнь квартала расписана мелкими цифрами и названиями товаров. Я провела пальцами по этим отпечаткам — словно удостоверялась: всё ещё здесь, всё под контролем.
В этот момент зашёл Артём Павлович:
— Вы ещё здесь?
Я показала ему напечатанную ленту:
— Вот весь наш день…
Он взял её осторожно:
— Интересно… Как дневник района получается.
Мы постояли в тишине среди полок с крупами и консервами. Он вдруг спросил:
— Вам тяжело даются эти перемены?
Я подумала немного:
— Новое всегда страшно… Особенно когда кажется, что всё хорошее уйдёт. Но люди ведь тянутся к знакомому лицу за прилавком сильнее, чем к автомату…
Он кивнул:
— Поэтому я рад, что вы остались работать. — Помолчал. — Может быть… Вы бы смогли обучать новых кассиров? Если будем открывать магазин ещё где-то рядом?
Меня удивило это предложение — даже чуть испугало сначала. Я переспросила:
— Я обучать?
Он улыбнулся впервые откровенно:
— Именно вы. Вам доверяют покупки… А доверие важнее любой скидки или пластиковой карты.
Я согласилась не сразу; ночь ушла на размышления. Утром сказала «да» — хотя сердце трепетало от перемен не меньше прежнего.
Через месяц у нас появилась стажёрка Наташа из соседнего района: молода совсем ещё (глаза большие да робкие), но учится быстро. Я показываю ей не только как пробивать товар или считать сдачу без ошибок; главное — объясняю, как разговаривать с бабушками-пенсионерками терпеливо, как помнить имена постоянных покупателей, как заметить усталость человека по его взгляду и предложить тёплое слово вместо обычного «следующий».
Теперь моя работа стала другой: больше заботы о людях рядом — наших покупателях и коллегах по смене; меньше страхов за завтра.
Кассовая лента всё так же шуршит под пальцами вечерами — длинная полоса отпечатанных дел больших и маленьких людей нашего района… Только теперь я смотрю на неё иначе: не просто отчётность или бумага для бухгалтерии, а след доверия между людьми, что не исчезает при переменах хозяев или вывесок.
Поддержите наш проект в Дзене
Увидели себя в этой истории? Напишите пару строк. Если хотите помочь, сделайте небольшой перевод через кнопку «Поддержать» — официально, безопасно, в пару шагов. Поддержать ❤️.