Анна устало сняла туфли у порога и прошла в кухню. День на работе выдался тяжелым: проверка, отчеты, бесконечные звонки. Она мечтала только о чашке чая и тишине. Но вместо этого увидела мужа, который стоял у стола и что-то считал в телефоне.
— Опять тратишь время на свою бухгалтерию? — с легкой усмешкой спросила она.
Матвей поднял голову и быстро спрятал экран. Анна заметила, как он смутился.
— Да так… переводы проверяю, — пробормотал он.
Ее сердце неприятно кольнуло. Уже не в первый раз она замечала, что муж что-то утаивает. А недавно случайно увидела уведомление в телефоне: «Перевод выполнен». Сумма была немаленькая — двадцать тысяч. И адресат знакомый — Ольга Николаевна, его мать.
Сначала Анна промолчала. Списала на разовую помощь. Но переводы повторялись. Продукты «для мамы», лекарства, оплата коммуналки. Постепенно на это уходила значительная часть семейного бюджета.
— Матвей, у нас же с тобой цели, — осторожно сказала она, — мы хотели ремонт закончить. А деньги почему-то тают.
Муж вздохнул и потер переносицу.
— Анют, ты понимаешь… мама одна. Ей тяжело. Я обязан помогать.
Анна закусила губу. Она знала, что спорить с ним бесполезно. Но внутри все клокотало.
Прошло несколько недель. Усталость копилась, раздражение нарастало. Анна пыталась отвлечься: встречалась с подругами, ходила по магазинам. Но каждый раз, возвращаясь домой, видела одно и то же: муж сидит в телефоне и обсуждает со своей мамой «как она себя чувствует».
— Слушай, а ты с женой жить собираешься или с мамой? — однажды не выдержала Аня.
Он сделал вид, что ничего не услышал.
В один из вечеров Анна зашла в кухню и замерла. Муж стоял у стола, в руках держал их семейный конверт с накоплениями. Это были деньги на отпуск, о котором они мечтали больше года.
— Что ты делаешь? — голос дрогнул.
Матвей вздрогнул, но не отпустил конверт.
— Маме плохо, — буркнул он. — Надо помочь, она не вытянет сама.
Анна почувствовала, как все внутри закипает. Сколько можно? У них с мужем своя жизнь, свои планы, а она снова и снова слышит одно и то же: «маме плохо».
— Почему я должна тянуть твою мать на своей шее?! — сорвалась она, сама не веря, что сказала это вслух.
В комнате повисла тишина.
Матвей медленно поднял голову. Его глаза сузились, губы сжались в тонкую линию. Анна ждала извинений, хотя бы объяснения. Но вместо этого он процедил:
— Она меня вырастила. А твоя обязанность — уважать и помогать ей.
Анна отшатнулась, словно получила пощечину. Перед ней сидел не тот спокойный и добрый человек, за которого она выходила замуж. Его голос был холодным и резким.
— Ты это серьезно? — едва слышно прошептала она.
— Более чем, — усмехнулся муж. — Мать у меня одна. А жен может быть много.
Анна почувствовала, как мир вокруг рушится. Она смотрела на мужа и не верила, что эти слова произнес именно он, её Матвей, с которым они строили планы, мечтали о будущем и, казалось, были одной командой.
— Жен… много… — переспросила она, словно пробуя на вкус каждое слово.
— А что? — Матвей даже не отвел взгляда. — Думаешь, я променяю мать на кого-то? Никогда.
В груди у Анны что-то оборвалось. Она резко встала из-за стола, отодвинула стул так, что он скрипнул по полу, и пошла в спальню. Закрылась, прислонилась к двери и, наконец, позволила слезам катиться по щекам.
За дверью раздался звонкий щелчок холодильника, потом глухой голос мужа:
— Мама, не переживай. Всё под контролем.
Слова вонзились в душу ещё больнее. Под контролем… Не их семья, не она, а «мама».
На следующий день Анна поехала к своей матери. Хотелось выговориться, услышать совет, хоть какую-то опору.
— Дочка, — спокойно сказала мать, наливая ей чай, — если мужчина не уважает тебя, то он и дальше будет топтать. Ты сейчас на развилке. Подумай, готова ли ты прожить жизнь на вторых ролях?
Анна уткнулась лицом в ладони. Хотелось спрятаться от этого выбора, сделать вид, что всё не так плохо. Но в глубине души она знала: мать права.
Через пару дней звонок от свекрови только подтвердил худшие опасения.
— Аннушка, ты теперь мне как дочь. Должна помогать. Сходи в аптеку, купи лекарства, — голос Ольги Николаевны звучал жалобно, но в нём сквозила властность.
— А почему вы сына не попросите? — осторожно уточнила Анна.
— У него работа, он устает. А ты всё равно рядом. Это твой долг.
Анна молчала. В трубке повисла пауза. Потом свекровь добавила уже жёстче:
— Ты не думай, ты обязана.
Это стало последней каплей. Анна почувствовала, что её превращают не в жену, не в партнёршу, а в бесплатную сиделку.
Вечером она решилась на разговор. Села напротив мужа, посмотрела прямо в глаза:
— Я не против помогать, но жить за счёт нашей семьи твоя мама не будет.
Матвей нахмурился.
— Ты опять начинаешь? Я сказал: так будет. И точка.
— Нет, — спокойно ответила Анна, хотя внутри её трясло. — В этом доме решения мы принимаем вместе.
Муж вскинулся, глаза сверкнули.
— Не тебе решать! Я глава семьи!
Анна сжала кулаки. В голове звучала только одна мысль: «Семья ли это, если в ней моё слово ничего не значит?»
Ночь прошла в молчании. Они спали спиной друг к другу. Анна смотрела в темноту и понимала: на кону не просто ссора, а вся её жизнь. Если уступит сейчас, то уступать придётся всегда.
Утром Матвей ушёл, даже не поздоровавшись. Анна стояла у окна и смотрела, как он садится в машину. В груди было пусто и холодно.
Она сделала глубокий вдох и впервые подумала о том, что, может быть, придётся выбирать между собой и этим браком. Мысль пугала, но вместе с тем в ней было что-то освобождающее.
Анна всегда считала себя сильной. Она строила карьеру, могла сама платить за квартиру, у неё были свои цели и мечты. И вдруг поняла: всё это постепенно растворилось в чужих заботах и в чужих «обязанностях».
Вечером она вернулась домой раньше мужа. В квартире стояла тишина. Анна прошлась по комнатам, останавливаясь взглядом на мелочах: совместные фото, подарки на годовщину, его рубашка, брошенная на кресло. Всё это казалось близким и чужим одновременно.
Телефон зазвонил. На экране высветилось имя свекрови.
— Аннушка, я жду вас завтра. Нужно окна помыть. А то силы совсем кончились, — звучал знакомый, натянутый голос.
Анна крепко сжала трубку.
— Ольга Николаевна, я понимаю, что вам тяжело. Но я не обязана делать всё за вас. У вас есть сын. Пусть он помогает.
В ответ повисла тишина. Потом раздалось резкое:
— Ах вот как? Значит, я вам чужая?
— Вы — мать моего мужа, — спокойно сказала Анна. — Но я не ваша служанка.
Она отключила звонок. И впервые за долгое время почувствовала облегчение.
Когда вечером пришёл Матвей, она встретила его спокойно, но твёрдо.
— Нам нужно поговорить, — сказала Анна, садясь за стол.
Он нахмурился, сел напротив.
— Опять началось?
— Нет. Заканчивается, — холодно ответила она. — Либо мы ставим границы и живём своей семьёй. Либо я ухожу.
Матвей нахмурился ещё сильнее, глаза сверкнули злостью.
— Ты шантажируешь меня?
— Я защищаю себя, — отрезала Анна. — Я не против помогать твоей матери. Но не ценой нашего будущего и не так, как она требует.
Муж резко встал, зашагал по комнате.
— Ты ничего не понимаешь! Это моя мать!
— А я твоя жена, — Анна поднялась и посмотрела ему прямо в глаза. — Или для тебя это уже не имеет значения?
Он замер. Несколько секунд в комнате стояла тишина.
— Знаешь что? — наконец сказал он, — если ты не готова принять мою маму, то, может, и правда нам не по пути.
Эти слова прозвучали как приговор. Анна почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Но вместе с болью пришло и странное чувство ясности.
— Хорошо, — спокойно произнесла она. — Значит, я всё поняла.
Она развернулась и ушла в спальню. Села на кровать и впервые за долгое время не плакала. В голове было пусто, но сердце било ровно и уверенно.
На следующий день Анна собрала вещи и поехала к матери. Она знала: назад дороги не будет. Но впервые за долгое время ощущала, что делает шаг в правильном направлении.
Матвей звонил несколько раз, но она не взяла трубку. Его сообщения были полны упрёков, обвинений и жалоб. Ни одного слова поддержки или попытки понять.
И это стало окончательной точкой.
Вечером Анна сидела на кухне у матери, пила горячий чай.
— Ты уверена? — спросила мама, осторожно тронув её за руку.
Анна кивнула.
— Уверена. Я больше не хочу быть тенью в чужой семье. У меня будет своя жизнь.
Она сделала глоток чая и открыла книгу. На душе было удивительно спокойно.
Прошло несколько месяцев. Анна словно расцвела — стала чаще улыбаться, купила абонемент в спортзал. На работе коллеги удивлялись, как она похорошела.
Матвей пару раз пытался наладить контакт: писал длинные сообщения, предлагал встретиться. Но каждый раз речь заходила о его матери, о том, что «без неё никак», и Анна понимала — ничего не изменилось.
Она больше не злилась и не обижалась. Ей было спокойно, потому что решение принято, и назад дороги нет.
В один из вечеров, листая телефон, она наткнулась на старое фото: они с Матвеем и его матерью, все трое улыбаются. Анна посмотрела на своё лицо и заметила в улыбке усталость, которой раньше не видела.
— Больше никогда, — тихо сказала она и удалила фотографию.
Жизнь продолжалась. Теперь уже её жизнь.