Давайте честно. Вы же не просто умны — вы слишком умны, чтобы что-то чувствовать. В какой-то момент знание из инструмента превратилось в забор с колючей проволокой. Не пускать боль, не допускать сомнения, не признавать простых вещей вроде «мне страшно» или «мне одиноко».
Зато как звучит: «Рациональность», «Постструктурализм», «Свобода воли — фикция». Выглядит солидно. А по факту — интеллектуальная маскировка.
Я и сам так делал. В какой-то момент начал объяснять любую свою нерешительность логикой, любую растерянность — контекстом, а свои чувства — биохимией.
Работает. Почти. Пока не понимаешь, что вместо жизни у тебя непротиворечивая теория. Проблема лишь в том, что жить в теории можно, но только если ты не против тихого выгорания под видом просвещённого отчуждения.
«Я рациональный»: вытеснение чувств.
Я однажды на полном серьёзе убеждал себя, что не испытываю ревности — просто провожу объективный анализ рисков.
Да, рациональность вещь прекрасная. Особенно когда она используется как бронежилет от уязвимости. Вы не грустите, вы просто «логично оцениваете ситуацию». Вы не злитесь, вы просто «анализируете несовпадение ожиданий и реальности». А ещё вы не живёте.
Это типичный пример эмоциональной рационализации — защитного механизма, о котором писала Карен Хорни. Когда вы теоретизируете вместо того, чтобы проживать.
В результате, вы идеальный собеседник и полностью неживой человек. Потому что чувства — это не ошибка в коде, это и есть человеческий интерфейс.
«Все субъективно»: релятивизм как способ ничего не менять.
«Ну это же субъективно» — фраза, которая отменяет любые действия. Всё же относительно, правда? Правда. Но если вы используете это как повод ничего не пересматривать в себе, не менять отношения, не принимать решений — вы не мыслите свободно, вы просто прячетесь.
Это классический релятивизм с примесью избегания — avoidance coping, если угодно. Под лозунгом «у каждого своя истина» удобно лежать на диване, когда нужно встать и сделать выбор.
Субъективность — не повод для интеллектуального паралича. Но, да, если вы боитесь ошибиться, лучше уж всё объявить мнением и выдохнуть. Так безопаснее.
«Свобода — это иллюзия»: фатализм с философским лицом.
«Я бы и хотел изменить свою жизнь, но, знаете ли, детерминизм». Это прекрасное чувство философской беспомощности. Мозг, гормоны, социум — всё решает за вас. И вот вы уже не безвольный прокрастинатор, а марионетка с извинением.
Парадокс в том, что даже жёсткие нейродетерминисты вроде Сэма Харриса не отказываются от понятия ответственности, хотя бы условной.
А вы, получается, не выбираете — вы плывёте. Просто по течению, в сторону ближайшей отговорки. Куда удобнее винить мозг, чем признать, что вы просто боитесь действовать.
«Личность — социальная конструкция»: отказ от личной работы.
«Я — это не я, это общество меня таким сделало». Звучит почти как Бурдье, если читать через лень.
Теория о социальном конструировании личности интересна — пока не становится отговоркой. Если вас «сформировали», вы получается ни при чём. А значит, меняться бессмысленно, потому что надо же менять общество.
Да, структура важна. Но при чём здесь ваша привычка срываться на близких и не брать трубку, когда обещали? Иногда проще признать: не «конструкция дала сбой», а вы. И не потому что плохие, а потому что живые. А значит способны меняться.
«Сознание — это поток»: умывание рук.
Если личность миф, то совесть выдумка? Очень удобно. Вы пообещали прийти и не пришли. Пообещали любить и передумали. «Я изменился».
Сознание — поток. Кто ж спорит. Только этот поток подозрительно часто выносит вас туда, где не надо отвечать за слова.
Буддийская концепция анатты (отсутствие постоянного я) вовсе не отменяет этики. А вы используете её как алиби. И чем больше вы «в потоке», тем труднее вас привлечь к ответственности. Хотя, честно говоря, иногда очень хочется. Потоки пересыхают. А вот последствия остаются.
«Человек всегда заложник контекста»: инфантильная позиция.
На вас повлияли родители, школа, маркетинг, влажность воздуха и уровень шума от соседа с перфоратором. Но если всё в вашей жизни результат внешнего давления, то простите, а вы где?
Социологи вроде Ирвинга Гоффмана много писали о контекстуальности Я. Но ни он, ни даже Беккер не отменяли личной агентности — способности действовать вопреки.
И если каждый раз, когда вас критикуют, вы ссылаетесь на «обстоятельства» — это не наука. Это капитуляция под прикрытием терминологии. Вы не заложник, вы пассажир, добровольно сдавший водительские права.
«Жизнь — абсурд»: интеллектуализированный нигилизм.
Вся эта поза «абсурдника» не всегда от прозрения. Иногда от страха быть тронутым. Гораздо проще сказать, что жизнь бессмысленна, чем признаться, что вы не знаете, ради чего живёте.
А ещё это эффект экзистенциальной защиты, о которой писал Беккер: сознание собственной конечности вызывает тревогу, и чтобы её не чувствовать, мы «отрываемся» в идеологии, цинизме, постиронии.
Кофе пьём, людей любим, но всё это — «фигня», «театр» и «абсурд». Отлично. Только одна проблема: вам не смешно. Вам больно. Просто вы настолько умны, чтобы можете эту боль спрятать.
«Эмоции — биохимия»: девальвация опыта.
Объяснение эмоций через нейрохимию даёт ложное ощущение, что с этим ничего не надо делать. «Это просто кортизол». «Это серотониновая яма». «Это гормоны». Звучит научно, а чувствуется — пусто.
Станислас Дэан в своих исследованиях поднимал важный вопрос: то, что ощущение можно нейрофизиологически объяснить, не делает его менее реальным.
Но вы, конечно, не Дэан. Вы просто прячетесь. Потому что признать, что вам плохо, страшно, одиноко, как-то ненаучно. А назвать это «биохимией» почти красиво. Хотя, если быть честными, это просто побег с формулировкой.
•••
Понимать не значит прятаться. Знание не замена действия. Мудрость не повод отгородиться.
Если вы используете интеллект как способ не чувствовать, не рисковать и ничего не менять в себе, вы не живёте. Вы комментируете. Как сторонний наблюдатель собственной жизни.
Мы построили интеллектуальную крепость. Жаль, что она оказалась тюрьмой.
Выйти из этой ловушки не значит стать глупее. Это значит снова стать участником. И да, это страшно. Особенно когда вы привыкли жить как метафора. Но риск — единственное, что выдергивает нас из ментального анабиоза.
Так что позвольте спросить: вы называете это свободой мысли, но когда в последний раз вы добровольно пошли навстречу тому, что вам невыносимо?
Или хотя бы посмотрели внутрь без заготовленной цитаты?
Если ответ — молчание, то вы всё поняли. И это уже начало.
Автор: Кирилл (По сути)