Андрей медленно встал из-за стола, подошел к окну и долго смотрел на осенний лес. Кристина ждала его реакции, готовясь к отрицанию, угрозам или попытке оправдаться.
Начало этой истории читайте в первой части
— Кристина, — наконец сказал он, не оборачиваясь, — ты права. Но не во всем.
— Что ты имеешь в виду?
— Мать действительно подменяла твои витамины. Действительно давала тебе препараты, которые вызывали недомогание.
Кристина почувствовала, как внутри все сжалось от подтверждения страшных подозрений.
— И ты знал об этом?
Андрей повернулся к ней, и она увидела в его глазах то, чего совсем не ожидала — боль и отчаяние.
— Знал. Но не сразу.
— Когда узнал?
— Месяц назад. Случайно увидел, как мама пересыпает таблетки из одной упаковки в другую.
— И что сделал?
— Сначала ничего. Думал, что ошибся, что показалось.
— А потом?
— А потом начал следить. И понял, что мать сошла с ума.
Кристина смотрела на мужа, не понимая, куда ведет разговор.
— Андрей, но ты же не остановил ее...
— Остановил. Неделю назад устроил скандал, выбросил все ее препараты.
— Тогда почему она вчера говорила по телефону о том, что план продолжается?
— Потому что она живет в своей реальности. Кристина, моя мать больна.
— В каком смысле?
— У нее прогрессирует деменция. Последние полгода она все чаще путается, забывает события, придумывает несуществующие разговоры.
Кристина растерянно моргала, пытаясь переосмыслить услышанное.
— Но чек из аптеки, лекарства...
— Да, это было. Но закончилось неделю назад.
— А телефонный разговор?
— Скорее всего, она разговаривала сама с собой. Или с воображаемой подругой. Такое у нее часто бывает.
— Андрей, ты говоришь правду?
— Кристина, зачем мне врать сейчас? Ты же все равно все знаешь.
Она попыталась собраться с мыслями. Если Андрей не лжет, то получается...
— Но тогда почему ты привез меня сюда? Зачем говоришь о разводе?
Андрей сел напротив, взял ее руки в свои.
— Потому что не знаю, как дальше жить. Мать больна, тебя медленно отравляли полгода, наши отношения разрушены.
— Разрушены?
— Кристина, последние месяцы ты смотришь на меня как на врага.
— А ты бы не смотрел, если бы тебя травили в собственном доме?
— Смотрел бы. Но я узнал об этом только месяц назад.
— И что ты чувствовал, когда узнал?
— Ужас. Стыд. Вину за то, что не заметил раньше.
Кристина высвободила руки, отодвинулась.
— Андрей, а что если ты лжешь? Что если вы с матерью действительно планировали избавиться от меня?
— Тогда зачем я рассказываю тебе правду сейчас?
— Потому что поняли, что я все знаю.
— Кристина, если бы я хотел тебя убить, разве привез бы в такое место, где ты никому не сказала, куда едешь?
— Я сказала.
— Кому?
— Михаилу. Своему бывшему коллеге.
Андрей удивленно посмотрел на нее.
— Ты встречалась с Михаилом?
— Вчера. Рассказала ему все.
— И что он сказал?
— Чтобы я не ехала сюда с тобой.
— Мудрый совет.
— Тогда почему ты не удивился, что я все же приехала?
— Потому что знаю тебя. Ты никогда не убегала от проблем.
Кристина встала, прошлась по комнате.
— Андрей, даже если ты говоришь правду о матери... почему ты не рассказал мне раньше?
— Боялся.
— Чего?
— Что ты уйдешь. Что не простишь мне того, что моя мать чуть не убила тебя.
— А сейчас не боишься?
— Сейчас понимаю, что терять уже нечего.
Кристина остановилась перед ним.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что ты и так меня больше не любишь.
— Откуда такая уверенность?
— Из твоих глаз. Последние недели ты смотришь на меня без любви.
— Может, потому что подозревала правду?
— Может быть.
Андрей встал, подошел к камину, начал разжигать огонь.
— Кристина, я привез тебя сюда не для того, чтобы убить.
— А для чего?
— Чтобы все рассказать. И предложить развод.
— По-прежнему хочешь развестись?
— Хочу, чтобы ты была счастлива.
— А со мной ты счастлив не будешь?
Андрей повернулся к ней.
— Буду. Но ты — нет.
— Почему ты так решил?
— Потому что доверие разрушено. Ты всегда будешь бояться, что я что-то скрываю.
Кристина задумалась. Действительно ли она сможет доверять человеку, в доме которого ее месяцами отравляли?
— Андрей, а что ты предлагаешь делать с матерью?
— Ложить в клинику. У нее прогрессирующая деменция, дома ей уже опасно оставаться.
— Ты готов на это?
— Готов. После того, что она сделала с тобой, у меня нет выбора.
— А если она не согласится?
— У больных деменцией согласие не спрашивают.
Кристина села в кресло у камина, смотрела на разгорающийся огонь.
— Знаешь, что самое страшное во всей этой истории?
— Что?
— То, что я готова была поверить в твою вину без доказательств.
— Почему?
— Потому что последние годы мы стали чужими. Я не знала, на что ты способен.
— А теперь знаешь?
— Теперь не знаю ничего.
Они молчали, каждый думал о своем. За окном начинало темнеть, лес погружался в сумерки.
— Кристина, я понимаю, если ты захочешь уехать сейчас же.
— Нет, останемся до завтра. Мне нужно время подумать.
— О чем?
— О нас. О том, можно ли построить отношения заново.
— А ты хочешь строить?
— Не знаю. А ты?
— Хочу. Но боюсь, что ты не сможешь простить.
— Тебя или твою мать?
— Всю ситуацию в целом.
Вечером они готовили ужин вместе, почти как раньше. Разговаривали осторожно, избегая болезненных тем.
— Андрей, а как долго ты знал о болезни матери?
— Подозревал месяца три. Но диагноз поставили только на прошлой неделе.
— Почему не рассказал мне?
— Хотел сначала разобраться сам.
— А теперь разобрался?
— Теперь понимаю, что скрывать было ошибкой. Если бы я рассказал раньше, ты бы не страдала от подозрений.
— Андрей, а что врачи говорят о прогнозе?
— Деменция прогрессирует быстро. Через полгода она может не узнавать родных.
— Это страшно.
— Да. Но еще страшнее то, что она чуть не убила тебя, даже не понимая этого.
После ужина они сидели у камина, каждый погруженный в свои мысли.
— Кристина, можно вопрос?
— Конечно.
— Когда ты начала подозревать, что что-то не так?
— Месяца два назад. Стала замечать, что после приема витаминов самочувствие ухудшается.
— И что думала?
— Сначала ничего. Потом начала анализировать. А когда услышала разговор твоей матери...
— Все встало на свои места?
— Да. Жаль, что неправильно.
— Кристина, а ты сдавала анализы на содержание того препарата в крови?
— Нет, не успела.
— Хочешь, завтра сдадим? Чтобы знать наверняка.
— А смысл? Ты же сказал, что мать уже неделю не подсыпает лекарства.
— За неделю препарат еще не вывелся полностью.
— Хорошо, сдадим.
Они легли спать в разных комнатах. Кристина долго не могла уснуть, прокручивая в голове события дня.
Если Андрей говорил правду, то получалось, что она зря подозревала мужа в попытке убийства. Но если лгал — то завтра может не наступить.
Утром она проснулась от запаха кофе. Андрей уже встал, готовил завтрак.
— Как спала? — спросил он.
— Плохо. Думала.
— О чем?
— О том, что делать дальше.
— И к какому выводу пришла?
— К тому, что нужно начинать сначала.
— Отношения?
— Все. Отношения, доверие, жизнь.
— Ты готова на это?
— Готова попробовать. А ты?
— Да.
Они ехали домой молча, каждый размышлял о будущем. В городе сразу отправились в клинику, сдали анализы.
— Результаты будут через два дня, — сказал врач.
— Хорошо, — ответила Кристина.
Дома их ждала Валентина Михайловна, растерянная и взволнованная.
— Где вы были? Я волновалась!
— На даче, мама, — спокойно ответил Андрей.
— А зачем так долго? И почему не позвонили?
— Забыли.
Свекровь внимательно посмотрела на Кристину.
— Дорогая, ты выглядишь лучше. Наверное, воздух помог.
— Наверное.
— Не забудь принять витамины. Я тебе новую упаковку купила.
Кристина взяла протянутую коробочку, повертела в руках.
— Валентина Михайловна, а что это за витамины?
— Обычные, для здоровья.
— А можно посмотреть чек?
— Какой чек?
— Из аптеки.
Свекровь растерянно заморгала.
— Я не помню... кажется, выбросила.
Андрей подошел к матери, мягко взял ее за руку.
— Мама, нам нужно поговорить.
— О чем, сынок?
— О твоем здоровье.
— Со мной все в порядке.
— Мама, ты помнишь, что было вчера?
Валентина Михайловна задумалась.
— Вчера... вчера было воскресенье?
— Мама, сегодня воскресенье.
— А вчера?
— Суббота.
— Да, точно. В субботу вы ездили на дачу.
Кристина наблюдала за этим диалогом с болью в сердце. Действительно, женщина была больна.
— Валентина Михайловна, — тихо сказала она, — а вы помните, что давали мне вместо витаминов?
— Что давала?
— Лекарства. Другие таблетки.
— Какие лекарства? Я всегда покупала тебе витамины.
— А помните, как разговаривали по телефону с подругой Ниной?
— С Ниной? Мы не разговаривали... или разговаривали?
Свекровь растерянно посмотрела на сына.
— Андрюша, я что-то плохо помню последние дни.
— Все хорошо, мама. Просто ты устала.
Вечером Кристина и Андрей долго разговаривали на кухне.
— Видишь, какая она? — сказал муж. — Не помнит даже того, что делала неделю назад.
— Андрей, а она опасна для окружающих?
— Врач сказал, что на этой стадии — пока нет. Но нужно постоянное наблюдение.
— Значит, в клинику?
— Да. Завтра же оформим.
— А как она отреагирует?
— Не знаю. Возможно, даже не поймет, что происходит.
На следующий день результаты анализов подтвердили наличие в крови Кристины того самого препарата, который она нашла у свекрови.
— Концентрация небольшая, но это объясняет ваши симптомы, — сказал врач.
— Как долго выводится?
— При прекращении приема — около месяца.
— То есть, я буду здорова?
— Полностью восстановитесь.
Валентину Михайловну поместили в специализированную клинику без скандалов — она покорно согласилась, видимо, не до конца понимая, что происходит.
— Андрюша, а долго я тут буду? — спросила она у сына при прощании.
— Пока не поправишься, мама.
— А Кристина будет навещать?
— Будет.
— Хорошо. Я ее люблю как дочь.
Кристина стояла рядом и понимала — это правда. Больная женщина действительно любила ее, просто болезнь исказила все чувства.
Дома они остались вдвоем. Первый раз за пять лет брака — совершенно одни.
— Странно, — сказала Кристина, — такая тишина.
— Привыкнем.
— А ты не будешь скучать по матери?
— Буду. Но не по той, которой она стала, а по той, какой была раньше.
— Понимаю.
Они сидели на диване, смотрели телевизор, но думали каждый о своем.
— Кристина, а ты простила меня?
— За что?
— За то, что не сказал сразу о болезни матери.
— Прости... но мне нужно время.
— Понимаю.
— Андрей, а ты простил меня?
— За что тебя прощать?
— За то, что подозревала в попытке убийства.
— Кристина, ты имела право подозревать. Тебя месяцами травили в собственном доме.
— Но не ты.
— А ты это знала?
— Нет.
— Вот и не за что прощать.
Они обнялись — осторожно, как незнакомые люди, начинающие узнавать друг друга.
Через месяц здоровье Кристины полностью восстановилось. Она снова стала энергичной, жизнерадостной, вернулась к работе дизайнера.
— Как хорошо видеть тебя такой, — сказал Андрей за ужином.
— Какой?
— Живой. Настоящей.
— А какой я была?
— Тенью самой себя.
— Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы мы не узнали правду.
— Кристина, ты бы умерла, а я остался бы жить с чувством вины на всю жизнь.
— Думаешь, твоя мать понимала, что делает?
— Нет. Врач объяснил — на ее стадии болезни логика нарушается. Она искренне думала, что помогает нам.
— Как это возможно?
— Деменция искажает восприятие реальности. Возможно, ей казалось, что ты плохо влияешь на меня, и она решила нас "спасти".
Кристина задумалась над словами мужа.
— А знаешь, что самое удивительное в этой истории?
— Что?
— То, что мы заговорили друг с другом впервые за годы.
— Правда. Раньше мы жили как соседи.
— А теперь?
— Теперь как люди, которые прошли через испытание.
Вечером позвонил Михаил.
— Кристина, как дела? Жива-здорова?
— Жива. И даже здорова.
— Рассказывай, что произошло.
Она подробно пересказала всю историю с больной свекровью.
— Невероятно, — сказал Михаил. — Значит, муж оказался не злодеем?
— Оказался просто человеком, который не знал, как поступить в сложной ситуации.
— И что теперь?
— Теперь учимся жить заново.
— А доверие восстановилось?
— Пока нет. Но появилась надежда.
Через полгода они навестили Валентину Михайловну в клинике. Она узнала сына, но Кристину помнила смутно.
— Андрюша, а эта красивая девушка кто?
— Это Кристина, мама. Моя жена.
— А, да! Кристиночка! Как дела, дорогая?
— Хорошо, Валентина Михайловна.
— А ты витамины принимаешь? Здоровье беречь нужно.
Кристина переглянулась с мужем.
— Принимаю. Только те, что врач прописывает.
— Правильно. Врачи лучше знают.
После визита они долго ехали домой молча.
— Тяжело видеть ее такой, — сказала Кристина.
— Да. Но она не мучается. Живет в своем мире.
— А ты не жалеешь, что поместил ее в клинику?
— Нет. После того, что случилось, по-другому было нельзя.
— Даже если она не понимала, что делает?
— Именно поэтому. Больной человек может быть опасен, даже не желая зла.
Дома Кристина долго стояла у окна, размышляя о превратностях судьбы.
— О чем думаешь? — спросил Андрей.
— О том, как тонка грань между любовью и ненавистью, между заботой и вредом.
— Философствуешь?
— Твоя мать искренне меня любила, но чуть не убила.
— А я искренне тебя любил, но позволил это случиться.
— Мы оба совершали ошибки.
— И что нам делать с этим грузом?
Кристина повернулась к мужу.
— Принять и простить. Себя и друг друга.
— Ты готова простить?
— Готова попробовать.
Год спустя они решили переехать в новую квартиру. Слишком много болезненных воспоминаний было связано со старым домом.
— Начнем все сначала, — сказала Кристина, упаковывая вещи.
— Боишься?
— Немного. А ты?
— Тоже. Но это хороший страх.
— Почему хороший?
— Потому что означает, что нам есть что терять.
В новой квартире они повесили совместное фото — единственное, где оба улыбались искренне.
— Когда это снято? — спросила Кристина.
— В прошлом месяце. На дне рождения твоей подруги.
— А помнишь, когда мы в последний раз фотографировались до этого?
— Года три назад. И то формально, для документов.
— Значит, мы действительно заново знакомимся.
— Похоже на то.
Вечером они сидели на новом диване в новой гостиной и планировали будущее.
— Кристина, а ты хочешь детей?
— А ты?
— Хочу. Если ты готова.
— После всего, что произошло?
— Именно поэтому. Хочется создать что-то светлое и чистое.
Кристина задумалась.
— А что, если у детей проявится наследственность твоей матери?
— Деменция не всегда передается по наследству.
— А если передастся?
— Тогда будем любить и заботиться. Но осознанно.
— Хорошо. Попробуем.
Через два года у них родилась дочь. Назвали Софией — мудрость.
— Пусть растет умной и здоровой, — сказала Кристина, глядя на спящего младенца.
— И пусть никогда не узнает, через что прошли ее родители.
— Узнает. Когда вырастет. Это часть нашей истории.
— Не боишься травмировать?
— Правда лучше красивой лжи.
Валентина Михайловна умерла, когда Софии исполнилось полтора года. Умерла спокойно, во сне, не мучаясь.
— Хоть так, — сказал Андрей на похоронах.
— Она была хорошим человеком, — тихо произнесла Кристина.
— Откуда такая уверенность?
— От дочери. Когда я смотрю на Софию, вижу в ней черты твоей матери. Доброту, заботливость.
— Без болезни?
— Пока без болезни.
Годы шли, семья крепла. Кристина часто думала о том, как странно устроена жизнь — то, что могло их разрушить, в итоге сделало сильнее.
— Андрей, а ты жалеешь о том, что мы прошли через все это?
— Нет. А ты?
— Тоже нет. Мы узнали друг друга по-настоящему.
— В экстремальной ситуации?
— В честной ситуации.
Когда Софии исполнилось пять лет, она спросила, показывая на фотографию:
— Мама, а кто эта бабушка?
— Это бабушка Валя. Папина мама.
— А где она?
— На небе.
— А она меня любила бы?
Кристина посмотрела на дочь — серьезную, умную, с добрыми глазами.
— Очень любила бы. Может быть, даже слишком сильно.
— А что значит "слишком сильно"?
— Это когда любовь становится слепой и причиняет вред тем, кого любишь.
— А вы с папой меня тоже так любите?
— Мы тебя любим мудро. Стараемся.
— А что такое "мудро"?
— Это когда понимаешь, что любовь должна делать человека свободным, а не пленником.
Софья кивнула, видимо, поняв по-своему.
Вечером Кристина рассказала мужу об этом разговоре.
— Умная у нас дочь, — сказал он.
— В кого?
— В нас обоих. В лучших наших проявлениях.
— И в бабушку тоже. В ту, какой она была до болезни.
— Да. Память о хорошем должна жить.
Прошло десять лет с момента той страшной истории. Кристина стояла на кухне, готовила ужин, и вдруг поймала себя на мысли, что совершенно счастлива.
— О чем улыбаешься? — спросил Андрей, обнимая жену сзади.
— О том, что если бы десять лет назад кто-то сказал мне, что мы будем счастливы, я бы не поверила.
— А сейчас веришь?
— Сейчас знаю.
София вбежала на кухню, размахивая дневником.
— Мама, папа, смотрите! Мне поставили пятерку по сочинению "Моя семья"!
— А что ты там написала? — поинтересовалась Кристина.
— Что у меня самые лучшие родители, которые научили меня, что правда важнее красивой лжи.
Супруги переглянулись.
— Откуда такие мысли? — удивился Андрей.
— Вы же сами говорили, что честность — основа семьи.
— Говорили, — согласилась Кристина.
— А еще я написала, что настоящая любовь проверяется трудностями.
— И откуда ты это знаешь?
— По вам вижу. Когда рассказываете о своем знакомстве, глаза у вас светятся по-особенному.
Вечером, когда дочь легла спать, Кристина и Андрей сидели на террасе, наблюдая закат.
— Знаешь, о чем я думаю? — сказала она.
— О чем?
— О том, что мы прожили две жизни. До той истории и после.
— И какая лучше?
— После. Потому что она настоящая.
— А первая была ненастоящей?
— Первая была удобной иллюзией. Мы играли роли идеальной пары, не зная друг друга.
— А теперь знаем?
— Теперь знаем даже слишком хорошо.
Андрей взял ее руку в свою.
— Кристина, а ты не боишься, что с возрастом у меня может развиться та же болезнь, что была у матери?
— Боюсь. А ты?
— Тоже боюсь. Но не за себя — за вас с Софией.
— А знаешь, что я подумала недавно?
— Что?
— Что если это случится, я буду рядом. Но буду внимательна к изменениям в твоем поведении.
— И что тогда?
— Тогда обращусь к врачам вовремя. Не буду ждать, пока ситуация станет критической.
— А если врачи ничем не помогут?
— Тогда будем справляться вместе. Честно и открыто.
— Не боишься повторения истории?
— Боюсь. Но знаю — на этот раз мы готовы.
Они сидели в тишине, думая о будущем, которое больше не казалось таким предсказуемым и безопасным, как раньше.
— Андрей, а что бы ты сказал своей матери, если бы мог с ней поговорить сейчас?
— Что простил ее.
— И все?
— И что понял — она хотела защитить меня, как умела.
— А я бы сказала ей спасибо.
— За что?
— За то, что открыла нам глаза на правду о наших отношениях.
— Странная благодарность.
— Честная благодарность.
Софья выглядывала из окна своей комнаты, наблюдая за родителями.
— О чем они говорят? — думала девочка. — Почему иногда грустные, но счастливые одновременно?
Она не знала семейной истории — родители пока считали ее слишком маленькой для таких откровений. Но чувствовала — в их семье есть какая-то особенная связь, которой нет у одноклассников.
— Когда-нибудь расскажете? — спросила она как-то у матери.
— Что расскажем?
— Вашу настоящую историю.
— Откуда ты знаешь, что есть что рассказывать?
— По глазам. У вас глаза как у людей, которые прошли через что-то важное.
Кристина обняла дочь.
— Расскажем. Когда станешь взрослой.
— А когда это будет?
— Когда сможешь понять, что люди совершают ошибки не от злости, а от неведения.
— Это про бабушку Валю?
— Откуда ты...?
— Догадалась. Вы никогда о ней плохо не говорите, но грустите, когда видите ее фотографию.
Кристина поразилась проницательности дочери.
— Ты очень умная девочка.
— В кого?
— В нас всех. В лучших наших проявлениях.
Годы текли спокойно и размеренно. Семья крепла, любовь углублялась, доверие восстанавливалось по крупицам.
Однажды, много лет спустя, когда Софии исполнилось шестнадцать, родители наконец рассказали ей всю правду.
— Вот так, — закончила рассказ Кристина. — Теперь ты знаешь нашу историю.
Дочь долго молчала, осмысливая услышанное.
— И вы смогли простить друг друга?
— Смогли.
— А бабушку?
— И ее тоже.
— Значит, настоящая любовь действительно побеждает все?
— Не побеждает, — поправил Андрей. — Принимает и трансформирует.
— А что, если бы вы тогда разошлись?
— Тогда бы не было тебя, — улыбнулась Кристина.
— И не было бы этой семьи, которая прошла через испытания и стала сильнее.
София обняла родителей.
— Спасибо, что рассказали.
— За что спасибо?
— За то, что показали — жизнь сложнее, чем кажется, но справиться можно с любыми трудностями, если рядом есть люди, которым доверяешь.
В тот вечер Кристина долго не могла уснуть. Она думала о том пути, который прошла их семья — от взаимных подозрений до глубокого понимания.
Андрей лежал рядом и тоже не спал.
— О чем думаешь? — шепнула она.
— О том, что мы смогли.
— Что именно?
— Построить счастье на руинах недоверия.
— А знаешь, что самое удивительное?
— Что?
— То, что я благодарна судьбе за ту страшную историю.
— Почему?
— Потому что она привела нас к настоящей любви.
Они лежали в тишине, слушая размеренное дыхание дочери за стеной, и понимали — жизнь удалась. Не потому, что в ней не было трудностей, а потому, что трудности не сломили их.
Иногда самые страшные испытания оборачиваются самыми ценными подарками судьбы.