Около дома нас встретил Исмаил. Он сидел на лавке и смолил свою «козью ножку», внимательно всматриваясь в полотно заснеженной дороги.
– А этот ваш работник-сосед не боится у вас работать и рядом с вами жить? – спросила Алёна.
– Нет, не боится, – усмехнулась я. – Его всё устраивает.
Исмаил поднял на нас свой спокойный, ясный взгляд. Дымок от самокрутки вился причудливыми кольцами.
– Всё нормально? – спросил он своим низким, немного хриплым голосом.
– Пока да, – ответила я.
– И у нас всё хорошо, – он снова затянулся. – Ты, Агнета, сегодня ночуй в доме, а мы с Прошкой покараулим. Если что, позовём.
Как будто в ответ на его слова из-за угла дома вышел Прошка. Он потянулся, демонстративно обнажив острые клыки, и лениво подошёл к Алёне, потёрся об её ноги.
– Видишь? – я потрепала кота за ухом. – Дежурство несут. Так что можно спать спокойно. А теперь иди в дом, грейся, - обратилась я к ней, - Чайку горячего сейчас сделаю.
Алёна кивнула и, бросив последний взгляд на Исмаила, который уже снова углубился в созерцание дороги, пошла к крыльцу.
– Благодарю тебя, – тихо сказала я ему, когда она скрылась в летней кухне.
– Во благо, – он мотнул головой. – Работа у меня такая. Территорию стеречь. – Он помолчал, затягиваясь. – Бабёнка ничего, вроде держится. Не сломалась. Это хорошо.
С этими словами он поднялся, отряхнул с телогрейки снег и медленно зашагал в степь, оставляя на снегу чёткие следы. Прошка тоже убежал. Я направилась во двор.
Копирование и перепечатка запрещена автором канала evgehkap.
Я вошла в летнюю кухню, где Алёна уже сидела за столом, закутавшись в плед. Она смотрела на пламя печки, и в её глазах отражались язычки огня – живые и тревожные.
– Чай сейчас будет, – сказала я, наполняя чайник. – С мятой и мёдом. Успокаивает.
– Он… Исмаил… – начала Алёна, не отрывая взгляда от огня. – Он всегда такой… молчаливый?
– Он говорит, когда есть что сказать, – улыбнулась я, ставя чайник на плиту. – Но да, в основном молчит. Зато делает многое.
Мы сидели в тишине, слушая, как закипает вода. Треск поленьев в печи и мерное тиканье часов на стене создавали странное ощущение уюта среди всего этого хаоса.
– Агнета… – Алёна повернулась ко мне. – А что, если… если ночью они всё-таки проберутся? Матрёна говорила, будут пытаться.
Я налила закипевшую воду в заварочный чайник. Кухня тут же наполнилась ароматом мяты и чабреца.
– Да, могут во сне пытаться всё вернуть, уговаривать будут, пытаться подсунуть бумаги на подпись, тянуть за собой, даже приставать с разными «любовными» намерениями. Главное – не поддаваться искушению и панике, не вестись на уговоры и прочее. Если сон зайдёт далеко, то Прошка придёт и разбудит. У него для этого есть особый способ – обычно он тыкается мокрым носом в щёку. Очень эффективно.
Алёна слабо улыбнулась, но в её глазах всё ещё читалась тревога.
– Послушай, – я села напротив неё. – Самое главное – помнить, что это всего лишь тени. Они могут пугать, могут угрожать, но не могут причинить настоящего вреда, если ты не позволишь. Сейчас мелкие контракты разорваны, и те, с кем они до этого заключались, очень недовольны этим. Да и родные, что брали в долг за счёт потомков, тоже всему этому не рады.
– Почему? – она посмотрела на меня с удивлением.
– Потому что им самим придётся за всё это бесчинство рассчитываться. Кто взял в долг, тот пусть свои долги и отдаёт, а не сваливает на правнуков и прочих родных. По-хорошему они должны помогать, а они накидали всякого вонючего на лопате и сбежали – разгребайте, потомки, наше де-рьмо.
Я протянула ей чашку с душистым чаем.
– Матрёна дала тебе защиту. У тебя есть мы с тобой. И есть те, кто охраняет дом. Я тебе ничего не обещаю, всё зависит от нас, в первую очередь от тебя, от твоей силы духа. Помни свою бабку Марфу, она не побоялась встать на пути бесчестных родственников, попыталась тебя и твоих родных уберечь от всего этого. Попроси её перед сном помочь, надеюсь, она не откажет тебе в помощи. Тогда легче будет воевать во сне с нечистью. Я не пугаю тебя, а предупреждаю.
Она взяла чашку дрожащими руками, но пальцы её постепенно успокаивались, согретые теплом фарфора.
– Знаешь, – сказала она неожиданно. – Странно, но я почти… жду этого. Жду, когда всё закончится. Когда я, наконец, буду свободной.
– Вот и хорошо, – кивнула я. – Это значит, что ты готова бороться. А это главное.
Мы допили чай в тишине. За окном совсем стемнело, и только луна бросала голубоватый свет на снег.
– Пора спать, – сказала я, забирая у неё пустую чашку. – Завтра рано вставать. К Матрёне на рассвете.
Алёна кивнула и направилась к дивану, где было приготовлено постель. Я погасила лампу, оставив только тусклый свет от печки.
– Спокойной ночи, – прошептала она уже из темноты.
– Спокойной, – ответила я. – Не бойся. Мы рядом. Ночь будет спокойной. Должна быть.
К Алёне на диван забрался и свернулся в ногах Прошка, готовый в любой момент поднять тревогу. Я вышла из летней кухни и направилась в большой дом.
Дверь скрипнула под моей рукой, впуская меня в знакомую, уютную темноту. Пахло хлебом, сушёными яблоками и щами – сегодня готовили дети. В зале тихо работал телевизор. Я заглянула в комнату – Саша спал на диване, прикрывшись пледом. Тихонько прошла и выключила телевизор, поправила на нём плед. С этими клиентами совсем семью отодвинула на второй план.
Прислушалась, остальные в доме тоже спали. На столе в кухне лежала записка: «Ужин на плите. Не буди Славку, он засыпал с учебником». Я улыбнулась. Обычная жизнь. Та самая, за которую мы и боремся.
Перекусив тёплыми щами и чёрным хлебом, я поднялась наверх. Но сон не шёл. Я стояла у окна в своём кабинете, глядя на тёмный силуэт летней кухни. Там сейчас Алёна, одна в кромешной тьме, лицом к лицу с наследием своего рода. И Прошка. Надеюсь, ему хватит сил.
Ветер завывал в печной трубе, и в его голосе чудились другие звуки – шёпот, скрежет, чьи-то далёкие, нечеловеческие крики. Но, прислушавшись, я понимала – это всего лишь ветер. Или нет?
Вдруг в ночной тишине резко и отчётливо прозвучало кошачье шипение. Оно было таким громким и яростным, что мурашки побежали по коже. Я замерла, напрягла слух.
За ним – низкий, предупредительный рык. Тот, что обычно слышишь лишь перед дракой. Потом наступила тишина. Гробовая, давящая.
Сердце заколотилось где-то в горле. Я уже сделала шаг к двери, чтобы бежать в летнюю кухню, но остановилась. Матрёна говорила: «Не лезь без запроса. Своим страхом только хуже сделаешь».
Минута. Две. Тишина.
– Ложись спать, – услышала я за спиной тихий голос. – Там всё в порядке. Прошка пока справляется.
– Точно?
– Точно.
Я обернулась, но никого рядом не оказалось, только знакомый запах одеколона и табака витал в воздухе. Спустилась вниз, переоделась в тёплую пижаму и улеглась спать. Несмотря на все события дня, тут же вырубилась. Снились какие-то зомби, которые пытались проникнуть ко мне во двор, но, получив разряд тока от забора, отползали в сторону. Там с той стороны практически сразу попадали в пасть к огромному волку, который разрывал их на части.
Проснулась от тихого постукивания в окно. Прошла на кухню, выглянула в окно, но никого не увидела. Накинула на себя пуховик, сунула ноги в сапоги и направилась в летнюю кухню. Открыла дверь и тут же столкнулась с Алёной. По всей видимости, она собиралась идти ко мне. Бледная, вся взъерошенная, закутанная в одеяло. В одной руке она сжимала матрёнин мешочек с травами, в другой – мой кухонный нож. Я аккуратно вытащила из её пальцев нож и убрала его на верхнюю полку.
– Он… он пришёл, – выдохнула она, и голос её дрожал. – Во сне. Красивый мужчина. Говорил, что вернёт всё. Сулил богатства, счастье, любовь, благополучие. Пытался меня обнять, а когда я его оттолкнула, то стал показывать, как умрут дети, если я не подпишу с ним новый договор.
Она сделала шаг вперёд, и в её глазах горел уже не страх, а холодная ярость.
– Я ему этот нож в лицо швырнула. Во сне. И проснулась. А Прошка… – она обернулась.
На пороге сидел кот. В его шерсти дымилась маленькая, едва заметная проплешина, будто попал раскалённый уголёк. Он вылизывал лапу с выражением глубочайшего презрения.
– Он его цапнул, – прошептала Алёна. – За меня. А потом… потом из темноты вышла она. Бабка Марфа. Молча встала между мной и им. И он… исчез.
Мы стояли и молча смотрели друг на друга. Битва только началась. Но первая победа осталась за нами.
– Чай будешь? – наконец спросила я, и мои слова прозвучали нелепо и уместно одновременно.
Алёна кивнула, и вдруг её лицо исказила смесь смеха и слёз.
– С двойной порцией успокоительных трав. Чтобы на всю оставшуюся ночь хватило.
– Как скажешь, дорогая, – улыбнулась я. – Ты молодец, справилась.
Я налила из термоса в кружки горячий чай и накапала туда успокоительной настойки.
– Знаешь, – тихо сказала Алёна, – самое страшное было не то, что он угрожал. А то, как красиво он всё это подавал. Как будто и правда предлагал счастливую жизнь. И на секунду… на секунду мне захотелось ему поверить.
Я кивнула, понимая её лучше, чем хотелось бы. Искушение всегда приходит в самой привлекательной упаковке.
– Это их главное оружие, – сказала я. – Они показывают то, чего мы больше всего хотим. И прячут крючок в самую сладкую приманку.
Мы допили чай, и постепенно дрожь в руках Алёны утихла. Глаза стали более спокойными, хотя тень пережитого ещё оставалась в их глубине.
– Ладно, – я поднялась. – Теперь точно спать. Уже скоро рассвет, нам надо хоть немного выспаться.
Автор Потапова Евгения