— А чек где? — Валентина Ивановна держала упаковку сёмги, как вещественное доказательство.
Лида повесила куртку, медленно достала мятую бумажку. Пятнадцать лет одно и то же.
— Тысяча рублей! — Свекровь потрясла чеком. — Ты с ума сошла? На какие шиши?
— На свои.
— Какие свои? — фыркнула Валентина Ивановна. — Три копейки за уборку? Ты в убыток работаешь!
Андрей сидел за столом с телефоном, даже не поднимая глаз. Привык.
— К твоему дню рождения, — тихо сказала Лида мужу.
— Какое день рождения! — взвилась свекровь. — Ты нищенка! На мои деньги живёшь, в моей квартире, а туда же — рыбку захотела!
В кармане джинсов лежал телефон. Вчера пришла СМС от нотариуса: документы на наследство тёти Зины готовы. Два дома в Подмосковье и крупная сумма на счету. Три месяца оформления — и наконец свобода.
— И молоко опять не купила! — продолжала атаку Валентина Ивановна. — Сколько раз говорить — берите про запас!
— Денег не хватило.
— Вот именно! — торжествующе воскликнула свекровь. — А рыбу купила! Совсем обнаглела!
Восемь лет назад переезд к свекрови казался спасением. Свою однушку на окраине еле за что сдали, денег катастрофически не хватало.
— Поживёте временно, — говорила тогда Валентина Ивановна. — Накопите на своё.
Но временно растянулось на годы. Правила становились жёстче: не шуметь после десяти, не готовить рыбу, не приглашать друзей. Каждый чек — под контроль.
— А вообще, — Валентина Ивановна села за стол с калькулятором, — давай считать твои расходы. За неделю потратила больше, чем заработала.
Лида молча жарила картошку. В телефоне снова СМС:
[Лидия Петровна, приезжайте завтра за ключами. Поздравляю с приобретением. Нотариус Кромин.]
— Мне завтра отгул дали, — сказала она.
— Зачем отгул? — насторожилась свекровь.
— По делам.
— По каким делам? У тебя никаких дел быть не может!
Андрей наконец поднял голову:
— Мам, оставь её в покое.
— Не оставлю! — рявкнула Валентина Ивановна. — Она на моей шее сидит, я имею право знать, куда шляется!
Лида выключила плиту. Завтра всё кончится.
Утром Лида вернулась из нотариальной конторы с пакетом документов и связкой ключей. Руки дрожали от волнения.
Валентина Ивановна встретила в прихожей:
— Где мотались? Посуду не помыли, пол не подмели!
— Андрей, — позвала Лида. — Выйди сюда.
Муж появился зевая:
— Что за крики?
— Тётя Зина из Германии оставила мне наследство, — Лида высыпала документы на кухонный стол. — Два дома в Щёлково и солидную сумму денег.
Валентина Ивановна замерла с тряпкой наготове. Андрей вытаращил глаза.
— Что? Когда? — пробормотал он.
— Три месяца назад ушла из жизни. Завещание оставила.
Свекровь первой пришла в себя:
— Почему молчала? Мы же семья!
— Семья? — Лида подняла голову. — Которая называет меня нищенкой?
Тишина. Валентина Ивановна побледнела.
— Лида, я не знал... — Андрей потянулся к документам. — Прости, если мама что не так сказала...
— Если? — Лида отодвинула бумаги. — Пятнадцать лет "если"!
Она пошла в спальню, достала чемодан. Стала складывать только самое необходимое.
— Стой! — Андрей кинулся следом. — Не делай глупостей!
— Глупостей? — Лида не оборачивалась. — Глупость была терпеть это пятнадцать лет.
Валентина Ивановна заплакала на кухне:
— Лидочка, я же не со зла! Хотела, чтобы экономили!
— А теперь что? — Лида застегнула чемодан. — Теперь я не нищенка?
Слово повисло в воздухе. Андрей схватил жену за руку:
— Лида, я люблю тебя! Неужели бросишь из-за денег?
— Не из-за денег. Из-за того, что ты пятнадцать лет молчал, когда меня унижали.
Она высвободила руку, взяла чемодан.
— А дом? А семья? — всхлипывала Валентина Ивановна.
— Какая семья? — Лида обернулась в дверях. — Где она была, когда вы считали мои чеки?
Хлопнула дверь. Впервые за годы — громко, как хотела.
Год прошёл незаметно. Лида обжила большой дом в Щёлково, второй сдавала молодой паре. Звонки Андрея игнорировала, развод оформила через адвоката.
В субботу поехала в тот самый гипермаркет. У витрины с рыбой взяла самую дорогую сёмгу — ту, что когда-то вызвала скандал.
В очереди к кассе увидела знакомые спины. Андрей с Валентиной Ивановной стояли с тележкой дешёвых продуктов. Свекровь постарела, сгорбилась. Куртка явно из секонд-хенда.
— Может, хотя бы творог возьмём? — робко спросил Андрей.
— На что творог? — огрызнулась мать. — Макароны и хлеб. Больше не на что.
Лида стояла рядом, но они не замечали. В её тележке — дорогая рыба, сыры, красное сухое, фрукты.
— А помнишь, — вздохнула Валентина Ивановна, — твоя бывшая дорогую сёмгу покупала? Я её тогда нищенкой обозвала...
— Хватит, мам.
— Дура была, — всхлипнула свекровь. — Хорошая баба была. Работящая. А я её гнала...
Лида расплатилась и вышла. На парковке села в машину, несколько минут сидела молча. Справедливость настигает сама — главное не мешать.
Дома разложила покупки в большой холодильник. За окном слышался детский смех — арендаторы играли с малышом во дворе.
Телефон завибрировал. Андрей — уже пятый звонок за неделю. Лида сбросила, как обычно.
Достала сёмгу, включила плиту. Будет готовить для себя — с лимоном, с зеленью, как хочется. Никто не скажет, что это расточительство.
Рыба зашипела на сковороде. Пахло домом — своим домом, своими правилами, своей жизнью.
Телефон снова зазвонил. На этот раз подняла:
— Алло.
— Лида! — голос Андрея дрожал. — Наконец-то! Прости меня, пожалуйста!
— За что именно?
— За всё! За то, что не защищал! За мамины слова! Вернись, я всё исправлю!
— Поздно, — Лида перевернула рыбу. — Пятнадцать лет — слишком долго ждать, когда муж станет мужчиной.
— Но я изменился! Мы снимаем однушку на окраине, мама больше не командует!
— Не командует? — усмехнулась Лида. — Потому что командовать некем и нечем?
— Лида, я люблю тебя!
— Любил? — она выключила плиту. — Тогда почему позволял называть меня нищенкой?
Тишина в трубке.
— Мы могли бы начать сначала, — прошептал Андрей.
— Сначала? — Лида посмотрела в окно, где молодая семья накрывала стол во дворе её второго дома. — Я уже начала. Без вас.
Положила трубку. Заблокировала номер.
Сёмга получилась идеальной — румяная, с хрустящей корочкой. Лида накрыла стол, открыла бутылку красного сухого. За окном садилось солнце, окрашивая кухню в тёплые тона.
Попробовала рыбу. Вкусно. Дорого. И никого не волнует, сколько это стоило.
На столе лежала папка с документами — соседка предлагала продать ещё один участок. Хорошая цена. Почему бы нет?
Лида подняла бокал, посмотрела на своё отражение в тёмном окне. Женщина средних лет, спокойная, довольная жизнью. Не нищенка. Просто женщина, которая наконец научилась себя ценить.
За стеной тикали часы. Своё время, своя тишина, своя жизнь. Та, которую стоило ждать пятнадцать лет.
Допила вино и убрала посуду. Завтра снова поедет в город — в тот же магазин, купит что захочет. И никто не посмеет назвать это расточительством.
Некоторые мосты лучше сжечь дотла. Чтобы не было соблазна вернуться туда, где тебя не ценили.