— Зайка моя! Я взял два кредита для мамы. Она в отпуск хочет, — ошарашил меня муженек, входя в гостиную с таким видом, словно сообщал о покупке молока.
Я медленно подняла глаза от книги, которую читала, устроившись в любимом кресле у окна. За стеклом моросил осенний дождь, а в комнате горел торшер, создавая уютную атмосферу тихого семейного вечера. Эта идиллия рухнула в одно мгновение.
— Два кредита? — переспросила я, надеясь, что ослышалась.
Андрей кивнул с энтузиазмом щенка, который принес хозяину палку. Мой тридцатичетырехлетний муж, успешный менеджер среднего звена в крупной компании, стоял передо мной и улыбался так, словно совершил подвиг.
— Ну да! Один на полтора миллиона, второй на миллион. Мама давно мечтала посетить Мальдивы. Представляешь, как она обрадуется?
Книга выпала из моих рук. Два с половиной миллиона рублей на отпуск для свекрови. Я попыталась осмыслить масштаб происходящего, но цифры не укладывались в голове.
Мария Петровна, мать Андрея, всегда отличалась особыми взглядами на жизнь. Элегантная женщина пятидесяти восьми лет, бывшая преподавательница французского языка, она считала, что мир обязан ей лучшим. После развода с отцом Андрея десять лет назад она не работала, посвятив себя "духовному развитию" и поискам "достойного спутника жизни".
— Андрей, ты понимаешь, что это огромные деньги? — голос мой звучал странно, словно доносился издалека.
— Конечно понимаю! Именно поэтому я так тщательно все продумал. Первый кредит под двенадцать процентов годовых, второй под четырнадцать. Вполне приемлемые условия.
— Приемлемые условия? — я встала с кресла, чувствуя, как по спине пробегает холодок. — Андрей, мы с трудом выплачиваем ипотеку за эту квартиру. У нас едва хватает денег на нормальную жизнь!
— Зайка, не драматизируй. Я же не на себя потратил. Это для мамы! Она всю жизнь в нужде прожила, а теперь заслуживает немного роскоши.
Я обошла кресло и подошла к нему ближе. В свете торшера лицо мужа казалось каким-то незнакомым. Те же знакомые карие глаза, тот же прямой нос, те же губы, которые я целовала каждое утро перед работой. Но выражение лица было совершенно чужим.
— Андрей, твоя мама не жила в нужде. У нее есть квартира, приличная пенсия, плюс ты постоянно ей помогаешь.
— Это не помощь, а сыновий долг!
— Сыновий долг не предполагает разорение собственной семьи!
Он отвернулся к окну, засунув руки в карманы джинсов. Плечи его были напряжены, а в профиле читалось упрямство, которое я знала с первых дней нашего знакомства. Именно это упрямство когда-то привлекло меня — казалось, что за ним скрывается сила характера. Теперь я понимала, что ошибалась.
— Лена, ты просто не понимаешь. Мама никогда не просит лишнего. Если она сказала, что хочет на Мальдивы, значит, это действительно важно для нее.
— Важно? Андрей, есть разница между важным и капризным!
— Это не каприз! — резко обернулся он. — Это мечта человека, который много лет себе ни в чем не позволял!
Я смотрела на мужа и чувствовала, как внутри нарастает не только злость, но и что-то более глубокое — разочарование. За семь лет брака я думала, что знаю его достаточно хорошо. Мы познакомились в университете, встречались четыре года, потом поженились. Все было логично, предсказуемо, правильно.
Андрей всегда был заботливым сыном, это меня не смущало. Наоборот, я считала это достоинством. Мужчина, который любит и уважает свою мать, будет хорошим мужем — так думала я тогда. Но постепенно эта забота стала приобретать нездоровые формы.
— Хорошо, — сказала я, стараясь говорить спокойно. — Давай посчитаем. Два с половиной миллиона кредита. При средней ставке тринадцать процентов это около трехсот тысяч рублей процентов в год. Плюс основной долг. Где ты планируешь взять такие деньги?
— Найдем! Я же работаю, ты работаешь. Справимся.
— Андрей, моя зарплата тридцать пять тысяч, твоя семьдесят. Из этих денег мы платим ипотеку сорок тысяч, коммунальные услуги десять тысяч, еда, одежда, транспорт. Остается копейки.
— Ну и что? Будем экономить.
— А на что мы будем жить? На воздухе?
Он подошел ко мне и попытался обнять, но я отстранилась. В его глазах мелькнула обида.
— Лена, почему ты так реагируешь? Мы же семья. Семьи должны поддерживать друг друга.
— Семьи, Андрей. А не одного человека за счет всех остальных.
— Мама не "одного человека"! Это моя мать!
— А я кто? Соседка?
Он замолчал, понимая, что зашел слишком далеко. Но отступать не собирался — это было видно по его позе, по выражению лица, по тому, как он сжал кулаки.
— Лена, я уже подписал документы. Деньги переведены на мамин счет.
У меня перехватило дыхание. Значит, это не обсуждение, не попытка посоветоваться. Это уведомление о свершившемся факте.
— Ты принял решение о нашем общем финансовом будущем без моего участия?
— Я не хотел тебя расстраивать заранее.
— Но расстроить постфактум — это нормально?
— Лена, не ищи подвохов там, где их нет. Я просто хочу сделать маму счастливой.
Я села обратно в кресло, чувствуя, как ноги подкашиваются. Это было не просто финансовое решение. Это было предательство доверия, пренебрежение нашим партнерством, полное игнорирование моего мнения.
— А обо мне ты подумал? О том, что мне теперь придется работать как проклятой, чтобы расплачиваться за мамин отпуск?
— Не будешь работать как проклятая. Я же не прошу тебя содержать маму постоянно. Это разовая трата.
— Разовая? Андрей, мы будем выплачивать эти кредиты лет десять!
— Ну и что? Зато мама будет счастлива.
Я смотрела на него и понимала, что разговариваю не с мужем, а с каким-то одержимым человеком. Человеком, для которого счастье матери важнее благополучия собственной семьи.
— Скажи честно, — начала я, внимательно изучая лицо мужа, — это действительно только про отпуск?
Андрей замер. На секунду в его глазах мелькнула растерянность, которую он тут же попытался скрыть за привычной улыбкой.
— Конечно, только про отпуск! О чем еще может идти речь?
Но я уже знала его достаточно хорошо, чтобы распознать ложь. Он всегда так делал, когда скрывал что-то важное — слишком широко улыбался и избегал прямого взгляда. Точно так же он вел себя два года назад, когда тайно купил матери новый холодильник на сорок тысяч, а мне сказал, что деньги потратил на корпоративное мероприятие.
— Андрей, мы вместе семь лет. Я чувствую, когда ты говоришь не всю правду.
Он прошел к дивану и тяжело опустился на него. Руки его нервно теребили подушку, а взгляд блуждал по комнате, останавливаясь на всем, кроме меня.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Не только отпуск.
Сердце у меня сжалось. Я готовилась к худшему, но надеялась, что моя интуиция меня подводит.
— А что еще?
— У мамы есть... финансовые проблемы.
— Какие проблемы? Ты же каждый месяц переводишь ей двадцать тысяч на жизнь!
— Этого недостаточно. Она привыкла жить красиво. Театры, рестораны, качественная косметика, одежда. А после развода с отцом ей пришлось во многом себя ограничить.
Я встала и подошла к окну. Дождь усилился, капли стекали по стеклу, искажая огни соседних домов. Наша квартира находилась на пятом этаже девятиэтажного дома в спальном районе. Ничего особенного — типовая двушка с ремонтом, сделанным своими руками три года назад. Мы экономили на каждом гвозде, покупали материалы по скидкам, красили стены сами. И все ради того, чтобы создать уютное семейное гнездо.
— Андрей, ты понимаешь, что твоя мать может позволить себе жить скромнее? Миллионы людей живут на меньшие деньги и при этом не чувствуют себя несчастными.
— Ты не знаешь маму так, как знаю ее я. Она всю жизнь отдала семье, воспитанию детей. Заслуживает немного комфорта на старости лет.
— На старости лет? Ей пятьдесят восемь! Она могла бы работать, если захотела.
— Мама не может работать на обычной работе. У нее слишком высокие стандарты.
Эта фраза поразила меня своей абсурдностью. Получается, работать — это для людей с низкими стандартами? А люди с высокими стандартами должны сидеть на шее у родственников?
— Андрей, у меня тоже есть стандарты. Но я работаю, потому что понимаю — деньги не появляются из воздуха.
— Ты молодая, у тебя есть силы. А маме уже тяжело приспосабливаться к новым условиям.
Я обернулась к нему. Он сидел, ссутулившись, и выглядел как человек, который знает, что неправ, но не может в этом признаться.
— Хорошо. Допустим, отпуск стоит полтора миллиона. Дорого, но теоретически объяснимо. На что второй миллион?
Андрей долго молчал. Я видела, как он борется с собой, решая, сказать правду или попытаться выкрутиться.
— На ремонт квартиры, — наконец выдавил он.
— Какой ремонт? Мы же делали ремонт у твоей мамы три года назад! Потратили тогда двести тысяч наших семейных сбережений!
— Это был косметический ремонт. А теперь нужен капитальный. Поменять сантехнику, положить новый паркет, обновить кухню.
— За миллион рублей можно сделать ремонт в двух квартирах!
— Ну... мама хочет качественные материалы. Импортную плитку, дорогие обои, мебель на заказ.
Я почувствовала, как внутри закипает ярость. Значит, пока мы с Андреем ютимся в квартире с бюджетной мебелью и обоями из строительного гипермаркета, его мама планирует жить в роскоши за наш счет.
— И ты считаешь это нормальным?
— Лена, ну что тебе стоит? Мы молодые, успеем еще заработать. А у мамы времени мало. Пусть последние годы проживет красиво.
— Последние годы? Ей пятьдесят восемь, а не восемьдесят!
— Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
Я села на диван рядом с ним, но держалась на расстоянии. Нужно было попытаться достучаться до него, объяснить всю абсурдность ситуации.
— Андрей, послушай меня внимательно. Мы с тобой зарабатываем сто пять тысяч в месяц на двоих. После всех обязательных трат у нас остается максимум пятнадцать тысяч. Эти деньги идут на непредвиденные расходы, иногда на развлечения, иногда откладываем. Теперь ты хочешь, чтобы мы еще выплачивали по кредитам минимум сорок тысяч в месяц. Это означает, что нам придется войти в минус.
— Не войдем. Будем экономить.
— На чем? На еде? На одежде? На том, чтобы никогда не выходить из дома?
— На всем понемногу. Не такая уж большая жертва.
Слово "жертва" прозвучало особенно цинично. Получалось, что жертвовать должны мы, а наслаждаться результатом — его мать.
— А если заболеем? А если понадобится ремонтировать нашу квартиру? А если захотим завести детей?
При слове "дети" лицо Андрея изменилось. Он посмотрел на меня с какой-то странной растерянностью.
— Дети... это не скоро.
— Почему не скоро? Мне двадцать девять, тебе тридцать четыре. Мы обсуждали этот вопрос год назад и решили, что начнем планировать беременность, как только немного поправим финансовое положение.
— Ну да, поправим. Через несколько лет.
— Через несколько лет? Андрей, мы будем десять лет выплачивать кредиты за мамин отпуск и ремонт!
— Не десять. Лет семь-восемь.
— И что, мне рожать первого ребенка в тридцать семь?
Он встал и подошел к окну, отвернувшись от меня. В профиль его лицо казалось резким, незнакомым.
— Лена, дети — это большая ответственность. Нужно быть готовыми финансово.
— А для мамы ты готов финансово?
— Это другое.
— Чем другое?
— Мама уже есть. А дети — это планы на будущее.
Эта фраза поразила меня своей холодностью. Получалось, что реальный человек — это его мать, а наши будущие дети — просто абстрактные планы, которые можно отложить на неопределенный срок.
Я подошла к комоду, где лежали наши документы, и достала кредитные договоры, которые мы оформляли на квартиру. Перелистала страницы, свериласиь с цифрами, которые знала наизусть.
— Андрей, у нас осталось выплачивать по ипотеке еще двенадцать лет. Сорок тысяч в месяц. Плюс твои новые кредиты — еще сорок тысяч минимум. Итого восемьдесят тысяч обязательных платежей при доходе сто пять тысяч.
Он по-прежнему стоял у окна, не оборачиваясь. Плечи его были напряжены, руки сжаты в кулаки. Дождь за окном стал еще сильнее, и комната погрузилась в полумрак. Я включила верхний свет, и яркое освещение сделало атмосферу еще более напряженной.
— Двадцать пять тысяч на жизнь, — продолжила я. — Это на еду, одежду, транспорт, коммунальные услуги, непредвиденные расходы. На двоих. Ты понимаешь, что это нищета?
— Не нищета. Скромная жизнь, — буркнул он, не оборачиваясь.
— Скромная? Андрей, на эти деньги мы сможем покупать только самые дешевые продукты. Забудем о кино, театрах, ресторанах. Не сможем поехать в отпуск. Не сможем купить новую одежду. Будем считать каждую копейку.
— Ничего страшного. Главное, что у нас есть крыша над головой и работа.
Его равнодушие ошеломило меня. Человек, который еще полчаса назад был моим любимым мужем, превратился в чужого, холодного, эгоистичного незнакомца.
— А твоя мама будет в это время отдыхать на Мальдивах и жить в отремонтированной за миллион квартире.
— Лена, хватит! Мама тут ни при чем. Это мое решение.
— Твое решение, которое касается нас обоих!
Наконец он обернулся. В его глазах читалась не вина или сожаление, а раздражение. Он был недоволен не тем, что поставил семью в тяжелое финансовое положение, а тем, что я осмеливаюсь выражать недовольство.
— Лена, я устал от этих препирательств. Дело уже сделано, деньги переведены. Давай лучше подумаем, как оптимизировать наши расходы.
— Оптимизировать? — я почувствовала, как голос становится громче. — Ты спускаешь два с половиной миллиона на маму и предлагаешь мне оптимизировать наши расходы?
— Не ори на меня! Я принял взвешенное решение.
— Взвешенное? Ты вообще подсчитывал последствия?
— Подсчитывал. Справимся.
Я села за стол, взяла ручку и лист бумаги. Нужно было показать ему цифры наглядно, может быть, тогда он поймет масштаб катастрофы.
— Смотри, — начала я писать. — Доход в месяц: сто пять тысяч. Ипотека: сорок тысяч. Новые кредиты: сорок тысяч. Коммунальные услуги: десять тысяч. Еда для двоих: пятнадцать тысяч, если покупать только самое необходимое. Транспорт: пять тысяч. Одежда, лекарства, бытовые нужды: пять тысяч. Итого: сто пятнадцать тысяч расходов против ста пяти доходов. Минус десять тысяч каждый месяц.
Андрей подошел и посмотрел на мои расчеты. Несколько секунд он молчал, изучая цифры.
— Возможно, я смогу найти подработку, — наконец сказал он.
— Какую подработку? Ты и так работаешь по десять часов в день!
— В выходные что-нибудь придумаю.
— А когда отдыхать? А когда проводить время вместе?
— Лена, это временно. Год-два поработаю интенсивно, потом войдем в нормальный режим.
Я смотрела на него и понимала, что он не просто не хочет признавать ошибку — он искренне не видит в своих действиях ничего неправильного. В его картине мира счастье матери было приоритетом номер один, а все остальное — включая благополучие жены — второстепенными вопросами.
— Андрей, а что, если я не соглашусь на такую жизнь?
Вопрос повис в воздухе. Он смотрел на меня с удивлением, словно впервые осознал, что у меня может быть собственное мнение по этому поводу.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что не собираюсь жить в нищете ради того, чтобы твоя мама могла позволить себе роскошь.
— Это не нищета...
— Андрей! — я стукнула рукой по столу. — Хватит! Называй вещи своими именами. Это нищета. И я не согласна на нее.
Он сел напротив меня, впервые за весь разговор выглядя по-настоящему обеспокоенным.
— Лена, что ты предлагаешь? Дело уже сделано.
— Предлагаю попросить маму вернуть деньги.
— Ты с ума сошла? Я не могу просить маму вернуть деньги!
— Почему не можешь?
— Потому что она уже все спланировала! Заказала тур, начала ремонт!
— За три часа? — саркастически спросила я.
— Ну... она же знала, что я собираюсь взять кредит.
И тут до меня дошло. Это не было спонтанным решением Андрея. Это был заранее обдуманный план, в котором участвовали оба — и он, и его мать.
— Значит, вы все спланировали заранее? И только я была не в курсе?
Андрей покраснел, понимая, что проговорился.
— Не все... просто мама упоминала о своих мечтах, а я подумал, что смогу их осуществить.
— Когда она упоминала? И как часто?
— Ну... иногда. Последние несколько месяцев.
Картина становилась все яснее. Его мать методично подготавливала почву, жаловаясь на свою сложную жизнь и намекая на мечты об отпуске и ремонте. А Андрей, как послушный сын, решил проблемы мамы за счет нашей семьи.
— И сколько времени ты планировал скрывать от меня эти переговоры с матерью?
— Я не скрывал! Просто не хотел тебя нервировать раньше времени.
— Раньше какого времени?
— Ну... пока не найду способ все уладить.
— Какой способ? Андрей, ты что, думал, что сможешь взять кредиты на два с половиной миллиона, и я этого не замечу?
Он замолчал, понимая абсурдность ситуации. Но в его молчании читалось упрямство. Он был готов признать, что поступил нетактично, но не готов признать, что поступил неправильно.
Телефон на столе зазвонил. Я взглянула на экран — звонила Мария Петровна, его мать. Какое удивительное совпадение.
— Не отвечай, — быстро сказал Андрей.
— Почему?
— Просто не отвечай. Поговорим с ней завтра.
Но я уже взяла трубку.
— Алло?
— Леночка, дорогая! — мелодичный голос свекрови звучал особенно радостно. — Я хотела поблагодарить вас с Андрюшей за такой щедрый подарок! Вы даже не представляете, как я счастлива!
Я посмотрела на мужа. Он сидел напротив, бледный как полотно, и отчаянно махал руками, показывая, чтобы я ничего не говорила.
— Мария Петровна, а что именно вас так обрадовало?
— Как что? Мальдивы, конечно! И ремонт! Андрюша сказал, что вы вместе решили меня порадовать. Такие у меня замечательные дети!
Слово "вместе" прозвучало особенно издевательски. Получалось, что Андрей представил дело так, словно это было наше общее решение.
— Понятно. А когда вы планируете лететь?
— Через две недели! Представляешь, я уже начала собирать чемоданы. А ремонтная бригада приходит в понедельник делать замеры.
Я закрыла глаза. Значит, все уже запущено, обратного хода нет.
— Мария Петровна, а вы не считаете эту сумму слишком большой?
В трубке повисла пауза. Когда свекровь заговорила снова, в ее голосе появилась настороженность.
— Какую сумму, дорогая?
— Два с половиной миллиона рублей.
— Леночка, милая, разве дело в деньгах, когда речь идет о счастье близкого человека?
Эта фраза стала последней каплей. Женщина, которая никогда не работала, которую мы содержим уже несколько лет, рассуждает о том, что деньги не главное. Легко рассуждать о незначительности денег, когда их платят другие.
— Мария Петровна, эти деньги мы взяли в кредит. Теперь нам придется их выплачивать много лет.
— Ну и что? Вы молодые, здоровые. А я в своем возрасте заслуживаю немного радости.
— Немного радости за два с половиной миллиона?
— Леночка, ты говоришь так, словно я прошу что-то неподъемное. Это же не такие большие деньги для успешной семьи.
Я смотрела на Андрея, который сидел с каменным лицом. Его мать только что назвала два с половиной миллиона рублей "не такими большими деньгами", и он молчит.
— Мария Петровна, для нас это очень большие деньги.
— Дорогая, не драматизируй. Андрюша хорошо зарабатывает, ты тоже работаешь. Справитесь легко.
— А если не справимся?
— Справитесь, справитесь! — голос свекрови стал слащавым. — Главное, что у вас есть любовь и взаимопонимание. А деньги — это не главное в жизни.
Я положила трубку, не попрощавшись. Руки дрожали от возмущения.
Андрей сидел, опустив голову. Он знал, что разговор с матерью только усугубил ситуацию.
— Теперь ты понимаешь? — спросила я. — Твоя мама даже не осознает масштаба проблемы. Для нее это просто "не такие большие деньги".
— Мама не разбирается в финансах, — слабо возразил он.
— Не разбирается? Андрей, любой взрослый человек понимает, что два с половиной миллиона — это огромная сумма для семьи со средним достатком.
— Она просто привыкла жить красиво...
— За чужой счет!
Андрей встал и начал ходить по комнате. В его движениях читалась нервозность, но не раскаяние. Он был расстроен не тем, что поставил семью в тяжелое положение, а тем, что его благородный поступок встретил такое сопротивление.
— Лена, я не понимаю твоего эгоизма, — наконец сказал он.
Эта фраза оглушила меня. Эгоизм? Я была эгоисткой, потому что не хотела влезать в многолетние долги ради чужого отпуска?
— Моего эгоизма?
— Да! Ты думаешь только о себе. О своем комфорте, своих планах, своих желаниях.
— А ты думаешь только о маме. О ее комфорте, ее планах, ее желаниях.
— Это мой сыновий долг!
— А передо мной у тебя нет никакого долга?
Он остановился посреди комнаты и посмотрел на меня с удивлением, словно впервые слышал такую мысль.
— Какого долга?
— Долга мужа перед женой. Долга партнера перед партнером.
— Я хороший муж! Я тебя не обижаю, не изменяю, зарабатываю деньги.
— И тратишь эти деньги на маму, не спрашивая моего мнения.
— Лена, это мои деньги! Я их заработал!
Вот оно. Главное откровение вечера. Для Андрея не существовало понятия "наши деньги". В его понимании каждый зарабатывал для себя, а семейный бюджет был просто удобным способом разделить расходы.
— Твои деньги? А кто готовит тебе завтраки и ужины? Кто стирает, убирает, поддерживает быт?
— Ну и что? Это твоя обязанность как жены.
— Обязанность? Андрей, мы живем в двадцать первом веке, а не в девятнадцатом!
— Я имею в виду, что семья — это партнерство. Ты ведешь хозяйство, я зарабатываю деньги.
— Я тоже зарабатываю деньги! Тридцать пять тысяч в месяц!
— Не так много, как я.
Эта фраза стала переломным моментом. До сих пор я надеялась, что смогу достучаться до него, объяснить свою позицию, найти компромисс. Теперь я понимала — компромисса не будет. В его системе ценностей я была второстепенным человеком, а его мать — приоритетом номер один.
Я подошла к шкафу и достала сумку.
— Что ты делаешь? — спросил Андрей.
— Собираюсь к подруге на несколько дней. Мне нужно время подумать.
— О чем думать? Лена, не устраивай драму из ничего!
Я начала складывать в сумку необходимые вещи. Движения были четкими, решительными. Впервые за весь вечер я чувствовала, что контролирую ситуацию.
— Из ничего? Андрей, ты поставил нашу семью на грань финансовой катастрофы ради прихотей своей матери.
— Не прихотей! Нормальных человеческих потребностей!
— Отпуск за полтора миллиона и ремонт за миллион — это нормальные потребности?
— Для мамы — да.
Я застегнула сумку и направилась к выходу. Андрей преградил мне дорогу.
— Лена, не уходи. Давай обсудим все спокойно.
— Мы уже все обсудили. Ты принял решение без меня, теперь я принимаю решение без тебя.
— Какое решение?
Я посмотрела ему в глаза. Этот человек, с которым я прожила семь лет, вдруг стал совершенно чужим.
— Пока не знаю. Но точно знаю, что не собираюсь всю жизнь работать на содержание твоей мамы.