Чемодан с моей одеждой с глухим стуком упал на асфальт прямо под окнами нашего дома. Следом полетели туфли, косметичка, фотографии в рамках. Стекло разбилось со звонким треском, и лицо мамы, улыбающееся с портрета, исчезло под паутиной трещин.
— Забирай свой хлам и проваливай! — кричал Игорь с балкона второго этажа, размахивая моим любимым платьем. — Надоело на тебя смотреть!
Я стояла во дворе, задрав голову, и не могла поверить в происходящее. Ещё утром мы завтракали вместе, он целовал меня в щёку, говорил, что вечером у нас гости. А теперь...
— Игорёчка, правильно делаешь! — восторженно подбадривала его мать из соседнего окна. — Я же говорила — не жена она тебе, а обуза!
Свекровь Галина Петровна никогда меня не любила. С первого дня знакомства четыре года назад она смотрела на меня как на что-то неприятное, случайно попавшее в её безукоризненный мир. То причёска не та, то платье слишком яркое, то голос громкий. Но открыто враждебность не проявляла — при Игоре.
Сейчас же она явно наслаждалась моим унижением. Её узкие губы растянулись в довольной улыбке, а глаза блестели от злорадства.
— Наконец-то мой сын прозрел! — выкрикнула она, высунувшись из окна. — Четыре года я ждала этого момента!
Соседи уже начали собираться во дворе, привлечённые шумом. Тётя Вера из первого подъезда украдкой доставала телефон — наверняка снимать. Мальчишки лет десяти с восторгом следили за падающими с балкона вещами, как за бесплатным представлением.
— Игорь, что происходит? — крикнула я, перекрывая гул голосов. — Объясни хотя бы!
— А объяснять нечего! — он швырнул вниз мою шкатулку с украшениями. — Всё и так ясно!
Что именно было ясно, я понятия не имела. Утром никаких ссор не было. Наоборот, Игорь казался возбуждённым и счастливым. Напевал в душе, шутил за завтраком, даже подмигнул мне, уходя на работу.
— Собирай свои пожитки и езжай к мамочке! — продолжал он кричать. — Пусть она тебя теперь содержит!
Последней из окна вылетела моя любимая сумка — подарок Игоря на день рождения. Она ударилась о землю, и из неё высыпалось содержимое: ключи, помада, блокнот с записями.
Я механически начала собирать разбросанные вещи. Руки тряслись, в горле стоял ком, а в голове была полная каша. Что случилось? Почему он вдруг решил меня выгнать? И при чём здесь мать, которая так откровенно радуется?
— Лена, ты чего тут устроила? — подошла соседка Марина, с которой мы иногда болтали в магазине.
— Я ничего не устраивала, — тихо ответила я, запихивая в сумку разбившуюся пудреницу. — Игорь просто... выгоняет меня.
— За что?
— Не знаю.
Честное слово, не знала. В последние недели между нами всё было спокойно. Никаких ссор, претензий, холодности. Мы даже планировали отпуск на море и выбирали отель.
— Лена! — окликнул меня знакомый голос.
Обернулась — шла моя подруга Катя с пакетами из супермаркета. Увидев меня, сидящую на корточках среди разбросанных вещей, она выронила покупки.
— Что случилось?
— Игорь выгоняет, — всхлипнула я. — Просто так, без объяснений.
Катя подняла глаза на балкон. Игорь всё ещё стоял там, но уже не кричал. Просто смотрел вниз с каким-то странным выражением лица. Рядом с ним маячила фигура свекрови.
— Игорь! — громко позвала Катя. — Ты совсем головой тронулся? Что творишь?
— Не твоё дело! — огрызнулся он. — И вообще, Катя, не мешай. Пусть она убирается.
Катя помогла мне сложить вещи в сумки. Одежда была измята и грязная — Игорь явно не церемонился, выбрасывая её из окна. Разбитые рамки с фотографиями я завернула в платок — выбросить не поднималась рука.
— Поедешь ко мне, — решительно сказала подруга. — Переночуешь, а завтра разберёмся.
— Не хочу тебя обременять...
— Глупости. Что за друзья такие, которые в трудную минуту отворачиваются?
Мы погрузили мои пожитки в её машину. Я напоследок подняла глаза на балкон — Игорь уже ушёл в квартиру. Только свекровь всё ещё стояла у окна, глядя на нас сверху вниз с выражением полного удовлетворения.
— Лен, а ты точно ничего не помнишь? — спросила Катя по дороге к себе. — Никаких намёков, странностей в поведении?
— Ничего, — покачала я головой. — Вчера вечером всё было нормально. Смотрели фильм, он даже массаж мне делал.
— А с утра?
— Утром тоже всё хорошо. Завтракали, говорили о планах на выходные. Он обещал свозить меня в новый торговый центр.
— Странно, — нахмурилась Катя. — Люди просто так не сходят с ума. Должна быть причина.
Я тоже ломала голову, но ничего не приходило в голову. Измены не было — я была уверена в Игоре. Ссор серьёзных тоже давно не случалось. В доме я была хозяйкой хорошей, готовила вкусно, денег не транжирила.
У Кати дома я устроилась на диване в гостиной, обернувшись пледом. Подруга заварила крепкий чай и села рядом. Её небольшая квартира-студия была уютной и тёплой — полная противоположность холодному безразличию, которое я только что испытала от самого близкого человека.
— Попробуй ему позвонить, — предложила Катя. — Может, он уже остыл и объяснит, что происходит.
Я достала телефон дрожащими руками. Экран показывал семнадцать пропущенных вызовов, но все не от Игоря. Звонили мама, коллеги с работы, ещё несколько подруг. Видимо, новость о моём позорном изгнании уже разлетелась по всем знакомым.
Набрала номер мужа. Длинные гудки, а потом короткие — сброс. Попробовала ещё раз — тот же результат. На третий раз телефон даже не зазвонил, сразу перешёл к автоответчику.
— Заблокировал меня, — констатировала я, опуская руки.
Катя взяла мой телефон и набрала номер со своего.
— Игорь, это Катя. Что за спектакль ты устроил? — говорила она, включив громкую связь.
— Никакого спектакля. Просто навожу порядок в своей жизни, — раздался его голос. Он звучал спокойно, даже равнодушно — совсем не как человек в приступе ярости.
— Какой порядок? О чём ты говоришь?
— О том, что четыре года жил в обмане. А теперь всё встало на свои места.
— Игорь, ты можешь объяснить нормально? Лена сидит и не понимает, за что ты её выгнал.
— Пусть лучше у мамы спросит. Или у своего врача.
Связь прервалась. Я уставилась на телефон, пытаясь понять смысл последних слов. Какой врач? К какому врачу я обращалась? Кроме стоматолога полгода назад больше никого не посещала.
— Лен, о каком враче он говорит? — спросила Катя, явно думая о том же.
— Понятия не имею. Я здорова, никаких проблем нет.
— А что он имел в виду насчёт твоей мамы?
Это тоже было странно. Мама жила в другом городе, с Игорем общалась редко и только по телефону. Последний раз они разговаривали месяц назад, когда она поздравляла его с днём рождения.
Я попыталась дозвониться маме, но её номер был недоступен. Странно — она всегда держала телефон включённым.
Вечером, когда Катя ушла в душ, я решила попробовать ещё раз поговорить с Игорем. Спустилась во двор нашего дома и увидела свет в окнах квартиры. Значит, он дома.
Поднялась на второй этаж и позвонила в дверь. Шаги послышались сразу, но дверь не открыли.
— Игорь, это я. Открой, пожалуйста. Поговорим спокойно.
— Мне не о чём с тобой говорить, — донёсся его голос из-за двери.
— Но я же не понимаю, что происходит! Объясни хотя бы!
— Всё ты понимаешь. Просто надеялась, что я не узнаю правду.
— Какую правду?
Тишина. Потом снова его голос, но уже более тихий:
— Иди домой, Лена. К маме. Там тебе самое место.
Я простояла под дверью ещё минут десять, но Игорь больше не отзывался. В квартире играла музыка, слышался женский смех. Неужели у него уже кто-то есть? Но когда он успел?
Вернулась к Кате расстроенная и растерянная ещё больше прежнего. Подруга встретила меня с обеспокоенным лицом.
— Лен, я тут подумала... А давно ты с мамой разговаривала?
— Позавчера. А что?
— Попробуй ещё раз дозвониться.
Я набрала мамин номер. Абонент по-прежнему был недоступен. Странное беспокойство начало закрадываться в душу. Мама никогда не отключала телефон, даже ночью.
— Катя, а давай съездим к Игорю завтра утром, — предложила я. — Может быть, он остынет за ночь и всё объяснит.
— Хорошая идея. А пока попробуй поспать. Стресс и так большой, не нужно себя накручивать.
Но заснуть не получалось. Я лежала на диване, уставившись в потолок, и прокручивала в голове события последних дней. Где-то была зацепка, какая-то деталь, которая объяснила бы внезапную перемену в поведении мужа.
В три часа ночи зазвонил телефон. Неизвестный номер.
— Алло?
— Елена Викторовна? — незнакомый мужской голос.
— Да, слушаю.
— Это доктор Семёнов из больницы города Калуги. У нас лежит ваша мать, Виктория Алексеевна Морозова.
Сердце ухнуло вниз. Мама в больнице? Когда? Как? И главное — почему мне не сообщили раньше?
— Что с ней? — выдохнула я.
— Инфаркт случился три дня назад. Она в реанимации, состояние стабильное, но тяжёлое.
Три дня назад... Получается, как раз в тот день, когда мама последний раз отвечала на звонки.
— Почему вы сразу не позвонили?
— Мы звонили. На номер, который указан в документах как контактный. Разговаривали с мужчиной, который представился вашим супругом.
— С Игорем?
— Да. Он сказал, что немедленно сообщит вам и что вы приедете завтра... то есть уже сегодня.
В голове что-то щёлкнуло. Значит, Игорь знал о маминой болезни уже три дня. И молчал. Не сказал мне ни слова. А сегодня выгнал из дома, когда я должна была ехать к больной матери.
— Я выезжаю прямо сейчас, — сказала я врачу.
— Хорошо. Палата реанимации, седьмое отделение.
Я разбудила Катю и рассказала о звонке. Подруга сразу предложила поехать вместе.
— Но самое странное не это, — говорила я, пока мы собирались в дорогу. — Почему Игорь скрыл от меня, что мама в больнице? И зачем выгнал именно сегодня?
— Может, хотел, чтобы ты узнала в последний момент?
— Но зачем? — я не понимала логику происходящего.
— Не знаю. Но явно что-то задумал.
Дорога до Калуги заняла четыре часа. Мы ехали ночью по пустому шоссе, и я всё время думала о маме. Как она там одна, без родных рядом? Почему не смогла до меня дозвониться? И что за игру затеял Игорь?
Больница встретила нас запахом хлорки и тусклым светом дежурного освещения. Ночная медсестра проводила меня в реанимацию. Мама лежала, подключённая к множеству аппаратов, бледная и осунувшаяся. Она спала, и я не стала её будить.
— Как она? — спросила я у дежурного врача.
— Состояние стабильное. Но возраст даёт о себе знать — ей ведь шестьдесят восемь. Восстановление будет долгим.
Шестьдесят восемь... Мама всегда скрывала свой возраст, но сейчас болезнь состарила её на десяток лет.
— А что именно произошло? Где её нашли?
— Соседи вызвали скорую. Она три дня лежала дома одна, никого не подпускала. Говорила, что дочь скоро приедет.
Сердце сжалось от боли. Мама ждала меня три дня, а я даже не знала о её состоянии.
— Врач, а кто именно звонил вам из моих родственников?
— Ваш супруг. Он подробно расспрашивал о состоянии, просил держать его в курсе событий.
— И часто звонил?
— Каждый день. Последний раз сегодня утром.
Значит, Игорь продолжал интересоваться мамой даже после того, как выгнал меня. Более того — он звонил сегодня утром, зная, что собирается устроить скандал и выбросить мои вещи из окна.
Я вернулась к Кате, которая дремала в коридоре на неудобных больничных стульях.
— Как мама?
— Спит. Врачи говорят, что состояние стабильное, но восстановление будет долгим.
— А что с Игорем? Звонил?
— Нет. Но он каждый день созванивается с врачами, интересуется маминым состоянием.
— Странно. Выгоняет тебя, но следит за здоровьем твоей матери.
Утром мама проснулась. Увидев меня, она слабо улыбнулась и потянула руку.
— Лена, доченька... Наконец-то приехала.
— Мам, почему ты мне не позвонила сразу?
— Звонила, дорогая. Но трубку брал твой Игорь. Сказал, что ты в командировке, но обязательно приедешь.
Ложь. В командировке я не была. Три дня назад сидела дома, убирала квартиру и готовила Игорю его любимый борщ.
— А что ещё он говорил?
— Расспрашивал о моём самочувствии, передавал твой привет. Такой заботливый зять попался тебе, Леночка.
Заботливый зять, который солгал больной женщине и скрыл от жены информацию о её состоянии. Что-то в этой ситуации было в корне неправильно.
— Мам, а больше никто не звонил? Врачи, например?
— Звонил какой-то доктор Петров. Спрашивал о моих анализах, которые я сдавала в Москве.
— Какие анализы? Ты же давно не была в Москве.
— Была, дорогая. Месяц назад. Игорь настоял, чтобы я прошла полное обследование. Сказал, что беспокоится о моём здоровье.
Новая загадка. Игорь отправил мою маму на обследование, но мне об этом не сообщил. Зачем?
— И что показали анализы?
— Да всё в порядке, как всегда. Только доктор Петров потом звонил, уточнял что-то про наследственность.
— Какую наследственность?
— Семейную. Спрашивал, были ли в нашем роду проблемы с... — мама запнулась, видимо, забыв точную формулировку.
— С чем, мам?
— С головой. С психикой, проще говоря.
Слова мамы ударили как обухом по голове. Врач спрашивал о психических расстройствах в нашей семье. А Игорь вчера говорил что-то про врача и про то, что я должна спросить у мамы.
— Мам, а этот доктор Петров не оставлял свои координаты?
— Оставлял. Записочку дома положила, на холодильнике.
Катя вызвалась съездить к маме домой за запиской. Я осталась в больнице, но мысли были совсем не о мамином здоровье. Начинала вырисовываться какая-то невероятная картина, но поверить в неё было сложно.
Через два часа Катя вернулась с запиской и встревоженным выражением лица.
— Лен, я нашла координаты этого врача. Но это не обычный терапевт.
— А кто?
— Психиатр. Доктор Петров работает в частной клинике, специализируется на сложных диагнозах.
Мир вокруг поплыл. Психиатр обследовал мою маму по настоянию Игоря, расспрашивал о наследственности, а потом муж выгнал меня со словами о том, что я должна спросить у врача.
— Катя, я думаю, мне нужно срочно поговорить с этим Петровым.
— Звонить будем?
— Да. Прямо сейчас.
Я набрала номер из записки. Секретарь соединила меня с врачом.
— Доктор Петров слушает.
— Здравствуйте. Вас беспокоит Елена Морозова. Вы обследовали мою маму, Викторию Алексеевну.
— А, да. Как дела у Виктории Алексеевны?
— Она в больнице после инфаркта. Но я звоню не по этому поводу.
— Слушаю вас.
— Скажите, пожалуйста, кто именно обратился к вам с просьбой обследовать мою маму?
— Ваш супруг, Игорь Владимирович. Он очень переживал за психическое здоровье семьи.
— В каком смысле?
— Он рассказал о ваших... особенностях поведения. Хотел понять, есть ли наследственная предрасположенность к определённым расстройствам.
У меня перехватило дыхание. Игорь рассказывал психиатру о моих особенностях поведения, не поставив меня в известность.
— И к каким выводам вы пришли?
— Простите, но эта информация конфиденциальная. Могу обсуждать её только с тем, кто заказывал обследование.
Связь прервалась. Я сидела в больничном коридоре и пыталась переварить услышанное. Игорь месяц назад отправил мою маму к психиатру, расспрашивал врача о моих особенностях поведения, а теперь выгнал меня из дома.
Катя села рядом и взяла меня за руку.
— Лен, что он тебе сказал?
— Что Игорь обращался к нему по поводу моего психического здоровья. Интересовался наследственностью.
— То есть он хочет доказать, что ты психически больная?
Эта мысль казалась абсурдной, но другого объяснения не находилось. Зачем ещё тайно обследовать мою маму у психиатра?
Остаток дня я провела возле маминой кровати, размышляя о мотивах Игоря. Мама периодически просыпалась, и мы говорили о пустяках. Она не расспрашивала, почему я приехала без мужа, видимо, считая, что он остался работать.
Вечером позвонил телефон. Неизвестный номер.
— Елена Викторовна?
— Да.
— Это адвокат Морин. Представляю интересы вашего супруга по бракоразводному процессу.
Бракоразводный процесс. Значит, Игорь уже подал документы на развод.
— Слушаю вас.
— Мой клиент готов обсудить условия раздела имущества. Когда вы сможете подъехать в Москву?
— А разве нельзя решить всё мирно? Без суда?
— Боюсь, что нет. Есть определённые... обстоятельства, которые осложняют ситуацию.
— Какие обстоятельства?
— Предпочитаю обсуждать детали при личной встрече. Завтра в два часа вас устроит?
Я согласилась, хотя плохо понимала, что происходит. За один день Игорь выгнал меня из дома, я узнала о тайном обследовании мамы у психиатра, и теперь адвокат говорил о каких-то осложняющих обстоятельствах.
— Катя, поедешь со мной к адвокату?
— Конечно. Одну тебя в таком состоянии отпускать нельзя.
Ночь прошла почти без сна. Я лежала на больничной койке рядом с мамой, которую медсестры разрешили мне сопровождать, и пыталась сложить пазл из разрозненных фактов.
Игорь месяц назад отправляет маму к психиатру. Три дня назад узнаёт о её инфаркте, но скрывает от меня. Сегодня выгоняет меня из дома, и в тот же день его адвокат назначает встречу по разводу. Всё выглядело как тщательно спланированная операция.
Но зачем? Мы жили спокойно, без особых конфликтов. Игорь никогда не жаловался на моё поведение, не говорил о желании развестись. Наоборот, ещё недавно мы строили планы на будущее.
Утром состояние мамы улучшилось. Врачи сказали, что острый период миновал, но наблюдение потребуется ещё неделю. Я договорилась с сиделкой, которая будет присматривать за мамой в моё отсутствие, и поехала в Москву.
Офис адвоката находился в центре, в солидном бизнес-центре. Евгений Борисович Морин оказался мужчиной лет пятидесяти, с седеющими волосами и внимательным взглядом. Он встретил нас в просторном кабинете, обставленном дорогой мебелью.
— Присаживайтесь, — предложил он, указывая на кресла перед массивным столом. — Кофе будете?
— Спасибо, не нужно. Расскажите лучше, в чём дело.
Адвокат открыл толстую папку и достал несколько документов.
— Ваш супруг обратился ко мне месяц назад. Хочет развестись и добиться признания вас недееспособной.
Слова прозвучали как удар молотком по голове. Признание недееспособной? За что?
— На каком основании?
— На основании медицинского заключения о вашем психическом состоянии.
Катя сжала мою руку. Я смотрела на адвоката и не могла поверить в услышанное.
— Какого медицинского заключения? Я не проходила никаких обследований.
— Проходили. У доктора Семашко, психиатра первой категории. Вот справка.
Он протянул мне документ с официальными печатями. В справке говорилось, что я, Елена Викторовна Морозова, прошла психиатрическое освидетельствование и была признана страдающей параноидальным расстройством личности с тенденцией к агрессивному поведению.
— Это подделка! — воскликнула я. — Я никогда не была у этого врача!
— У меня есть видеозапись вашего посещения клиники, — спокойно ответил адвокат.
— Какая видеозапись?
Он включил планшет и повернул экран в мою сторону. На записи была я — заходила в кабинет врача, садилась в кресло, разговаривала с мужчиной в белом халате.
Но этого не могло быть. Я точно помнила, что никогда не посещала психиатра.
— Это монтаж, — сказала Катя. — Современные технологии позволяют создать любую видеозапись.
— Возможно, — согласился адвокат. — Но экспертиза покажет. А пока у нас есть официальное заключение врача, видеозапись приёма и показания свидетелей.
— Каких свидетелей?
— Вашего супруга и его матери. Они готовы дать показания о ваших странностях в поведении.
Свекровь. Конечно, она была в заговоре с самого начала. Её злорадная радость вчера во дворе теперь обретала смысл.
— И что вы предлагаете?
— Мирное решение. Вы не оспариваете развод, отказываетесь от претензий на имущество, и мой клиент не настаивает на признании вас недееспособной.
Продолжение этой шокирующей истории читайте во второй части, где вы узнаете, какую ловушку на самом деле приготовил Игорь и чем закончилась эта невероятная схема...