После «бумажных стен» в Следственном комитете, Софья вернулась в банк как будто другой. Те же серые стены, те же папки, но теперь она чувствовала себя намного спокойнее. – Софья Андреевна, вы как будто ожили, – заметила Людмила.
– Просто поняла, что далеко не все стены всегда вечные. Тем более, если они еще и из бумаги. И Софья впервые уверенно улыбнулась от души. Вечером Андрей позвонил.
– Вы как?
– Живу. Даже уже и улыбаюсь.
– А вы знаете, я это сразу заметил, что вам идет улыбка? – сказал он серьезно.
Софья рассмеялась:
– Да? Спасибо! А я уже и забыла, что такое – комплименты. Они сидели долго на линии, молчали, прислушивались к дыханию друг друга. Это молчание было намного значимее слов. В выходной Егор приехал к Софье. Он вошел в комнату с заметной неловкостью, с рюкзаком за спиной, уже высокий, почти уже и совсем взрослый.
– Мам, привет.
– Егорка… Она крепко обняла сына. Она знала, знала это – вот он, важный смысл ее жизни. Это ни должности, ни миллионы, ни фонд