— Вашей дочери не будет в этом доме! — заявила свекрови Света. — Вы с чего решили, что имеете право без меня заселять свою родню?
Марина Петровна замерла у плиты. Картошка в сковороде шипела. Как обычно шипела. Но сегодня этот звук показался ей особенно громким.
— Света... дорогая... — начала она, не оборачиваясь.
— Никаких «дорогая»! Меня достало ваше самоуправство!
Света стояла в дверях кухни. В халате. Растрёпанная. Злая. Очень злая. И это было видно даже со спины — по тому, как напряглись её плечи под махровой тканью.
Марина Петровна наконец повернулась. Посмотрела на невестку. И поняла: всё. Граница перейдена. Понимания больше нет.
— Леночка приехала только на неделю — тихо сказала она. — У неё проблемы с мужем...
— А у меня проблемы с вами! — перебила Света. — Каждый месяц кто-то новый! То племянник ваш «на пару дней». То сестра «ненадолго». А теперь дочка со своими драмами!
Картошка продолжала шипеть. Марина Петровна выключила газ. Движение получилось резкое. Почти агрессивное. Она сама удивилась себе.
— Это мой дом тоже — сказала она.
— Нет — ответила Света. — Не ваш. Мой и Толин. Мы его покупали. Мы кредит платили. Вы здесь живёте, потому что мы так решили.
Слова повисли в воздухе. Тяжёлые. Неотвратимые.
Марина Петровна села на табуретку. Руки задрожали. Не от страха — от обиды. От той обиды, которая копилась месяцами. Может, годами.
— Понятно — прошептала она.
Света вдруг поняла, что перегнула палку. Но остановиться уже не могла. Как поезд на спуске.
— Вы не понимаете! — продолжала она. — У меня работа! Стресс! Мне нужна тишина дома! А тут постоянно кто-то толпится!
— Толпится... — повторила Марина Петровна. — Интересное слово.
— Не передёргивайте!
— Я не передёргиваю. Я думаю.
Света замолчала. Что-то в тоне свекрови её насторожило. Обычно Марина Петровна сразу сдавалась. Извинялась. Обещала «больше так не делать». А сейчас...
— О чём вы думаете? — спросила она осторожнее.
Марина Петровна встала. Подошла к окну. Посмотрела во двор. Там играли дети. Чужие дети. Её внуков здесь не было. Света с Толей не торопились с этим.
— О том, что у вас, оказывается, другие планы, — сказала она, не оборачиваясь.
— Какие планы?
— На меня. На мою жизнь. На моё место в этом доме.
Света вдруг почувствовала, как что-то меняется. Воздух стал плотнее. Тишина — угрожающей.
— Марина Петровна... я не то хотела сказать...
— Нет. Именно то. — Свекровь повернулась. Лицо у неё было спокойное. Слишком спокойное. — Вы хотели поставить меня на место. Показать, кто здесь хозяин.
— Это же логично! Мы с Толей...
— А Толя даже не знает, что мы тут выясняем отношения, правда?
Света молчала.
— Правда? — повторила Марина Петровна.
— Правда... но я имею право...
— Имеешь. Конечно, имеешь. — Голос у неё стал ровным. Опасно ровным. — Только знаешь что? Я тоже имею.
— Что вы имеете в виду?
Марина Петровна подошла ближе. Встала рядом со Светой. Очень близко. И Света вдруг поняла, что свекровь выше её на полголовы. Как она раньше этого не замечала?
— Я имею в виду выбор — тихо сказала Марина Петровна. — У меня есть выбор.
— Какой выбор?
— Где жить. С кем жить. И жить ли вообще в доме, где меня не хотят видеть.
Света вдруг испугалась. Не за себя — за Толю. Он очень любил мать. Если она уйдёт...
— Вы же не уйдёте? — спросила она. — Куда вы пойдёте?
— А это уже не ваша проблема — ответила Марина Петровна. — Теперь это моя проблема. И я её решу.
Она повернулась к плите. Включила газ. Картошка снова зашипела.
— Всё завтрак готов — сказала она. — Зови Толю. И Лену тоже зови. Пока она здесь — она часть семьи.
Света стояла и не понимала, что произошло. Кто выиграл в этой схватке? Кто проиграл?
— Марина Петровна...
— Иди, Света. У нас обеих дел много.
Невестка вышла из кухни. А свекровь осталась у плиты. И думала. О том, что в жизни всё меняется. Что вчерашние дети становятся взрослыми. Что вчерашние невестки становятся хозяйками. А вчерашние хозяйки...
Что с ними происходит?
Дверь скрипнула. В кухню заглянула Лена — дочь Марины Петровны.
— Мам, я всё слышала — сказала она. — Может, я правда уеду? Не хочу создавать проблемы...
— Садись — коротко ответила мать. — Никуда не едешь.
— Но мама...
— Сказала — сиди. — Марина Петровна посмотрела на дочь. — Знаешь, Ленка, а может, и правда пора что-то менять.
— Что ты имеешь в виду?
— Понимаешь... — Мать задумалась. — Мне шестьдесят два. Я всю жизнь для других жила. Для мужа. Для детей. Для невестки, которая меня терпит.
— Мам...
— Не перебивай. Я думаю... а что, если попробовать пожить для себя? Впервые за шестьдесят два года?
Лена села на табуретку. Ту самую, на которой недавно сидела её мать.
— И что ты хочешь делать?
— Не знаю пока. Но что-то обязательно придумаю.
За окном дети продолжали играть. Картошка доходила на сковороде. А в доме что-то менялось. Что-то важное.
— Мама, ты серьёзно? — спросила Лена.
— Серьёзнее некуда.
Марина Петровна накладывала завтрак в тарелки. Движения у неё были точные. Уверенные. Как будто она наконец нашла то, что искала всю жизнь.
— А что скажет Толя?
— Толя взрослый мужчина. Разберётся.
В это время в кухню вошёл сын. Растрёпанный. Как всегда, после сна.
Сегодня выходной.
— Мам, что-то Светка нервная с утра — сказал он, зевая. — Что случилось?
Мать и дочь переглянулись.
— Ничего особенного — ответила Марина Петровна. — Просто выясняли отношения.
Толя сел за стол. Взял вилку. Попробовал картошку:
— Вкусно. Как всегда. — Он посмотрел на мать. — А что выясняли?
— Кто в доме хозяин.
— И кто же?
— Пока не решили.
Толя захихикал. Он думал, что мать шутит. Марина Петровна не стала его разубеждать.
После завтрака она ушла к себе в комнату. Открыла старый шкаф. Достала чемодан. Тот самый, с которым приехала сюда семь лет назад.
Лена зашла без стука:
— Мам, ты что делаешь?
— Собираюсь.
— Куда?
— К Нине. Помнишь мою подругу? Она давно зовёт пожить у неё на даче. Говорит, скучно одной.
Лена села на кровать. Смотрела, как мать складывает вещи. Аккуратно. Без суеты.
— А надолго?
— Не знаю. Может, навсегда.
— Мам...
— Что мам? — Марина Петровна остановилась. Посмотрела на дочь. — Леночка, мне шестьдесят два. Я могу делать, что захочу?
— Но Толя же...
— Толя женатый мужчина. У него своя жизнь. Своя семья. А у меня что? Роль вечной прислуги? Няньки, которая всем мешает?
Лена молчала. Она понимала мать. Но было страшно.
— А если Света одумается? Извинится?
Марина Петровна засмеялась. Негромко, но весело.
— Знаешь, дочка, дело уже не в Свете. Дело во мне. Я вдруг поняла — мне надоело просить разрешения на собственную жизнь.
Вещей оказалось немного. Марина Петровна всегда жила скромно. Без лишних накоплений.
— А деньги? — спросила Лена.
— Пенсия есть. Нина платить не просит. А там видно будет.
Чемодан закрылся легко. Как будто и не было этих семи лет.
Началась суета. Света что-то громко объясняла Толе. Тот отвечал раздражённо.
— Пойдём — сказала мать дочери.
Они зашли в гостиную. Света стояла у окна. Спиной к комнате. Толя сидел в кресле. Мрачный.
— Мам, — сказал он, увидев чемодан. — Что происходит?
— Ухожу, сын.
— Как это — ухожу? Куда?
— К Нине на дачу. На свежий воздух. На волю.
Света обернулась. Лицо у неё было растерянное.
— Марина Петровна... я не то хотела сказать утром...
— Ты сказала именно то, что думала. И это хорошо. Честно.
— Но ведь...
— Света — перебила её Марина Петровна. — Ты права. Это ваш дом. Ваша жизнь. Живите, как хотите.
Толя встал. Подошёл к матери.
— Мам, не делай глупости. Мы же семья.
— Семья? — Марина Петровна посмотрела на сына. Долго смотрела. — Толенька, а когда ты в последний раз интересовался, как у меня дела? О чём я думаю? Чего хочу?
Толя открыл рот. Закрыл. Не нашёл что ответить.
— Вот видишь. — Мать погладила его по щеке. — Ты хороший мужчина. Но у тебя своя жизнь. А у меня теперь тоже будет своя.
Она взяла чемодан. Направилась к двери.
— Мам! — крикнул Толя. — А как же мы без тебя?
Марина Петровна остановилась. Обернулась.
— Замечательно проживёте. Даже лучше, чем со мной.
— А если нам... если мне будет не хватать тебя?
— Позвонишь. Приедешь в гости. К Нине на дачу. Там красиво. И тихо. И никому не мешаю.
Света вдруг заплакала. Неожиданно для всех. И для себя тоже.
— Простите меня, — всхлипнула она. — Я не хотела...
— Светочка — мягко сказала Марина Петровна. — Ты устала. От работы. От быта. От того, что дом всегда полон людей. Теперь будет проще.
— Не хочу я проще! — вдруг выкрикнула Света. — Хочу, чтобы вы остались!
— Поздно, дорогая. Решение принято.
Марина Петровна открыла дверь. Остановилась на пороге.
— Кстати — сказала она. — Завтра Лена уезжает к мужу. Мириться. А я еду к Нине. Дом остаётся вам. Наконец-то.
Дверь закрылась.
Толя, Света и Лена остались втроём. Смотрели друг на друга. Молчали.
За окном дети продолжали играть. Солнце светило. Жизнь шла дальше.
Только теперь она стала другой.
А Марина Петровна шла по улице с чемоданом. И впервые за много лет улыбалась. Просто так. Без причины.
Или, может быть, причина как раз и была. Она наконец шла туда, куда хотела. А не туда, куда должна.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍